Элизабет Хойт - Влюбиться в дьявола Страница 10

Пару лет назад он часто сопровождал ее во время сезона в Лондоне. Фредди был симпатичным мужчиной, но все-таки их отношения нельзя было назвать любовными. Иногда они выезжали на совместные прогулки в карете, которые тоже доставляли ей удовольствие, но если его вдруг отвлекали какие-нибудь дела, то Беатриса не слишком горевала по этому поводу. Ее спокойствие и душевную безмятежность не омрачало его отсутствие. Впрочем, то же самое можно было сказать и о Фредди, который также не слишком переживал по поводу их расставаний. Брак, заключенный на основе таких отношений, как-то не прельщал Беатрису. Если уж выходить замуж, то, по ее твердому убеждению, только по любви, настоящей, страстной, взаимной. За такого человека, который не мог бы жить без нее, который не оставлял бы ее ни на минуту.

Вероятно, поэтому она постепенно стала удаляться от Фредди — незаметно, но решительно. Они виделись все реже и реже, пока их свидания совсем не прекратились. Она правильно оценила чувства Фредди, его степень привязанности к ней. Он нисколько не тяготился прекращением их свиданий и не искал повода для их возобновления. Через год он женился на Джиневре Крествуд, ничем не примечательной девушке, которая с увлечением отдалась устройству чайных вечеров, считая их крайне важным светским мероприятием.

Ревновала ли она? Беатриса выглянула из окна кареты, чтобы немного остудить свои чувства и попробовать разобраться в них, ибо она презирала самообман. Она отрицательно помотала головой. Нет, она честно призналась самой себе, что нисколько не завидовала новой миссис Финч, несмотря на то, что недавно родившиеся у них малыши были очаровательными. Впрочем, чудесные дети росли и причиняли миссис Финч немало забот и хлопот, Фредди был явно доволен своим положением, но Беатрису он никогда не любил. Возможно, он воспылал страстной любовью к Джиневре, однако на этот счет у Беатрисы были некоторые сомнения.

Настоящая любовь — вот что имело значение для Беатрисы. Ни одного из тех джентльменов, с которыми она танцевала, ездила на званые обеды или гуляла, не интересовали ее чувства и переживания. Они делали ей комплименты, мило улыбались ей во время танцев, замечали изысканность ее нарядов, но никогда не пытались заглянуть в ее внутренний мир, да, по совести говоря, он их просто нисколько не интересовал. Да, брак без любви был приемлемым для такой женщины, как Джиневра Крествуд, но Беатрисе этого было явно недостаточно.

Ей вспомнилось, как однажды, примерно год назад, вернувшись с очередного бала, она прошла в голубую гостиную и взглянула на портрет лорда Хоупа. В тот момент он показался ей живым, «сгоравшим от любви». Соседние портреты, висевшие в тени, смотрелись как совсем статичные в отличие от портрета графа, излучающего потоки энергии. Хоуп на портрете в тот момент выглядел более живым и полнокровным, чем те флегматичные джентльмены из плоти и крови, с которыми она разговаривала всего час назад.

Возможно, именно в этом и скрывалась подлинная причина ее одиночества. Достигнув двадцати четырех лет, она по-прежнему не была замужем, потому что тайно мечтала о влюбленном в нее мужчине, каким ей представлялся в ее грезах Хоуп.

Но был ли он на самом деле тем, за кого она его принимала?

Экипаж остановился перед парадным входом в Бланшар-Хаус, и Беатриса, поддерживаемая лакеем, вышла из кареты. Обычно в это время она сначала заходила к повару, чтобы обсудить с ним меню на ближайшие дни. Но сегодня, прямиком пройдя на кухню, она попросила повара приготовить на скорую руку пару блюд. Поставив все на поднос, она поднялась на третий этаж и подошла к дверям розовой спальни.

Слуга Джордж, стоявший при входе, предложил ей свою помощь:

— Позвольте, мисс, я возьму у вас поднос.

— Благодарю вас, Джордж, но я думаю, что справлюсь сама. — Она встревоженно посмотрела на дверь: — Как он себя чувствует?

Джордж почесал лоб.

— Очень злится, мисс, если говорить начистоту. Рассердился на горничную, когда та пришла разжечь огонь в камине. Он кричал на нее по-французски. На родном языке он не говорит совсем.

Беатриса поджала губы и закивала:

— Ты не мог бы постучать в дверь вместо меня, Джордж?

— Конечно, мисс. — И Джордж несколько раз стукнул костяшками пальцев по дверной створке.

— Войдите, — отозвался Хоуп.

Джордж приоткрыл двери, чтобы впустить Беатрису внутрь. Виконт сидел в ночной сорочке на кровати, и что-то записывал в свою записную книжку, лежавшую у него на колене. При этом он выглядел сосредоточенным, невозмутимым, и у нее немного отлегло от сердца. После двух дней заботливого ухода с его лица исчез нездоровый лихорадочный румянец, хотя оно по-прежнему хранило мрачное и суровое выражение. Свои длинные черные волосы он заплел в тугую косичку, но подбородок по-прежнему был заросшим густой темной щетиной, что создавало неприятное впечатление. Из-под распахнутой белоснежной сорочки, две верхние пуговицы которой были расстегнуты, виднелась поросшая пушком черных курчавых волос грудь. Пораженная его наготой, хотя и не выходившей за рамки приличий, Беатриса невольно уперлась глазами в открытую часть груди.

— Пришли навестить меня, кузина? — пробормотал он. Она подняла на него глаза, их взгляды встретились.

— Я принесла чай и булочки, — спокойным тоном отпарировала она. — Вам вовсе не следует вести себя грубо, притворяясь тем, кем вы на самом деле не являетесь. Вы намеренно обижаете прислугу. Не далее как сегодня утром, по словам Джорджа, вы позволили себе кричать на горничную.

— Она вошла, не постучав, — бросил он в ответ, наблюдая за тем, как она прошла к столику возле кровати и поставила на него поднос.

— Вряд ли из-за этого стоило обижать девушку. Он нахмурился и, судя по всему, разозлился.

— Мне не нравится, когда в мою комнату входят посторонние. Она не должна была входить в комнату без позволения.

Беатриса внимательно посмотрела на него и как можно мягче сказала:

— Наши слуги приучены входить без стука. Думаю, вам известны правила их поведения. Но раз вы настаиваете, я предупрежу прислугу, чтобы они стучались, прежде чем зайти к вам.

Он пожал плечами, взял булочку и с жадностью откусил половину.

Она со вздохом придвинула стул к его кровати и присела.

— Вы выглядите проголодавшимся.

Проглотив первую булочку, он тут же схватил вторую.

— Очевидно, вам никогда не приходилось, есть червивый хлеб, запивая его сильно разбавленным элем. А на борту корабля это обычная еда.

Он проглотил и эту булочку, с вызывающим видом поглядывая в ее сторону. Беатриса спокойно встретила его дерзкий взгляд, стараясь ничем не выдавать своего волнения. В его глазах, как у голодного волка, светилась жестокость.