Барбара Картленд - В объятиях любви Страница 10

Увидев ее, он подумал, как и Аспазия, что никогда прежде не видел такой необычайной женщины.

Чарли определенно не преувеличивал, рассказывая, что она прекрасна, но маркиз отметил, что в сорок пять лет никакие ухищрения, как бы искусно они ни использовались, не могли скрыть приближающейся старости.

Ее фигура, однако, была стройной и гибкой. Ему показалось, что в ней есть нечто змееподобное, а когда он дотронулся до ее руки, протянутой к нему с наигранной пылкостью, она оказалась холодной.

— Милорд, я в восторге от того, что вы приняли мое приглашение!

— С вашей стороны было чрезвычайно любезно, ваша светлость, пригласить меня, — в свою очередь сказал маркиз.

Ее глаза с зелеными веками вспыхивали мерцающим светом из-под зачерненных ресниц.

— Серьезные дела становятся слишком скучны, если нам не удается разбавить их развлечениями, — проговорила она тихим соблазнительным голосом, — я надеюсь, что это удастся нам сегодня вечером.

— Я тоже надеюсь на это, — подхватил маркиз.

Сбоку от него вынырнул слуга с бокалом шампанского, и, пригубив его, маркиз подумал, что Чарли был не прав, утверждая, будто женщины не способны выбирать вина. Шампанское оказалось превосходным.

«По крайне мере, — сказал он себе, — начинается этот вечер неплохо».

— Я собираю гостей сегодня, — продолжала герцогиня, — но некоторые из них еще не прибыли. Однако я хотела бы, чтобы вы познакомились с теми, кто уже здесь.

Герцогиня представила его двум джентльменам с громкими иностранными титулами, а также одному пэру с довольно рассеянным отсутствующим взглядом. Маркиз смутно припомнил, что слышал когда-то о том, как он безрассудно играет в Лондоне, проигрывая в карты астрономические суммы.

Герцогиня, однако, не оставила его скучать с незнакомыми людьми.

Она увела маркиза через комнату к софе, где их никто не мог услышать, и начала льстить ему, довольно тонко и умно.

Герцогиня явно знала о нем больше, чем он о ней, ц разговор показался маркизу занятным. Развлекая его, герцогиня даже заставила его рассмеяться.

Наконец, вдоволь обменявшись любезностями, никак не касаясь причины, по которой маркиз оказался в Гримстоун-хауз, она сказала:

— Поскольку впереди у вас целый вечер, я думаю, вы не отказались бы посмотреть вашу комнату. Я не хочу, чтобы вы переодевались в спешке.

Маркиз согласился. Он не собирался брать на себя инициативу в обсуждении их недоразумений до тех пор, пока не разузнает положение дел и не поймет, чего ему следует ожидать от герцогини.

Он убедился, что герцогиня определенно необычная женщина, и понял, что ее внешность безусловно заставляет злословить всех ее соседей.

Там, где в центре внимания оказывается женщина, следует ожидать сплетен и всевозможных обвинений, порождаемых уже одной завистью.

В то же время маркиз не забыл о том, на что жаловался Джексон, и решил быть осторожным за ужином и не позволить вину — если оно окажется столь же хорошим, как и шампанское, которое он пил теперь, — помешать ему в принятии верного решения.

Его провели наверх в комнату, он был уверен — одну из лучших в доме. Судя по всему, герцогиня намеревалась произвести на него благоприятное впечатление.

Он размышлял, обеспокоена ли она его письмом, в котором он просил объяснения недоразумений, происшедших на границе их имений. Если она озабочена им, то это — к лучшему.

Как он говорил Чарли, владельцы соседствующих поместий не должны ссориться друг с другом, и чем скорее они разрешат недоразумения, тем лучше.

Камердинер маркиза, Дженкинс, который служил ему много лет и был еще его денщиком в армии, уже распаковал вещи и ожидал его.

Маркиз, снимая свой костюм для верховой езды, спросил его:

— Ну, Дженкинс, что ты думаешь об этом месте?

— Не нравится мне оно, милорд.

— Не нравится? Почему?

— Что-то здесь происходит, милорд, и не очень хорошее.

Маркиз с изумлением взглянул на него.

— Почему ты так думаешь, Дженкинс?

Спрашивая, маркиз действительно хотел знать мнение своего камердинера.

Дженкинс обладал безошибочным здравым смыслом, который очень помогал ему не только на войне, но и в мирной обстановке.

Он не был собирателем сплетен, но то, что ему удавалось выведать самостоятельно, было обычно точным, и маркиз знал, что всегда может положиться на сведения, которые сообщал ему Дженкинс.

— Пока я не могу сказать ничего определенного, милорд, — ответил Дженкинс, — но можете быть уверены: я разузнаю все" прежде чем мы уедем отсюда.

— Я надеюсь на тебя, как всегда, Дженкинс.

Дженкинс еще в Ньюмаркете узнал многое из того, что сообщил маркизу Джексон, и он был уверен, что камердинер, приехав сюда, проверит, насколько правдивы все эти рассказы.

Маркиз увидел, что его уже ждет ванна в туалетной комнате, специально подготовленная к его приезду.

Вступая в теплую воду самой благоприятной температуры, он сказал:

— По крайней мере нам предоставлены все удобства. Кто еще будет ночевать в доме?

— Они не скажут мне этого, милорд, но, если вы спросите меня, я скажу, что вас ждет сюрприз.

— Сюрприз? — удивился маркиз.

Дженкинс кивнул.

— Слуги ничего не говорят мне — как я понял, боятся, что я передам вашей светлости. Здесь есть женщины. Я видел их, когда проходил по коридору, и сегодня готовится какое-то представление.

Дженкинс не знал пока больше ничего, но маркиз, одеваясь, подумал, что инстинкт верно подсказал ему принять приглашение герцогини вопреки совету Чарли.

По крайней мере вечер обещал быть необычным, в то время как ужин в Ньюмаркете, хотя и был бы приятным, но ничем не отличался бы от всех раутов, которые он дает в своем доме.

Он повязал галстук самым модным стилем на зависть всем денди.

Он носил не бриджи до колен, но прямые брюки донизу, введенные принцем-регентом, которые маркиз находил более удобными в сельских условиях, нежели шелковые чулки, необходимые к бриджами.

Он был высоким и видным, сам не придавая этому большого значения, и лакеи в холле, выстроившиеся в длинную линию, глядели с восхищением на него, когда он спускался по лестнице.

Он очень удивился бы, если б услышал, как один из них шепнул другому:

— Вот настоящий джентльмен. Ему не место в этой сточной канаве!

— Я согласен с тобой, — тихонько ответил другой.

Теперь в салоне было больше народу, чем когда маркиз появился там, прибыв в дом, и если герцогиня и прежде выглядела фантастично, то теперь она, очевидно, вознамерилась ослепить всех своим великолепием.

Ее платье было сплошь расшито зелеными блестками, цвета теней на ее веках. Оно не только было скандально глубоко вырезано спереди, но и плотно облегало ее, как чешуя, и в любой гостиной его сочли бы чрезмерно вызывающим, если не неприличным.