Оскорбление третьей степени - Райк Виланд

Райк Виланд

Оскорбление третьей степени

Beleidigung dritten Grades

Rayk Wieland

E cortesia fu lui esser villano.

Я был любезен, подло поступив.

Данте Алигьери «Божественная комедия», Песнь 53

Пролог

Некоторое время назад я купил на ЕЬау чемодан камней. Допускаю, что это приобретение не было обдуманным и взвешенным поступком, а произошло под влиянием одной из тех спонтанных идей, которые приходят в голову поздно вечером за бокалом красного вина и в дальнейшем окутываются ореолом непостижимости. Заголовок объявления гласил: «Коллекция камней. Уникальная подборка. Объекты исторической ценности с указанием дат и мест обнаружения». Текст дополняли три фотографии: на одной изображен потрепанный чемодан, полный грязноватых каменюг разной величины, ничем не примечательных на вид; на второй крупным планом — обломок красновато-желтой породы размером с полкулака, а на третьей — табличка с подписью от руки: Ухуфельзен, 17 октября 1911 г.

Трудно сказать, чем меня привлек старый чемодан, набитый камнями. Те, кто посмотрел бы на него как на арт-объект, без сомнения, назвали бы этот чемодан достойным восхищения символом эксцентричного нигилизма, но я не деятель искусства, а лишь писатель волею судьбы и ничего не коллекционирую, кроме, пожалуй, сломанных очков и зарядных устройств от аппаратов, которыми давно не пользуюсь. Кликая по баннеру «Купить сейчас», я наслаждался собственной безрассудностью и представлял себе неизвестного геолога или минералога, осенним утром 1911 года петлявшего по склонам Ухуфельзена с целью отыскать особенный камень и пополнить им свою коллекцию, которую я, представитель поколения потомков, должен принять на хранение.

Цена покупки равнялась ста пятидесяти евро, чемодан доставили на пятый день после оформления сделки. Внутри действительно оказались камни, пятьдесят шесть штук, на каждом этикетка с номером, выведенным мелким почерком; все экземпляры сопровождались табличками с подписями: Париж, 7 декабря 1841 г.; Санкт-Петербург, 8 февраля 1837 г.; Варшава, 5 марта 1766 г.; Уихокен, 11 июля 1804 г.; Ухуфельзен, 17 октября 1911 г. и так далее. Выложенные в ряд, камни образовали почти трехметровую линию. Помимо них в чемодане я обнаружил мяч для гольфа и табличку Каруж, 28 августа 1864 г. Еще два экспоната, вышеупомянутый красновато-желтый камешек и осколок переливчатой зеленой плитки, маркировки не имели.

Сведения на табличках ничего мне не говорили. Поначалу я думал, что камни представляют собой фамильную коллекцию, собранную в разных уголках мира на протяжении нескольких веков, но, введя одну из дат в поисковик, выяснил, что семнадцатого октября 1911 года человек по имени Рудольф Дитцен, позже известный под псевдонимом Гаме Фаллада, стрелялся на дуэли. На тот момент Дитцену исполнилось восемнадцать лет, а состоялся поединок на горе Ухуфельзен близ Рудольштадта. Это известие, словно приоткрывшее завесу тайны, вмиг изменило мое отношение к камню. Я внимательно изучил его и даже проверил, нет ли на нем следов того, что случилось на Ухуфельзене сто лет назад. Проанализировав подписи на других табличках, я пришел к выводу, что передо мной коллекция мемориальных камней, привезенных кем-то неизвестным (я предположил, что это был мужчина) с мест знаменитых поединков. Мяч для гольфа увековечивал память о дуэли между Фердинандом Лассалем и румынским дворянином Янко фон Раковицей, состоявшейся в Каруже, близ Женевы (сейчас там располагается большая студия гольф-симуляторов).

В последующие дни и недели я много размышлял о безумных, трагических, невероятных и даже комических дуэлях, свидетелями которых стали эти камни. К моменту покупки чемодана я кое-что знал об исторических поединках, но особого интереса они у меня не вызывали и ассоциировались лишь с нарочито душещипательными сценами из опер, спасти которые от чрезмерного драматизма не могла никакая музыка мира. В копилке жизненного опыта я не имел ни зрительных, ни слуховых ассоциаций, которые расширили бы мое представление о дуэлях, а еще, по-видимому, мне просто не хватало душевной чуткости.

Подобно большинству людей, я считал дуэли смутными малопонятными приметами старины, имеющими к сегодняшней жизни отношение не большее, чем, допустим, пышные эполеты, закрученные усы или украшенные причудливыми росчерками послания, то есть никакое. В наши дни необдуманная реплика влечет за собой не вызов на поединок, а лишь ответную необдуманную реплику; оскорбления, если таковые наносятся, рассматриваются в суде, а высказывания с сексуальным подтекстом являются частью светской беседы. Полтора века назад общение в современном тоне вызвало бы у окружающих в лучшем случае недоумение. Честь, защита которой когда-то непременно требовала дуэли, ныне представляется чем-то подозрительным, служит сомнительной валютой в среде мелких жуликов и влачит жалкое существование в виде пустых клише, коими изобилуют публичные выступления.

Я не предлагаю расстраиваться по этому поводу, а лишь констатирую факты. В то же время, разглядывая камни на полках своего застекленного шкафа, я испытываю самые разные чувства: ошарашенный, стою рядом с Натальей Гончаровой, женой Пушкина, которого смертельно ранили у Черной речки буквально с десяти метров; страдаю от боли и скуки, когда вынужден смотреть смехотворнокитчевую версию «Евгения Онегина» Чайковского, и не вижу ничего странного в том, что Толстой и Тургенев после семнадцати лет размолвки все же решили не стрелять друг в друга…

Конечно, мне очень хотелось выведать, что за истории таят те два камня, к которым не прилагалось никаких описаний. Я снова написал той, которая продала мне этот чемодан, — любезной пожилой берлинке по фамилии Эберляйн, и она познакомила меня с людьми, так или иначе причастными к поединку, о котором далее пойдет речь (разумеется, с теми из них, кто еще жив). Судя по тому, что я знаю сегодня, осколок плитки должна сопровождать этикетка с подписью Берлин, Фридрихсхаген, 14 января 2012 г., а красновато-желтый камень — Хоэнлихен, 18 октября 1957 г. Чисто внешне эти два камня никак не связаны, однако меня с самого начала не покидало подозрение, что дуэли, к которым они относятся, могут иметь схожую подоплеку или даже общую историю.

Общую историю? А вот тут начиналось самое интересное. Ни я, ни кто-либо из моих знакомых понятия не имел о последней немецкой дуэли, которая состоялась в семь часов утра восемнадцатого октября 1937 года в Хоэнлихене. Там, с непосредственного разрешения своего начальства и в присутствии нескольких эсэсовцев, направили друг на друга пистолеты два высокопоставленных нациста. Кем они были, почему решили драться на дуэли и что с ними приключилось потом, установить проблематично. Материалы, которые касаются адъютанта рейхсканцлера с позывным ED 9–1-130 и хранятся в Мюнхенском институте современной истории, не изучал ни один деятель науки. Листая эти документы, я невольно восхищался, сколь