Анастасия Туманова - Дама полусвета Страница 10

Здесь Черменский встретился с Марьей Мерцаловой – актрисой великолепной цыганской прелести, очень талантливой, блистающей в амплуа трагедийных героинь. Отдавая должное красоте молодой женщины, Владимир тем не менее не был влюблен и очень удивился, когда Северьян обратил его внимание на то, что Мерцалова сама не на шутку увлечена Черменским. Они стали любовниками, вместе играли в спектаклях, чем закончится эта связь, Владимир не задумывался, тем более что Марья и не требовала от него никаких решительных действий. Их роман прервался неожиданно и не по вине Черменского. Все началось с того, что в самом конце сезона Северьян залез в конюшню первого купца в городе Мартемьянова – и попался.

Рассказывая позже о том, как все произошло, друг утверждал, что «не погорел бы нипочем», не будь приказчиков Мартемьянова десяток и не ударь один из них Северьяна по голове оглоблей. Конокрада скрутили, сильно избили и готовились уже бросить с мешком на голове в Волгу, не примчись на выручку Владимир. К счастью, Мартемьянова заинтриговал странный бродяга с офицерской выправкой и речью светского человека. Купец начал расспрашивать Владимира, между делом поинтересовался, откуда его приятель «насобачился» так драться. Черменский рассказал о китайской борьбе. Вскоре мужчины договорились: Мартемьянов оставляет конокраду жизнь и свободу, а взамен Владимир поступает к купцу в услужение, чтобы учить его «молодцов» драться «по-шанхайски». Через две недели они с Северьяном, на котором все зажило как на собаке, вместе с обозом Мартемьянова уехали на Макарьевскую ярмарку. А еще через месяц в захолустной деревне Грешневке, через которую возвращались домой, Владимир увидел Софью. Но тогда же увидел ее и Мартемьянов. И оба пропали мгновенно, взглянув в зеленые погибельные глаза оборванной барышни.

Вспомнив о Софье, Владимир закрыл глаза и в который раз подумал: как бы все могло быть просто, легко и ясно. Если бы он не оказался тогда связан словом, данным Мартемьянову… Если бы сам Мартемьянов не потерял голову от Софьи, если бы не пришлось имитировать самоубийство девушки и отправлять ее тайком невесть куда, почти без денег… Все это было решено наспех, за одну ночь и, по оценке Северьяна, «куда как худо сляпано»: в то, что Софья утопилась, Мартемьянов не поверил ни на грош. Уходя от него осенью, Владимир понял: купец намерен найти сбежавшую девчонку во что бы то ни стало. Узнав за эти месяцы характер своего недолгого хозяина, Черменский не сомневался: найдет. Дело оставалось за тем, чтобы обнаружить Софью первым.

У Черменского была фора: он знал, куда отправилась девушка, поскольку сам дал ей адрес театра в Калуге и письмо к своему знакомому антрепренеру. Но, приехав в Калугу ледяным ноябрьским вечером, Владимир не обнаружил там ни Софьи, ни театра. Зато в привокзальной гостинице неожиданно встретил актрису Мерцалову, бывшую любовницу, про которую он за все это время, кажется, и не вспомнил ни разу.

Маша ни в чем его не упрекала и даже толком не расспросила. Не смущаясь, рассказала о том, что жила с местным предводителем дворянства, что ушла от него без гроша в кармане и сейчас едет в Ярославль к тамошнему антрепренеру. Она выглядела подавленной, уставшей, у нее, как всегда, не имелось денег, надежда на ангажемент тоже была очень зыбкой. В упор смотря на Владимира черными цыганскими глазами, Мерцалова попросила не оставлять ее в эту ночь. Черменский не отказал бывшей любовнице. И наутро уехал, оставив короткую, ничего не значащую записку. Мог ли он тогда знать, мог ли даже предположить, чем все это закончится?..

… – Черменский, может быть, поедемте спать? – нерешительно предложил Газданов, когда извозчик остановился у освещенного подъезда ресторана, откуда доносилось цыганское пение. – Вы, мне кажется, устали и не расположены…

– Что?.. А, вздор. – Владимир мотнул головой, отгоняя тяжелые воспоминания. – Идемте. Да, кстати… Помнится, в училище мы были на «ты». Но если…

– Чепуха! – Сандро широко улыбнулся. – Я и сам все собирался об этом напомнить, но боялся выглядеть Ноздревым. Стало быть, как прежде? Ура?!

– Ура, – согласился Владимир, невольно улыбаясь в ответ.

Расплатившись с извозчиком, они вошли в ресторан.

У Осетрова было тепло, чисто и сегодня, к удивлению Черменского, довольно спокойно, хотя это место славилось шумными купеческими загулами. Войдя, Владимир приметил лишь одну большую компанию у дальней стены. Цыганский хор тянул что-то душещипательное, бесшумно носились половые, сам хозяин, заложив большие пальцы за проймы жилета, наблюдал за залом из-за буфетной стойки. Увидев входящих, он покинул свое место и степенно подошел.

– Доброй ночи, Владимир Дмитриевич. Кабинетик изволите?

– Газданов, пойдем в кабинет?

– Слушай, останемся лучше здесь. – Сандро улыбался, глядя на цыганский хор. – Люблю их, чертей, не поверишь как!

– Шумно может статься в скором времени, – честно предупредил Осетров, чуть заметно кивая в сторону компании у стены. – Господа купцы с вечера воспринимают, уж почти и готовые.

– Ничего. Мы пока посидим здесь. Станет громко – уйдем.

– Что заказывать изволите? Чудную ушицу из стерлядки имеем, поросеночком могу угостить молочным с кашкой, карасей в сметане хрустящих можно изобразить…

– Фрол Васильич, ты пришли нам Демьяна, да скажи ему – как обычно.

– Слушаю-с…

– Тебя тут все знают! – удивился Сандро, усевшись и наблюдая за тем, как лысый, длинный, исполненный достоинства Демьян с белой салфеткой скользит вокруг стола. – Чем ты сейчас занят, служишь где-то?

Черменский усмехнулся, покачал головой. Вместо него с улыбкой ответил Демьян:

– Пишут оне-с. Для газет. Вся Москва запоем читает. Весьма даже увлекательно выходит, особливо последнее, про Хитров да «Пересыльный»…

– Демьян, как тебе не стыдно… – отмахнулся Владимир, но Газданов удивленно вскинул брови:

– Позволь… Ну как же, я читал! В «Московском листке»! «Рыцари тумана», кажется, так? Псевдоним автора… Не помню, что-то очень простое…

– Дмитриев, – усмехнулся Черменский. – Редактор, правда, пытался навязать мне «Аполлонского» или «графа Кастальдини», рассчитывая, что и барышни тоже будут читать… но тут уж я встал насмерть.

– Так Дмитриев из «Московского листка» – это ты?! Боже мой, Черменский! – поразился Газданов. – Что ж… еще в училище было понятно, что этим и кончится. Помнишь эпиграмму на майора Ртицкого?

– А как же… Пять дней ареста.

– И давно ты эдак… борзописуешь?

– Года три. С тех пор как живу в столице. Никакой другой службы я не знаю, сидеть круглый год в имении скучно, я там бываю лишь с весны до осени, пока идут работы… – Черменский говорил медленно, с неохотой, но Газданов этого не замечал. Казалось, он думает о другом.

– Какая чудная женщина, Черменский, верно?.. – произнес он, когда Демьян наконец закончил колдовать над столом и ускользнул. – Я таких глаз никогда в жизни не видел. Зеленые, как море… Ты на Каспии бывал?.. Хороша безумно! Расскажи мне о ней!

– Изволь, но что же? – пожал плечами Черменский.

– Да все, что знаешь! Ведь ты вхож в дом, разговаривал с ней запросто…

– Газданов, ты с ума сошел? Мы двух слов друг другу не сказали! Она всего несколько минут пробыла в гостиной! И те пела!

С минуту они недоуменно смотрели друг на друга. Затем дружно рассмеялись.

– Черменский, ты о какой из них говоришь?!

– О Софье Грешневой, разумеется! А ты?

– Об Анне! Черт возьми… – Газданов снова негромко рассмеялся. – «Неужто ты влюблен в меньшую? – А что? – Я выбрал бы другую, когда бы был, как ты, поэт…»

Черменский тоже усмехнулся, пригубил вино. Вполголоса спросил:

– Как ты у нее оказался? Графиня Грешнева весьма осторожна в выборе гостей.

– Притащил Анциферов. Он-то, похоже, ее старинный друг и даже… – Газданов запнулся, посмотрел на Черменского. Тот, невозмутимо разглядывая на свет вино в бокале, поинтересовался:

– Так ты дружен с Анциферовым?

– С какой стати? – пожал Газданов широкими плечами. – Просто знакомы по долгу службы, хотя наши ведомства и разны. Сегодня случайно разговорились после совещания у государя. Генерал Анциферов, как выяснилось, прежде общался с отцом, у нас есть общие знакомые… Он оказался весьма интересным собеседником. Мы вместе посидели у Клоссе, потом генерал сообщил, что приглашен на вечер в самый интересный дом в Москве, и позвал с собой. Он назвал имя хозяйки, я был, конечно, заинтригован, и… Как давно ты знаком с графиней?

– Четыре года, – медленно ответил Черменский.

Газданов вопрошающе смотрел на него, ожидая продолжения, но Владимир молчал.

– Послушай, – наконец обиженно начал Сандро. – Не хочешь говорить – ради бога, не надо, но я не понимаю, зачем столько таинственности? Если бы ты сам был заинтересован в этой даме – тогда все понятно, но ты же вроде увлечен ее сестрой?