Ветер с севера - Вилар Симона Страница 10

Ролло глядел вдаль.

– Но сам-то ты предпочел бы остаться, не так ли? Что скажешь мне, мой проводник в Мидгарде?

– Я бы остался, – уверенно кивнул Атли.

Ролло улыбнулся.

– Что ж. Я тоже думаю, не отправиться ли нам вон за те холмы, чтобы проверить, достаточно ли силен распятый Бог христиан, чтобы остановить детей Одина.

И весело подмигнул.

– Итак, Атли, если судьба после Упсалы привела нас сюда – значит, это и есть знак богов. Иди же, порадуй старого Кетиля. Мы остаемся.

Глава 1

907 год от Рождества Христова

Здоровенный детина зловещей наружности вытряхнул женщину из мешка. Немолодая, тучная, в платье из хорошего сукна, она лежала на земле, связанная крепкими ремнями, с торчащим изо рта кляпом. Широко раскрытые глаза ее с ужасом взирали на склонившихся над ней мужчин. При свете чадящих факелов все они казались ей выходцами из преисподней.

Внезапно у нее замерло сердце. Она узнала одного из них – узнала этот обруч с крупными рубинами на совершенно лысом темени, свисающие по бокам длинные черные пряди до плеч! Она узнала и это властное лицо с орлиным носом, тонкие губы, сильно скошенную треугольную челюсть и массивную, как воротный столб, шею. Даже чересчур массивную для столь небольшой, сухой и породистой головы. Женщина перестала мычать, пораженно глядя на этого человека. Герцог Лотарингский Ренье по прозвищу Длинная Шея! Сейчас он одним махом покончит с грязными бандитами, осмелившимися похитить ее, даму из окружения Каролингов[35]. Она прибыла сюда, в Аахен, с двором короля Карла из Западной Франкии, дабы войти в свиту невесты монарха, саксонской принцессы Фрероны. А сегодня утром, когда она вышла из покоев по нужде, кто-то оглушил ее ударом по голове. Когда же она очнулась, разбойники уже волокли ее куда-то, и на нее нахлынул ужас, какого она не испытывала, даже когда пряталась за стенами замков в дни нашествий норманнов. Однако теперь герцог здесь и покарает их! Видя, что Ренье Длинная Шея молчит, она требовательно замычала и засучила ногами, стянутыми под коленями сыромятной подпругой.

– Развяжите ее, – спокойно произнес герцог и отступил, ибо от платья дамы из свиты Каролингов шел едкий запах мочи.

– Светлейший герцог… Светлейший герцог… – задыхаясь, наконец смогла выговорить она, машинально натягивая на колени задравшийся подол, но не договорила, а тут же отпустила затрещину одному из грубо вздернувших ее на ноги похитителей. – Пес! Вшивая тварь! Я дама из…

Она взвизгнула, получив ответную оплеуху, от которой едва вновь не оказалась на земле.

– Да что же это происходит, о могущественное Небо! Я…

Она осеклась, увидев при свете факелов невозмутимое лицо лотарингского герцога, его искривленные в усмешке губы. До сознания дамы только теперь стало доходить, что ее похитили не без его ведома. Но зачем? Разумеется, она, как и прочие придворные короля, посмеивалась за его спиной, когда стало известно, что король франков отказал Ренье в руке своей дочери Гизеллы. Но ведь не поэтому же ее схватили?.. У нее невольно задрожал подбородок, когда она оглядела каменное строение без окон, где ее держали, заплесневелый свод на тяжелых опорах, раскаленные угли в очаге. Дама невольно зажмурилась. Нет уж, лучше не видеть того, как отблескивают у стены разнокалиберные клещи, крюки, кандалы с шипами, бронзовые пилы… Здесь пытают!

– Благочестивая дама Автгуда…

– Вы поплатитесь за это! – вдруг истерически взвизгнула она. – Бог свидетель, вы за это заплатите! Я состою в родстве с Каролингами, я провела всю жизнь при коронованных особах… Сама покойная императрица Решильда приняла меня в свой штат, позже моими услугами пользовались обе супруги Людовика Косноязычного[36], я была воспитательницей принцессы Теодорады, покойной сестры нынешнего правителя, а теперь я возглавляю штат придворных дам невесты монарха, ее высочества Фрероны Саксонской! Не было ни одной особы женского пола при королевском дворе, которая обошлась бы без моих услуг. А теперь сам король Карл назначил…

– Что вы можете сказать о принцессе Эмме? – спокойно осведомился Ренье, опускаясь в кресло у очага и протягивая над мерцающими углями тонкие смуглые ладони. Тяжелые золотые браслеты на его запястьях вспыхнули зловещим багровым блеском.

Дама Автгуда осеклась и взглянула на герцога с недоумением. Даже ее обычное высокомерное выражение сменилось полнейшей растерянностью.

– Ну же, благородная Автгуда! Вы ведь знаете всех особ королевского дома, не так ли?

Она пожала плечами. Медленно сложила руки под грудью.

– Ума не приложу, о ком речь. Здесь какая-то ошибка, и лучшее, что вы можете сделать, – это отправить меня обратно, принеся извинения.

К ней приблизился нотарий герцога, византиец Леонтий, словно сошедший с алтарного образа в соборе Аахена, – в складчатой хламиде, кудрявый, с шелковистой бородкой вокруг мягкогубого рта, с глазами, словно сливы, под прямой линией сросшихся бровей.

– Успокойтесь, многоуважаемая Автгуда! – Голос его был вкрадчивым, с легким иноземным выговором. – Моего господина интересует дочь короля Эда и Теодорады Каролинг, вашей воспитанницы, – мир ее праху. Ну же, Автгуда! Эмма, принцесса Эмма – единственное оставшееся в живых дитя соперника могущественных Каролингов.

Теперь лицо Автгуды вспыхнуло от возмущения. Эмма! Да кто сейчас помнит об этой Эмме? Принцесса, о которой никто никогда не говорит!

– Да откуда же мне знать, клянусь Святой Девой!

– Кому же и знать, как не вам, любезнейшая? Всем известно, что дама Автгуда знает обо всем, что творится в королевской семье. И вы должны, просто обязаны вспомнить все, что вам известно о дочери короля Эда.

Нотарий Леонтий говорил мягко, голос его звучал мелодично, но почему-то от его улыбки даму Автгуду бросило в дрожь. Она взглянула на Ренье. Какие-то путаные обрывки мыслей лихорадочно носились в голове. Липкий страх делал самоуверенную даму жалкой, она испытывала желание упасть в ноги, молить о снисхождении… Но ведомо ли снисхождение тому, кто погубил молодого Цвентибольда, короля Лотарингии? Автгуда вдруг словно со стороны увидела себя здесь – босую, растрепанную, в загаженном платье. И герцога – в подбитом мехом плаще, теплых башмаках на ремнях с пряжками до колен. Кровавые рубины фибулы[37] на плече и в герцогском обруче испускают дьявольский свет… Наверное, так чувствует себя последний раб перед своим господином. Какое уж тут достоинство… И когда один из лохматых мужиков, притащивших ее сюда, забренчал железными орудиями у стены, она вдруг, не помня себя, упала к ногам герцога.

– О светлейший, о всемилостивейший!.. Я…

– Тс-с, – взмахом руки остановил ее Ренье. Он замер, прислушиваясь. В темное помещение посторонние звуки долетали лишь через отверстие в дымоходе над очагом. И сейчас, когда все умолкли, ясно можно было различить трубные звуки охотничьих рогов и лай собак.

– Дьявольщина! Неужели охота движется сюда? – пробормотал Ренье. Он быстро поднялся. Забросил на плечо полу плаща. От этого движения заметались языки пламени.

– Леонтий, препоручаю толстуху тебе. Выжми из нее все, что нам требуется.

Брезгливо оттолкнув цепляющуюся за его башмаки Автгуду, он вышел, громыхнув тяжелой дверью.

После мрака подземелья свет солнечного декабрьского дня ослепил Ренье. Какое-то время он стоял в низкой потрескавшейся арке этой уединенной башни на лесистом склоне, прикрыв глаза рукой. Вскоре послышались шаги, лязг металла, фыркнула лошадь.

– Ваша милость, кажется, охотники погнали оленя к Молчаливой Башне.

Голос говорившего был низкий, чуть хриплый. Ренье убрал руку от лица. Его палатин[38] Эврар Меченый стоял перед ним, держа под уздцы двух позвякивающих сбруей лошадей. Жесткое лицо с кривым носом, багровый шрам на щеке, из-за которого он и получил свое прозвище, длинные, на французский манер, усы, свисающие вдоль рта к подбородку, тронутые сединой волосы и бритый крутой подбородок сильного человека. Когда-то он служил королю Эду, но, оставив службу еще при жизни короля, уехал в Лотарингию, став воином у герцога Ренье Длинная Шея. Он давно доказал свою преданность герцогу, став одним из соучастников убийства короля Цвентибольда. Именно по его совету Ренье похитил даму Автгуду, ибо никто, кроме нее, не мог дать сведений о дочери его бывшего господина, только она – эта старая сплетница, любительница посмаковать альковные тайны коронованных особ.