Сергей Плачинда - Роксолана. Королева Османской империи (сборник) Страница 10

А Роксолана в душе праздновала большую победу. Больше месяца готовила она побег своих земляков. А этой ночью Али-ага вместе с отцом и другими пленными изрубили стражу, вывели из портовых подземелий рабов-невольников с Украины и Московии, вооружили их. Потом уничтожили стражу возле галер. А там их уже ждали, готовились, знали.

Еще никогда так быстро не мчались галеры по воде — гребцы уже не были рабами, и силы их удесятерились.

Не угнаться уже султанским янычарам за тремя галерами, которые режут волны Черного моря. Подняты паруса, и попутный ветер несет счастливых, возбужденных казаков к родным берегам, «в мир крещеный, в тихие воды, в ясные зори»…

В обществе любимой Роксоланы султан забыл о потере. А может, и не забыл, просто у него изменилось настроение. И понимал Сулейман: никто не догонит галер, на веслах которых сидят лучшие гребцы, бегущие в свой родной край, на свободу.

А они действительно быстро мчались по морю, поседевшие, почерневшие от солнца, ветра, тяжелой работы, горькой неволи, они весело болтали и вспоминали добрым словом Настю-султаншу, слава ей в веках.

Прошел год.

У Роксоланы радость: родился сын Селим. И рада Настя, но ей немного грустно: хороший мальчик, но… нет уже возврата в Украину. Не только клятва Сулеймана, но и сын приковал ее к чужбине. Впрочем, это же сын! Он вырастет… И такой будет, как Али. И тогда… О, тогда они могут вместе вернуться… Что ж, посмотрим.

Нянь много. Рабыни так и вьются подле молодой матери и ребенка. Только иногда замечтается Настя: ох, если бы это родная мама была со мной, и если бы я жила в своем Рогатине; родила бы сына Семену; приходили бы подруги, соседки, родственницы, приносили роженице и новорожденному подарки: «чтобы рос здоровый и счастливый», а затем устроили бы смотрины, крестины; а какие песни пели бы; и как красиво в церкви хор пел бы «многая лета». А в саду щебетали бы соловьи, и кукушка накуковала бы сыну долгие-долгие годы…

Замечтается Настя, потом оглянется: роскошные покои, ковры, золото, серебро, бархат, рабы… и все чужое. Но теперь есть утешение: маленький Селим. И еще: девятая галера недавно исчезла с Босфора. Почти все рабы — украинцы. Есть и белорусы, московиты. Они уже дома. Вспоминают ли там ее — султаншу? Турчанку.

Нет, не турчанка она. До самой смерти останется украинкой, дочерью рогатинского священника, славного рыцаря Запорожской Сечи. Не предаст она в душе ни веры, ни Украины, ни памяти родителей.

Бороться.

И есть с кем. Она уже немного знает о планах Ибрагима. Хитрый, старый пес. Надо ей быть настороже… И она изучает арабский язык, чтобы общаться с арабами — рабами великого визиря (он любил именно их). Она одаривает слуг, они должны все слышать и все видеть.

Настя готовилась.

Готовился и великий визирь.

Летели напряженные дни, месяцы…

А внешне все выглядело спокойно, размеренно.

Каждое утро служанка подвозила Роксолане тележку с едой. Сверкали позолоченные зарфы — блюдца для кофе, инкрустированные драгоценными камнями (каждый камень — знала Роксолана — стоит десять тысяч пиастров), серебряные мангалы — жаровни, фарфоровые блюда с позолоченными крышечками. Служанка крутила столик, а Настя выбирала блюда. Остаток отдавала слугам.

Затем — прогулка с маленьким Селимом по саду. Роскошный обед. Путешествие по морю на ялике — любимый отдых Насти. Приказала грести далеко в море. Потом час ялик качался на волнах, а Настя всматривалась в голубой горизонт, из-за которого выступали далекие неподвижные облака. Ей казалось, что это именно с Украины подул ветерок. Иногда она ощущала запахи мяты, любистка. Иногда она слышала кукушку… Чьи-то родные голоса… Тогда приказывала возвращаться. Как можно быстрее.

Вечером — книги. И арабский язык. Собственно, она приглашала рабов, и они по-простому учили султаншу: рассказывали сказки, легенды, сообщали новости.

Она знала, что при султанском дворе, в порту, среди янычарской стражи, на галерах очень много лазутчиков Ибрагима. Великий визирь хочет разоблачить, застать на горячем тех, кто устраивает побеги невольников на галерах. И все же недавно одиннадцатая за последнее время галера исчезла из стамбульского рейда, и через двое суток судно, как и все предыдущие, бросило якорь у самой Большой Хортицы и было сожжено беглецами-казаками.

Ибрагимовские подхалимы, следовательно, не помогли.

Их разоблачали, таинственным образом убивали, потому что они все были турки. А Настины верноподданные — арабы и негры. Да еще армяне, грузины и, конечно, свои — украинцы, которых почти не осталось в Стамбуле, — они бежали на свободу благодаря ей.

Правда, ей стало труднее устраивать побег на галерах, но Настя не отказывается от своих планов. Пусть злится Ибрагим, свирепствует. У него должно кончиться терпение. Этого и ждет Настя: он тогда начнет действовать грубо, опрометчиво — и она воспользуется этим. Идет тайная война.

Фабио Фабби. «Гаремные страсти»

Настя, опершись на бархатные голубые подушечки, полулежит в своей роскошной золотой беседке. Вокруг — цветы. В серебряных мелких вазах плещутся золотые рыбки. По золотым тонким решеткам прыгают вниз головами пестрые попугаи. В саду поют соловьи, напоминая Насте Украину и родительский сад…

Солнечные лучи пронизывают кусты цветущего жасмина, блуждают по персидским коврам, отражаются от золота в беседке, наполняя ее сказочным нежно-оранжевым светом, и Настя в нем кажется неземной богиней.

Перебирая бриллианты в шкатулке, султанша ждет венгерских послов. Месяц назад в этой беседке она принимала испанских послов. Испанцы, которым серьезно угрожала мощная Порта, искали покровительства у любимой жены Сулеймана. Так впервые в истории Турции султанша принимала дипломатов.

Золотая беседка — в султанском саду, в которую под страхом смерти запрещалось заходить мужчинам. Но Настя нарушила это правило: именно в золотую беседку пригласила испанских посланников и полчаса разговаривала с ними на латинском языке. А через три дня по ее наущению состоялся первый прием у султана. Испанского посла ввели под руки (чтобы случайно не бросился неверный на султана!) в покои Сулеймана. Внесли ценные подарки: кораллы, бриллианты, золотую статуэтку буйвола. Стоя, испанец красочными, пышными высказываниями восхвалял Сулеймана, просил милости и мира для Испании. Султан кратко поздравил посла и сказал, что дарит испанскому народу мир. Испанца, придерживая за руки, вывели. Прием закончился.

Так благодаря Насте Лисовской началась первая страница в истории турецкой дипломатии.