Дениза Робинс - Негасимое пламя Страница 10

Здесь, в тепле и уюте, Джоанна могла вздохнуть с облегчением: самое страшное уже позади. Теперь она спасена от голодной смерти. Она была благодарна за еду и питье и все же… не могла ни о чем думать, кроме как о Ричарде. Это из-за нее он умирает теперь от голода. Боже, как бы ей хотелось быть сейчас рядом с ним! Как бы хотелось вернуться в ту убогую хибару — такую одинокую среди снегов и такую холодную…

Конрад Оуэн все время держал ее при себе, а знакомым торговцам представлял не иначе как своей «невестой». Все ее возражения на этот счет встречались бурными взрывами хохота. В этих краях люди не имели привычки вмешиваться в чужие дела, и, если Конрад Оуэн говорил, что девушка принадлежит ему, значит, так оно и было. Любой, кто попытался бы это оспорить, наверняка получил бы пулю в лоб — и все восприняли бы это как должное. А кому, спрашивается, охота получить пулю в лоб?

Да, наверное, в эту ночь у нее не получится сбежать…

Конрад все любезничал с женой владельца этого заведения Билла Энстея. Кончилось тем, что эта женщина, Мэтти, получила от него долларовую бумажку с наказом присматривать «вон за той худенькой черноглазой малышкой в шубе и брюках».

Дважды пыталась Джоанна улизнуть из спальни, в которой вместе с ней спала эта самая Мэтти. И оба раза Мэтти останавливала ее словами:

— Ну-ну, детка, куда это ты собралась? Ты же невеста Конрада Оуэна, и тебе не годится разгуливать где попало.

Джоанна решила, что разговаривать с ней по-человечески бесполезно — эта женщина была слишком груба и безжалостна, такой и должна была сделать ее долгая суровая жизнь на Юконе.

В ту ночь Джоанна не сомкнула глаз. Она не плакала — просто лежала и смотрела в темноту, думая о том, жив ли еще Ричард. В голове все время пульсировало: «Ричард… Ричард…»

Нет, она сойдет с ума, если не увидит его снова. Страшно представить, как он лежит там один, всеми брошенный, и умирает.

Когда забрезжил рассвет, Джоанна разглядела, в какой грязной, убогой комнатенке провела ночь. Напротив на складной кровати вовсю храпела миссис Энстей. Джоанна встала, потянулась, чтобы размять затекшие члены, и подошла к окну. Утро было ясное и морозное, снежная пустыня щедро залита солнцем. Как весело играет под лучами снег! Еще неделя — и в эти края придет весна. Разом вздуются реки, начнет трескаться лед…

Внезапно щеки Джоанны вспыхнули. Она увидела знакомую фигуру возле собачьей упряжки. Индеец. Точно, это он. Спокойный непроницаемый взгляд, длинные волосы вдоль лица. Киши… Киши! Индеец ее отца.

Она порывисто оглянулась на Мэтти — женщина глубоко спала. Теперь Джоанна действовала тихо и быстро. Стараясь не шуметь, открыла квадратное окошко и негромко окликнула:

— Киши… Киши!

Он вздрогнул и обернулся. И, как только увидел ее, лицо его расплылось в улыбке. Он сразу же торопливо зашагал по направлению к ней. Она приложила палец к губам.

— Тш-ш… Тихо, Киши. Меня привез сюда Конрад Оуэн. Но я хочу убежать. Киши, ты отвезешь меня…

— Киши всегда быть готов отвезти Маленькую Белую Госпожу, куда ей надо, — почти радостно перебил он. — Киши ждал здесь, искал Маленькую Госпожу. Хозяина давно уже схоронили…

Слезы обожгли глаза Джоанны. Но сейчас не было времени расспрашивать Киши о похоронах и объяснять, почему там не было ее самой. Она подтянулась, влезла на подоконник и протянула Киши руку. Тот ловко подхватил ее и опустил на скрипучий снег.

— Быстрее, Киши… быстрее в сани… надо уезжать. У тебя есть еда?

— Да, много еды, — ответил индеец.

— Ну, тогда гони по направлению к дому. Надо разыскать одну лачугу. Я приблизительно знаю, где она находится. Двигайся вдоль русла реки. Понимаешь, там один белый человек — он умирает с голоду.

Глаза ее победно блеснули, когда Киши стеганул собак и сани рывком тронулись с места, унося ее от ночлежки. Вот она и провела Конрада Оуэна! Он проснется — а ее и след простыл. Теперь, когда она вместе с Киши, ему не удастся снова ее выкрасть.

Пока они искали эту несчастную лачугу, Джоанна была как помешанная. Наконец нашли хибару. Девушка думала, что сердце выпрыгнет у нее из груди, когда она увидела знакомый силуэт. С необычайным проворством она слезла с саней и бросилась к двери, на ходу стягивая рукавицы.

«Господи, хоть бы я могла спасти его! — думала она. — Милый мой, милый мой Ричард!»

Она распахнула дверь лачуги. На пороге остановилась и сощурилась, попав из яркого света в потемки. Когда же глаза немного привыкли к темноте, Джоанна увидела… женщину. Та что-то мешала в кружке на плите. Рядом на матрасе лежал Ричард и спал.

Сердце Джоанны так и замерло. Ничего не понимая, она во все глаза смотрела на незнакомку. Высокая, стройная фигура… Точеное лицо с холодным взглядом, белокурые волосы уложены вокруг головы… Глухо застегнутое кожаное пальто с меховым воротником. Окинув взором комнату, Джоанна с удивлением обнаружила здесь множество новых вещей: какие-то коробки, ящики с консервами, одеяла и прочее походное снаряжение.

Затем взгляд ее уперся в лежащего на матрасе, и все остальное тут же перестало для нее существовать. Она бросилась к нему с криком:

— Ричард! Ричард!

Женщина поставила кружку на стол.

— Могу ли я узнать, кто вы такая? — спросила она.

Но Джоанна не обратила на нее никакого внимания — сейчас она была слепа и глуха ко всему, кроме Ричарда, тем более что, услышав свое имя, он зашевелился и открыл глаза.

— Ричард, — сказала она. — Я здесь, Ричард. Я вернулась…

— Анна… — послышался его слабый голос. — Милая…

— Простите, — произнесла высокая блондинка за спиной у Джоанны, — но я понятия не имею, кто вы такая и откуда взялись. Я вот, например, миссис Ричард Стрэндж. Вчера вечером мне удалось нагнать своего мужа, и я обнаружила его здесь. Он едва не умер от голода.

Джоанна обернулась и пристально посмотрела на женщину — молча, точно разом онемев. Затем недоверчиво переспросила:

— Вы — жена Ричарда?

— Да, с вашего позволения! — саркастически заметила Мэдж Стрэндж.

— С моего? — удивленно протянула Джоанна и нахмурилась.

Она привыкла к прямому разговору — к голой, ничем не прикрытой правде северных пространств. Здесь не знали, что такое сарказм. А в голубых глазах миссис Стрэндж читалась одна лишь холодная враждебность. Щеки Джоанны покраснели, и она снова повернулась к Ричарду — вид у нее теперь был довольно беспомощный.

— Анна… — снова раздался слабый голос с матраса, — Анна…

Джоанна тут же бросилась к нему и взяла его руки в свои. Слезы так и покатились у нее по щекам. Только он, один на свете, способен был вызвать у нее слезы…