Сирена в котелке - Стефан Вехецкий Страница 10

— Дорогой коллега, вам следует несколько сдержаннее писать о Гитлере. Маляр он или не маляр, а все же глава государства.

— Глава или не глава, для нас он комнатный маляр, у которого в голове не все винтики в порядке, — ответил я от имени своего пана Печенки.

Но маляр оказался не очень комнатный[13]. И натерпелись же мы от него, когда разразилась война!

К сожалению, эти фельетоны были развеяны по свету порывистыми ветрами и детально их не помнит даже мой герой — Пан Печенка.

Зато отчетливо сохранились у него в памяти его сентябрьские приключения в роли «коменданта ворот» во время пробной воздушной тревоги.

— Заметил я, что в одной квартире на третьем этаже свет горит. И так сильно, что уже по радио начали нашему дому предупреждение делать. Я, само собой разумеется, разнервничался, взял с собою дворника и побежал наверх. Вбегаем мы в квартиру и видим, что какой-то тип лежит в постели, сияет лампа в сто свечей, а он читает газету.

— Почему, уважаемый, свет не гасите? — спрашиваю я вежливо.

А он отвечает, что ему это не правится. Тогда я его еще раз спросил, погасит он свет или нет, и только после этого швырнул чубуком в люстру. Сразу стало темно, и я тут же смог убедиться, что в этой квартире все окна были, согласно предписанию, заклеены тройным слоем черной бумаги. Оказывается, я ошибся, правда не очень, только на одну дверь, по все же неприятно.

Я хотел перед этим жильцом извиниться, по услышав, что он поднимается с кровати, дал поскорее ходу. Дворник за мной, но по ошибке вместо двери в потемках заскочил в чулан. Я услышал, как он там бушует, какие-то банки с полок летят и разлетаются вдребезги. Я бросился к нему на помощь, вытащил его оттуда, и мы бы успели удрать, но дворник угодил лбом о косяк и упал как подкошенный. Жилец на него, а я рванул пниз.

Что было дальше, заплатил ли я за лампочку и маринады, да простит меня бог, я уже не помню. Знаю только, что все кончилось хорошо. На чубатом маляре и его приближенных давно цветочки растут, один лишь Рудольф-псих сидит в пожизненном заключении. Ну а в таком разе почему бы нам не обмыть эту концовку?

Пан метр, пожалуйста, четвертинку в память о четвертушке!..

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1964

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀

Чудес не бывает

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Геню уже несколько дней дома не найдешь. Или у парикмахера сидит, вечную завивку и маникюр себе делает, либо в очереди за корейкой фигурирует, либо на примерке у портнихи.

Шикует она так из-за этого двадцатилетия. Платье себе шьет в народных рисунках, но, по-моему, немного коротковатое. Я это увидел, когда она взяла меня на примерку, и говорю:

— Генюха, тут выходит какое-то недоразумение или так называемое кво вадис[14]. Это не тебе двадцать лет исполняется, а нашей Народной Польше.

Но она не дала мне закончить и сказала, что так модно, а она должна соответствовать этому редкому торжеству, так как хочет принять участие в параде и увидеть наших уланов на белых конях со знаменами и оркестром.

Я ей объясняю, что в наше время уланы ездят не на конях, а в автомобилях, и вообще весь парад будет выглядеть иначе, потому что и пехота теперь ездит в грузовиках, а вся армия, как нам сообщает пресса, вооружена современными ракетами, радиолокаторами и прочими приспособлениями, основанными на достижениях электроники и телевидения.

Но она мне ответила, что уланы могут быть даже электрифицированы и ездить на локаторных телевизорах, она все равно пойдет на парад, чтобы бросить несколько цветков нашим парням.

Кроме того, ей непременно надо быть и на открытии памятника на Театральной площади и собственными глазами убедиться в его красоте, потому что Скублинская мелет чепуху, будто Ника рябая и лежит на чересчур низком пьедестале[15].

— Памятник как памятник, — заметил я. — и другого уже не будет. По-моему, он очень хороший и должен нам нравиться. Мы должны благодарить бога, что именно этот проект был выбран в последнюю минуту, потому что это мог оказаться совсем современный памятник в виде кочерги или так называемого символа, торчащего на высоком столбе. С нынешними скульпторами такое часто бывает…

А так все же форменная женщина с саблей в руке, вроде Сирены, вполне в варшавском стиле.

Вся Варшава собирается на Театральную площадь, чтобы приветствовать новый памятник. Уже который день все мы живем этим праздником. На улицах полно молодежи, которая слетелась не только со всей Польши, но и с самых дальних стран. Слышатся разные языки: парле Франсе, гуд виски, очи черные и тому подобное.

— А сколько их сидит под Варшавой в молодежных лагерях, сосчитать невозможно. Когда все это выйдет двадцать второго числа на улицы, вид будет дай бог! Лицом в грязь не ударим.

А пока что на фабриках, в учреждениях, в конторах идут собрания по этому случаю. Спервоначалу речи, потом выступления артистов эстрады, а под конец так называемая стопка вина в сопровождении тортов и десертных пирожных.

Но и за стопкой говорят только о годовщине. На одной такой стопке в клубе строителей произошел редкий случай. Когда один оратор предложил тост за здоровье трудящихся и сказал: «Чудес не бывает, с потолка к нам ничего не упадет, мы всё должны добыть своими собственными руками…», в этот момент в потолке появляется дыра и на середину стола в самый большой торт падает сверху какой-то тип в черном приличном костюме и при медали.

Ничего ни ему, ни кому другому не сделалось, только все были обрызганы шоколадным кремом.

Когда личность, упавшая с потолка, слезла со стола, оказалось, что это участник собрания, который, не зная расположения комнат, поднялся этажом выше в поисках так называемого туалета и провалился в дыру в полу. Туалет был на ремонте и отверстие временно заклеили бумагой, правда толстой, чуть ли не бристольским картоном.

Из этого мы видим, что оратор был отчасти прав. С потолка может упасть самое большее заблудившийся тип. Все остальное мы должны сделать собственными руками и придумать собственными головами, если хотим так же радостно, весело и приятно праздновать следующее двадцатилетие.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1964

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀