Сьюзен Робинсон - Лорд Очарование Страница 10

В дверь постучали. Она захлопнула крышку сундука и открыла дверь. Вошел как всегда готовый помогать Эрбут. По ее распоряжению, он поднял сундук и последовал за ней к башне и далее наверх, к ее спальне. Она постучала, молясь, чтобы Тристан проявил воспитанность, был в кровати и прикрылся.

— Входите, Гратиана, если посмеете.

Она чувствовала, что ее лицо вспыхнуло. Глянув назад на Эрбута, она встретила его потрясенный взгляд.

— Проклятое высокомерие, — пробормотала она про себя и сильным ударом открыла дверь.

Благодарение Богу, он лежал в кровати. Лежал в кровати и ухмылялся, как будто знал, что она боялась того, что он будет стоять голым посреди комнаты. С пылающими щеками Пэн прошла в комнату и указала Эрбуту место, куда поставить сундук. Эрбут поставил сундук и встал, переминаясь с ноги на ногу, вытаращив глаза на гостя.

Пэн, не глядя на Тристана, открыла сундук, схватила его вещи, отнесла их к кровати и опустила ему на колени.

— Это, любезный, ваша одежда и другие вещи, бывшие при вас. Как вы можете видеть, они не в том состоянии, чтобы их можно было носить. Я, в своем дурацком желании лучше одеть вас, положила здесь и переделанную одежду моего отца, которую он носил, до того как умер.

По крайней мере, ему хватило такта прекратить ухмыляться. Он даже поблагодарил ее. Она наблюдала, как его веселье переходит в мрачность и затем в беспокойство.

Пока он поднимал сверток с лохмотьями, она отпустила Эрбута. Она подумала, что Тристану не понравится то, что юноша станет свидетелем его замешательства. Она наблюдала, как он прикасается к остаткам шоссов из самой лучшей шерсти, кожаному джеркину, лоскутам батиста, некогда бывшим рубашкой, поясу из дорогой кожи, и кошельку. Он открыл кошелек, но там было пусто.

В молчании, Пэн протянула ему бесформенную мешанину, которая когда-то была бумагой. Ни один клочок не мог быть вырван из этой массы. А если бы они и преуспели в этом, то это было бы бесполезно, поскольку чернила на клочках потекли, оставив серые и черные пятна вместо слов. Даже сорванная печать в конце бумаг была раздроблена на неузнаваемые частицы.

Он тряхнул головой. Его лицо потемнело, и рот сжался.

— Ничего. Я ничего из этого не помню.

— Может быть, позже.

— Может быть, никогда.

Что она могла сказать? Ее собственный гнев исчез при виде его тревоги. Он отвернулся от нее, чтобы она не могла видеть выражение его лица.

— Я прошу вас, Госпожа Фэйрфакс. Оставьте меня.

— Скоро смеркается и время ужинать.

— Благодарю, Госпожа, но я ничего не желаю сейчас кроме одиночества, если бы вы были настолько добры…

Его истинная обходительность свидетельствовала о страдании. Чувствуя вину за свои недавние жестокие мысли, Пэн кивнула.

— Как вы пожелаете. Я пошлю вам что-нибудь с ромашковым чаем Твисл. Это поможет Вам отдохнуть.

Он отвернулся, и она оставила его одного.

Тристан пробудился ото сна без сновидений несколько часов спустя, чтобы найти свою комнату погруженной в темноту. И он все еще ничего не помнил. Обеспокоенный, опасаясь стать жертвой отчаяния, он оделся и подошел к окну. Он поднялся на амбразуру и осмотрелся. Клубящийся туман полз по внутреннему двору и окружил голубятню и ульи. Стекло окна запотело от его дыхания. На сторожевой стене он смог различить горящий факел. Дибблер должен был находиться там, но его не было.

Этот факт его не удивил. Он начинал понимать, что Пэн управляла Хайклифом в довольно беспорядочной форме. У нее не было солдат, а Дибблер был плохой заменой. Если когда-либо молодая женщина и нуждалась в мужском руководстве и умениях, то это был именно тот случай. Она понятия не имела, как управлять собственным настроением, и еще меньше замком и поместьем.

Где же был старый дурак? Он познакомился с Дибблером вчера, и более невежественного и «всезнающего» виллана[24] еще не рождалось на этом свете. Нет, не правда. Сниггс, невероятно плохой лгун и сочинитель, мог составить конкуренцию Дибблеру. В то время как он пробовал решить, который из этих двух шутов был худшим, его внимание привлек мягкий глухой стук.

Он вскочил на ноги так быстро, что покачнулся и должен был ухватиться за стену, чтобы не упасть. Он расплачивался за неблагоразумную активность сегодня днем. Как только его головокружение прошло, он пересек спальню, направляясь к двери. Тихие голоса доносились со спиральной лестницы, становясь все более и более слабыми. Он следовал за ними.

Лестница была настолько темной, что он не мог видеть даже собственное тело. Он на ощупь спускался вниз, держась за стену. Голоса раздались на лестничной площадке внизу, и он остановился.

— Я должен держать веревку. Я капитан стражи.

— Нет никакой стражи кроме меня и Торнипа и Эрбута.

— Это — охрана.

— Проклятье тебе на голову, Дибблер. Это пастух и фермер.

— И Видл, — прошипел Дибблер.

— Видл — пастушка свиней. — Пропыхтел Сниггс, поднимаясь вверх по лестнице.

Тристан уже собирался вернуться в спальню, когда услышал легкий голосок Пэн.

— Боже милостивый! Прекратите это препирательство. Дибблер будет держать веревку. Сниггс, ты понесешь факел, а Видл и я будем следовать за вами. Мы должны встретить Торнипа и Эрбута, а из-за вашей глупой ссоры мы опаздываем.

Шум шагов сообщил о продвижении группы внизу. Он медленно двинулся за ними, вниз мимо часовни к бювету.[25] Он подождал, скрываясь в тени порога, в то время как Пэн и ее суматошные слуги вышли из комнаты, прошли в зал и на улицу. К тому времени, как он достиг лестницы, туман уже окутал крутой лестничный марш.

Он вдавился в обитую железом дубовую дверь цитадели и наблюдал, как плащ Пэн исчезает в усиливающейся белизне тумана. Забыв о своем состоянии, он оттолкнулся от двери и погнался за ней вниз по лестнице. Какое безумие! Она резвилась с теми идиотами посреди ночи. Боже, спаси его от безмозглых женщин. На полпути вниз, силы оставили его, в голове как будто молот застучал о наковальню, и его колени подогнулись.

Выругавшись, он взмахнул руками и упал на каменные ступеньки, ушибив голень. Он присел, тяжело дыша и дрожа. К тому времени как он восстановил силы и был способен стоять, Пэн и ее шайка скрылись.

Его планы расстроились и, выйдя из себя как из-за собственной слабости, так и от безрассудства Пэн, он вновь добрался до лестницы. Он возвратился в свою спальню, нашел плащ и одеяла, и медленно побрел по лестнице на вершину цитадели. Поднявшись на одну из четырех башен цитадели, он устроился в амбразуре и начал ждать.

Вскоре он обнаружил, как же все-таки трудно держать свои глаза открытыми. Позже, когда, казалось, прошли часы, он услышал слабый шепот. Оглядевшись, он не нашел никого в ночи. Шепот перешел в шипение, пульсирующее шелестение. Тристан заткнул уши, но звук остался. Он опустил руки и всмотрелся в темноту. Внезапно шелестение исчезло. Он ждал, что оно возвратится, и в ожидании, заснул.