Владимир Шахнюк - Веселое и грустное Страница 9

Словом, люблю культпоходы в театр. Особенно, если пьеса имеет три акта. Но в последнее время пошла мода на два акта. Только выпьешь, а закусывать уже некогда: театр закрывают. Надо посоветовать драматургам и режиссерам учесть этот художественный недостаток.

Кстати, кто это сказал, что театр начинается с вешалки? По-моему, театр начинается с буфета.

ПИФАГОРОВЫ ШТАНЫ

— Ступак, ты меня слушаешь? Ну хорошо, я с тобой согласен. Пусть эта тема не годится. Но у меня в загашнике есть еще одна: пифагоровы штаны. Нет, я не рехнулся. Вполне серьезно. Пусть тебя не смущает, что они во все стороны равны. Да, это знает каждый школьник. Но никто не знает, какого цвета пифагоровы штаны. Наконец, какого они фасона и размера. Вот видишь, ты тоже не знаешь. А между тем в этом вел соль вопроса.

Ведь о Пифагоре наука вообще ничего не знает. Или по крайней мере столько, сколько она знает о снежном человеке. Это я тебе точно говорю. В Детской энциклопедии вычитал. А детям не врут. Но при всей скудности сведений об этом греческом философе и математике мы не можем отрицать наличия штанов у Пифагора. Не мог же древний ученый ходить в шортах или на шотландский манер — в юбке. Верно?

Конечно, штаны — это не железная кольчуга. Их не найдешь в древнем кургане. Здесь надо делать упор на умозрительный метод. Больше предположений, обобщений и рассуждений. Ты знаешь, на фоне пифагоровых штанов можно развернуть колоссальную картину эволюции поступательного исторического развития материальной культуры. Впрочем, эволюция не годится. Она же проходит без скачков. А штаны — это сплошные скачки. Достаточно вспомнить молниеносный крен нежной половины человечества в сторону брючного облачения. А дудочки, клеш, джинсы — все это скачки!

Говоришь, не пройдет? Бред сивой кобылы? Ладно, не буду спорить. А что если вместо пифагоровых штанов я возьму шапку Мономаха? По-моему, шикарная идея. Протолкнуть мыслишку насчет шапкозакидательства. Или копнуть, почему тяжела шапка Мономаха? Наверное, это связано с производственным браком. А коли так, то можно увязать с современностью. Осветить проблему ГОСТа, уцененных товаров, выставок-продаж, торговли без продавца…

Ну, чего ты ржешь, как конь ретивый? Не актуально? Ни в какие ворота? Постой, а если вместо шапки Мономаха взять Тришкин кафтан. Ей-богу, в этом есть что-то рациональное. Что — тоже блеф? Ну так подскажи же сам, какую мне тему взять для диссертации. Или научи, как угадывать номера «Спортлото». Не могу же я жить без «Жигулей».

НИКТО НЕ ОСУДИТ

Генеральный директор цукатно-мармеладного объединения Мокрецов строго сказал директору цукатной фабрики Удальцову:

— Взгреть тебя надо, брат!

— За что?

— За коллективную пьянку. Строгача хватит? Или добавить еще занесение в личное дело?

— Обвинение опровергаю, — с достоинством ответил Удальцов, — не было пьянки. Провели «Огонек». С тостами. Я первый провозгласил здравицу в честь процветания нашей фирмы и… лично вас. Председатель фабкома подкрепил меня тостом за новые успехи на трудовом фронте.

— Что это за тосты? — тембр голоса Мокрецова значительно смягчился.

— Так ведь «Огонек» проходил под девизом «Пищевик — профессия гордая». На высоком идейном уровне. Перед каждой рюмкой производственный тост за высокую фондоотдачу и низкую себестоимость продукции. Потом пели «Солдатушки, бравы ребятушки», плясали «Барыню» и танцевали буги-вуги. Вечер закончился мужским разговором на тему: «Берегите женщин».

Ситуация круто изменилась. Наказывать за столь полезное мероприятие было как-то неудобно. И вместо строгого выговора Удальцову объявили благодарность за проявленную инициативу и крепкую связь с массами.

Пример цукатников воодушевил мармеладников. Идея коллективного вечера с тостами их окрыляла. Смущал только девиз, поскольку на мармеладной фабрике преобладало женское сословие. После непродолжительных дебатов сошлись на том, что свой «Огонек» мармеладники проведут под девизом «А я люблю женатого».

Веселый девичник прошел на весьма приличном уровне, подкрепленном солидной суммой из фонда культурно-массовой работы. Директриса первой произнесла тост за тургеневских женщин и стахановок тридцатых годов, председательша фабкома предложила выпить за взаимную любовь и успешное выполнение плана оргтехмероприятий. Были еще волнующие тосты за брызги шампанского, черные ресницы, любовь с первого взгляда, за новые достижения в косметике и победы в космосе. Потом дружно спели «В жизни раз бывает восемнадцать лет», кружились в хороводе и танцевали летку-енку. Вечер закончился дискуссией на тему: «Берегите мужчин».

Изысканный девичник мармеладников больно ранил мужское самолюбие цукатников. В ответ они с широким размахом провели «Огонек», посвященный дню штангиста. Девиз «Эй, ухнем» удивительнейшим образом соответствовал духу проводимого мероприятия. Мармеладники не остались в долгу, ответив многоголосием «Огонька» у «А ну-ка, девушки!» Затем изобретательные женщины с небольшими интервалами провели еще «Огоньки» на темы: «Все еще впереди» и др.

Цукатники явно растерялись. Дерзкие действия соперников их ошеломили. Компенсируя скудость своей фантазии, они в срочном порядке организовали «Огонек» в честь начала отопительного сезона. После очередных идейно-выдержанных тостов гремели тематически направленные мелодии: «Не кочегары мы, не плотники» и «Догорай, моя лучина!»

Все мыслимые и немыслимые фонды истощены во имя высокого уровня тематических «Огоньков». Последнее мероприятие цукатники решили провести на средства кассы взаимопомощи, о чем Удальцов любезно известил генерального директора:

— Милости просим на «Огонек» под девизом «Никто с вас не спросит, никто не осудит».

— Ошибаешься, дружок, — саркастически ответил Мокрецов, — уже спросили и осудили. Начет имею в сумме месячного оклада. А с тебя шкуру спущу!

ХОТЯ БЫ ТРОЙКУ…

— Ну-с, молодой человек, какой у вас вопрос?

— Сельскохозяйственные животные!

— Так что же интересного вы мне расскажете об этих сельскохозяйственных животных?

— Эти животные обитают в животноводстве!

— Точно так же, как плоды в плодоводстве. Тут вы абсолютно правы. Однако хотелось бы услышать нечто более конкретное. Что вы, например, знаете о корове, которая дает людям молоко. Надеюсь, вам знаком этот напиток?

— А какой он на цвет?

— Молоко бывает только белым. Это вам не портвейн.

— Ах, белое пил. Но под другим названием: кумыс.

— Запомните: кумыс — это от кобылы…

— Понятно! Значит, молоко — это от кобылы, которая называется коровой.

— Я восхищен вашей сообразительностью. Вот только не пойму — видели ли вы когда-нибудь живую корову.

— Живой не видел, только слышал, как она мычит. Это было в радиопередаче «Утро на мэтэфэ».

— Как же она выглядит эта мычащая на мэтэфэ корова? Из чего она состоит?

— Корова состоит из трех частей: кожа, кости и говядина!

— Потрясающая эрудиция! Все же, думается, будущему инженеру по сельскохозяйственным машинам следовало бы знать немножко больше сельскохозяйственных животных.

— А я знаю еще одно. Только не сельскохозяйственное, а промышленное. Называется — крокодил! Из него сумочки делают.

— Ну, что ж, давайте зачетку.

— Профессор, что вы делаете — единицу поставили!

— По справедливости: за каждую голову известного вам животного — один балл.

— Поставьте тройку. Я вспомнил еще два животных. И оба сельскохозяйственные: ишак и осел!

АЛЛО! МЫ ИЩЕМ ТАЛАНТЫ

— Говорят от Мегрецких. Алло, вы слушаете? Мы ищем таланты. Наш Робик очень способный, но его таланты надо еще найти. Помогите нам.

— Какие таланты вас интересуют?

— Любые. Лишь бы Робик получал международные премии.

— У нас дают призы, а не премии.

— Тоже неплохо. Даже замечательно — приз Золотой Орфей! Кто от него откажется?

— Что он может, ваш Бобик?

— По генетическому коду он должен петь, плясать, играть, ваять…

— А стойку он делает?

— Какую стойку? О чем вы говорите? Наш Робик ужасный непоседа.

— Надо его привязать.

— Наш Робик достаточно послушный, чтобы не прибегать к этой крайней мере.

— Что он кушает у вас?

— Ой, это сплошное мучение. Манную кашу в рот не берет.

— Потроха надо давать.

— Какие еще потроха?

— Сырые. И кости тоже. Оттачивать клыки.

— Я вас не понимаю. У нашего Робика еще молочные зубки.

— Сколько же лет вашему Бобику?

— Робику пять с половиной.

— Слишком стар для дрессировки.

— Непостижимо! Зачем дрессировать ребенка?

— Дети — это не наше дело. Наше дело — собачье. Вы не по адресу обратились, гражданочка.