Наталья Павлищева - Лукреция Борджиа. Грешная праведница Страница 10

Лукреция, убежав в комнату, бросилась на постель и разрыдалась. Подруга принялась утешать ее:

– Успокойся, может, он просто плохо видит? Не понял, что это ты, слишком взволнован?

Она перебирала и перебирала причины, по которым Джованни Сфорца мог так идиотски вести себя с будущей женой. Постепенно Лукреция успокоилась, ей сделали примочки, чтобы убрать припухлости под глазами от слез, поправили волосы в красивой сетке, переодели в другое платье… Глядя на себя в большое венецианское зеркало, Лукреция вздохнула:

– Просто у него сердце занято другой… – Вдруг глаза ее сердито блеснули. – Но даже если это так, просто приветствовать дочь Папы он мог бы!

Поправляя ей волосы, Джулия рассмеялась:

– Утешь себя тем, что у тебя будет возможность ему отомстить.

– Чем?

– Ответным невниманием. Можно выйти за него замуж и немедленно завести себе любовника, а в его нищий Пезаро ехать отказаться. Я думаю, Его Святейшество тебе не откажет.

Лукреция фыркнула:

– Я вообще попрошу отца пока только обвенчаться, но не вступать в связь. Мне еще рано…

Джулия хотела сказать, что вовсе не рано, тринадцать лет самое время, но, глянув на худенькую, как былинка, Лукрецию с совершенно детским выражением лица и ясными голубыми глазами, с подругой согласилась. Не каждой дается в эти годы стать настоящей оформившейся женщиной, некоторые всю жизнь остаются худыми. Джулия вспомнила себя в таком возрасте и мысленно усмехнулась: она уже успела сменить не одного любовника и в пятнадцать стала любовницей кардинала Борджиа, опытной женщиной. Что ж, каждой свое…

Лукреции удалось убедить отца, что спать с мужем в ту же ночь не обязательно, и отправляться за ним далеко на север тоже. Глядя в несчастные, полные слез голубые глаза своей обожаемой дочери, понтифик не мог отказать ей в такой мелочи.

В остальном все оказалось с размахом. Венчание проходило в Ватикане, чего вообще-то быть просто не могло. Но слово Папы закон, Александр захотел, кардиналы подчинились. И пир тоже удался, что дало повод многим позлословить по поводу свадьбы.

Для Лукреции все происходило как во сне. Долгая беседа со священником перед одеванием в свадебный наряд; тот словно боялся, что она перед алтарем может сказать «нет», потом облачение в тяжеленное роскошное красное платье, причесывание и, наконец, сам выход. Где-то в затаенном уголке еще жила надежда, что, увидев ее, такую красивую, со светлыми волосами, убранными в золотистую сеточку с обилием драгоценных камней, стройную, взволнованную, Джованни Сфорца все же оценит драгоценность, которую получает.

Но… этого не произошло. Роскошные золотистые волосы невесты, ее голубые глаза, сверкавшие ярче камней в украшениях, ее очаровательная юность и хрупкость, почти умоляющий взгляд очаровали всех, кроме жениха. Джованни Сфорца лишь хмуро покосился на девушку и молча подал ей руку в нужный момент.

Сначала Лукреция была на грани обморока, все поплыло перед глазами, девушка ясно видела множество восхищенных глаз, заметила, как улыбнулся при виде своей дочери понтифик, как качали головами многие гости – очень уж юна и хороша невеста, но никак не могла поймать тот единственный взгляд, который был ей так нужен.

Потом девушку взяло зло, если ему все равно, то и ей тоже! И все же перед алтарем она стояла едва живая, сквозь сон слышала чужой голос и отвечала сама…

Супруга… жена… графиня Пезаро… ненужная мужу даже в день свадьбы!

– Сестричка, мы с тобой будем танцевать? – Это Чезаре, он понял ее состояние и понял, чего ей не хватает для возвращения уверенности в себе. Джованни Сфорца Чезаре уже ненавидел!

Ненавидел со вчерашнего дня, когда заметил, как тот подружился с Джоффредо, годившимся ему в сыновья, и с турецким принцем Джемом, жившим в Ватикане на положении почетного пленника. В первый же вечер, не пожелавший даже толком поклониться своей несчастной стоявшей на балконе невесте, Джованни Сфорца отправился вместе с Джемом и Джофре к… проституткам. Достойное поведение без пяти минут мужа!

Чезаре с трудом сдерживался, чтобы своими руками не придушить этого слизняка, который даже драгоценности на шляпу вынужден взять взаймы у Джоффредо, было очень обидно за сестру…

А потом они танцевали… конечно, испанские танцы. И гости были в восторге, Папа радостно хлопал в ладоши своим детям… У Лукреции не испанская внешность, тем разительней казался контраст худеньких ручек и их манящих, страстных движений, голубых глаз и того огня, который они выплескивали на окружающих, когда всего на мгновение она приподнимала опущенные ресницы…

– Как ты хороша, сестричка…

Казалось, Лукреция просто забыла о муже, мрачно наблюдавшем за танцем, но в какой-то миг их глаза все же встретились, и девушка поняла, что вовсе не безразлична Джованни Сфорца, он просто делает вид, что ему все равно! Ах, так?! Движения стали еще более страстными, а взгляд завораживающим.

Но когда она еще раз осторожно глянула в сторону графа Пезаро, надеясь встретиться с влюбленным взором, увидела, что тот… спокойно разговаривает с какой-то дамой весьма посредственной внешности! Обида захлестнула Лукрецию, муж явно не желал даже замечать ее красоту, умение двигаться, очарование, о котором твердили все вокруг.

Странное поведение супруга заметили гости, Лукреции начали сочувствовать, а это было еще оскорбительней. Вот тогда она и подошла к Папе просить разрешения не становиться женой в эту же ночь. Понтифик тоже видел, сколь откровенно пренебрегает юной красавицей-супругой Джованни Сфорца, он уже успел поинтересоваться у Джоффредо, не импотент ли тот. Младший сын замотал головой:

– Нет, что ты! Мы провели ночь у шлюх!

Тем обидней казалось невнимание к молодой жене. Понтифик дал дочери такое разрешение, чем вызвал новый град насмешек. Чтобы отвлечь мысли гостей от неприличного поведения жениха, Папа распорядился наградить участниц импровизированного спектакля, который разыгрывали перед гостями приглашенные актрисы, сладостями со стола.

Слуги понесли большие подносы с воздушным печеньем, которое особенно удалось в тот день повару, но набрать его женщинам оказалось не во что. Тогда одна из актрис просто подставила подол верхней юбки! За ней последовали остальные… Поднялся смех и визг, потому что нашлись желающие, а среди них и сам понтифик, добавить печенье и конфеты в эти подолы, мужчины принялись кидать сладости прямо со стола в подставленные края юбок, а женщины ловили их.

Уже на следующий день по Риму поползли слухи, что на свадьбе дочери понтифика голые куртизанки ловили бросаемые им сладости, как только могли. Что делали среди гостей, в числе которых было немало достойных дам вроде донны Адрианы, и отцов церкви, голые куртизанки, не мог объяснить никто, но все поверили. Разврат, разврат и еще раз разврат!

Где и как провел ночь супруг, Лукреция не знала. Сама она долго лежала, одетая ко сну, с заплетенной на ночь косой, глядя сухими, остановившимися глазами в потолок, и заснула только под утро. Но то, что консумация брака не состоялась, позже ей помогло, ведь свидетелей их первой близости с супругом не было. Как и самого супруга.

А утром Джованни Сфорца встретил ее как ни в чем не бывало, сухо приветствовал, предложил руку, чтобы пройти к столу, как того требовал этикет. Лукреция чувствовала, что тихо ненавидит мужа, причем, с каждой минутой все сильнее. Она поняла, что никогда не сможет простить ему вот этого прилюдного унижения. Ее, как могла, поддерживала Джулия, а еще Чезаре.

Между их дворцами был сделан такой же тайный ход, как и к покоям понтифика. Папа желал, чтобы он и его любимые дети могли видеться в любое время суток, не привлекая ничьего внимания. Теперь этот ход пригодился.

Граф Пезаро не бывал в спальне жены, хотя после свадьбы прошла уже почти неделя. Это было унизительно, муж откровенно пренебрегал своей красавицей женой. Не заставлять же силой приходить! Конечно, Лукреция могла пожаловаться отцу или хотя бы Джулии, но она ни за что не стала бы этого делать. А Чезаре опасно говорить даже слово, он и так скрипел зубами при одном виде графа Пезаро.

В тот вечер Лукреция, целый день ломавшая голову над тем, как надолго Папа дал им разрешение не быть вместе, в очередной раз пыталась понять, ждать ей мужа или нет. Сомнения рассеял Чезаре, он зашел пожелать сестре спокойной ночи и словно между делом сообщил, что граф Пезаро вместе с Джоффредо и Джемом снова отбыли к проституткам:

– Я видел их уже на улице, неподалеку от дома Алиетты.

– Кто это?

– Это куртизанка, которая не боится Джема. Турецкий принц бывает там часто. Теперь вот решил приучить и Сфорца…

Это было жестоко, но разве лучше, чтобы сестра ждала супруга бесполезно всю ночь?

Лукреция действительно ждала, хотя и со страхом. Потом накинула халат и отправилась в покои Джулии. Но подруги там не оказалось. Лукреция прекрасно знала, где ее искать – в спальне Папы. Стало неимоверно горько, все кого-то любят и всех кто-то любит, а ею муж просто пренебрегает. До сих пор Джованни не сделал ни одного движения, не сказал ни единого слова, чтобы как-то расположить ее к себе. Возьми муж ее даже просто за руку, скажи несколько ласковых слов, и сердце навек было бы отдано ему. Сердце Лукреции было готово любить, как глотка свежего воздуха, оно жаждало любви, страстной неги, тело просило объятий, губы ждали поцелуев, искали другие губы…