Джо Беверли - Цветок Запада Страница 10

Лорд Роджер из Клива отказывался признать свое отцовство и законность брака с матерью Ублюдка. То, что Ублюдок взял себе имя Фицроджер, бросало тень на человека, которого он пытался назвать своим отцом. Только после коронации его друга и покровителя Генриха I лорд Фицроджер был утвержден в своих законных правах. Ему не удалось избавиться от прозвища Ублюдок. Видимо, люди всегда будут называть его так.

Имоджин показалось, что она разобралась в положении вещей. Он, наверно, решил, что у него нет ни единого шанса, чтобы получить руку леди Имоджин. Но может, он обращался к отцу, и тот отказал Фицроджеру?

Женщины заглянули в комнату. Имоджин разрешила им войти и улыбнулась. Одна из них стала расчесывать ее влажные волосы.

— Леди, какие они длинные. Клянусь Всевышним, когда они высохнут, то станут отливать золотом. Какая красота…

Одна из них взвизгнула от ужаса и показала на кровавое пятно на простыне.

— Леди! О, ваши бедные ноги!

Имоджин не успела ее остановить, как та помчалась за помощью. Вскоре появился хозяин замка и монах.

— Леди Имоджин, это брат Патрик, — сказал Фицроджер. — Хотя он больше привык иметь дело с резаными и колотыми ранами или с потертостями от седла, он поможет исцелить ваши ноги.

Имоджин хотела протестовать, но потом решила, что если она станет упорствовать, то хозяин насильно заставит ее подвергнуться осмотру.

Фицроджер стоял у стены, скрестив руки на груди, и наблюдал, как монах осматривал ссадины. Сначала тот озабоченно покачал головой, потом стал промывать раны, накладывать мазь и бинтовать ей ноги. Было очень больно.

Во время осмотра Имоджин видела перед собой равнодушное лицо Фицроджера, и это помогло ей молча терпеть боль. Ей было легче заложить душу дьяволу, чем начать плакать под взглядом этих холодных зеленых глаз.

— Брат Патрик, насколько плохо обстоят дела? — спросил Фицроджер — Милорд, все не так уж и плохо. Если раны не воспалятся, то все будет нормально.

У Имоджин перехватило дыхание от этих слов. Она вспомнила, как тяжко умирал отец от воспалившейся раны, и у нее все похолодело внутри.

— Все быстро заживет, если вы не станете совершать никаких глупостей, — сказал ей лорд Клив. — Поверьте мне, я достаточно повидал на своем веку всяких ран и увечий.

Несмотря на резкий тон, казалось, что он сочувствует Имоджин и пытается как-то ее успокоить.

Фицроджер подошел ближе к кровати.

— Кто бы вы ни были, вы стали лучше выглядеть после ванны, — спокойно заметил лорд Фицроджер. — Теперь вы соответствуете описаниям наследницы Каррисфорда.

— В этом нет ничего удивительного.

— Плотного сложения, с рыжеватыми волосами, — сказал он, и в его глазах заплясали озорные огоньки.

— Ведь они совсем не рыжие! — возмутилась Имоджин.

Фицроджер взял в руки прядку и отпустил ее, прежде чем девушка успела шлепнуть его по руке.

— Если нет, тогда вы не наследница Каррисфорда. Интересно, какое наказание полагается по закону за то, что вы выдаете себя за высокородную леди?

Несмотря на то что Имоджин не была виновата в подобном преступлении, она испугалась.

— Вы не имеете права наказывать меня!

— Не забывайте, ведь вы находитесь под моим покровительством, — парировал Фицроджер.

Имоджин возмущенно сверкнула глазами.

— Я пришла к вам как равная к равному, чтобы вы помогли мне в борьбе с моими врагами. Мой отец всегда был союзником Клива.

Монах закончил работу.

— Леди Имоджин, вам лучше не вставать на ноги в течение хотя бы двух дней. Если боль усилится или ноги начнут опухать, пожалуйста, пошлите за мной.

— Два дня? Я не могу валяться в постели целых два дня! — начала было протестовать Имоджин.

Если хотите, чтобы у вас зажили ноги, вам придется это сделать, — сказал монах. — И вам не следует надевать никакую обувь.

Как могли ноги подвести ее в такой важный момент? Она оказалась одна-одинешенька во власти Ублюдка Фицроджера и не могла никуда отправиться, потому что иначе ей могло грозить заражение крови.

Лорд Клив отошел от Имоджин и сел на лавку возле узкого окна. Лучи солнца окрасили его темные волосы и куртку в красноватый цвет, напомнив Имоджин о дьяволе.

Фицроджер задумчиво посмотрел на нее.

— Говорят, что в Каррисфорде есть подземные ходы. Вы что-нибудь о них знаете?

У Имоджин сильнее забилось сердце. Она такого не ожидала. О существовании потайных ходов знал только узкий круг лиц. Откуда-то он узнал об этом, подумала она, но промолчала.

Лицо Фицроджера приняло весьма суровое выражение.

— Если Ворбрик до сих пор в замке, вы хотите, чтобы я его оттуда вышвырнул, или нет?

— Да.

— Тогда расскажите мне все, что я должен знать о вашем замке.

— Вы же сказали, что я поеду в Каррисфорд с вами, — наконец промолвила Имоджин.

— Теперь это невозможно.

— Я могу отправиться туда верхом, — сказала девушка.

Фицроджер в знак согласия кивнул головой.

— Если вы настаиваете, то можете ехать, но вам будет очень тяжело. Хотя можно будет передвигаться не слишком быстро.

— Я расскажу вам все, что будет нужно, когда в этом появится необходимость.

Он повторил ее последние слова, а потом встал и подошел к кровати.

— Леди Имоджин, вы сами сказали, что мы союзники, не так ли?

У Имоджин пересохло во рту, она крепче вжалась в подушки и кивнула.

— Союзники связаны словом чести и должны помогать друг другу. Вы умеете читать и писать? — спросил он наследницу Каррисфорда.

— Да, — призналась Имоджин.

— Тогда я пришлю вам пергамент, перья и чернила. Нарисуйте план замка и напишите все, что вы знаете. Все. Завтра мы отправляемся в Каррисфорд. Рыжик, если вы не выложите мне всю информацию, я ее из вас вытрясу. Если вы меня обманете, я вас задушу собственными руками.

— Значит, вы теперь верите, что я Имоджин из Каррисфорда.

— Я сказал, что считаю вас таковой, пока не будет доказано обратное.

Он склонился к Имоджин, взял в руку прядь ее длинных волос и намотал на палец.

— Милый Рыжик, если вы хитрите со мной, — тихо сказал Фицроджер, — я могу вам посоветовать удрать отсюда завтра же, болят у вас ноги или нет.

Имоджин замерла от ужаса.

— Я пришлю вам ужин вместе с письменными принадлежностями. Доброй ночи, — пожелал он ей на прощание.

Имоджин вздохнула свободнее, ее бешено стучащее сердце немного успокоилось. Предчувствия не обманули девушку. Она попала в лапы не гончей собаки, а дракона, и он мог сожрать ее за ужином.

Имоджин еле сдерживала слезы. Ей хотелось вернуть те времена, когда отец направлял ее жизнь, тетушка Констанс заботилась о ней, Жанин расчесывала волосы и содержала в порядке все ее красивые наряды и украшения. Она хотела домой. Она не могла оставаться одна в незнакомом месте и стараться быть храброй.