Поймать балерину (СИ) - Зайцева Мария Страница 10

В особняке Даниэль по привычке сразу прошел в спальню, глянул на пустовавшую банкетку у окна.Скрипнул зубами, ударил кулаком в косяк, только теперь позволив себе сорваться.

Новость о том, что его бабочка улетела на другой край света, он получил утром.В присутствии своих людей.И один Бог знает, каких сил ему стоило сдержаться!

Всю эту проклятую неделю он искал ее везде, во всех направлениях! Проверялись все ее связи, даже в Лондон, где сейчас как раз выступала труппа Дягилева, были отправлены люди, чтоб досконально проверить. Мысль, что бабочке помог кто-то из бывших любовников, что она уехала не одна, убивала.

Все внутри вымораживала до тонкой прозрачной оболочки. Тронь – и осыплется холодными острыми иглами. И всех вокруг выкосит.

Проверяли ее семью, ее отца и мать, бывшего жениха, бывшего предполагаемого любовника, постановщика балета, который давно уже уехал в холодную Россию.

Весь Старый Свет Даниэль прочесал за неделю. Благо, у него были связи, деньги и возможности. А еще прекрасные изобретения – телефон и телеграф. Последний был нужен там, куда еще не провели телефонную связь.

И только одного Даниэль не мог предусмотреть.

Того, что его бабочка упорхнет в Новый Свет.

Одна? С любовником? Кто сейчас вместе с ней смотрит на красный закат? Кто обнимает ее? Кто ее…

Он, не выдержав, опять всадил кулак в косяк, достал пачку из кармана, щелкнул зажигалкой.И сполз по стене вниз, не отводя взгляда от пустой банкетки у окна.

Почему она сбежала? Чего ей не хватало? Он же… Он же все для нее делал? Все!Внутри все настолько тесно сжалось в комок, что было трудно дышать. И думать.Он откинул голову назад, несколько раз приложился затылком о стену, пытаясь одной болью выбить другую.

Черт!Он был так близок… Так близок, черт возьми!!!У него было все!!! Все, что ему надо!А теперь… Теперь  ничего не интересно.Ни успехи в делах, ни переход в новую , благополучную и легальную жизнь… Ничего не нужно.Без нее.Его бабочка где-то там летает… Радует кого-то  взмахом своих крыльев.А его бросила, как ненужный кокон. Вырвалась.

Среди ночи Даниэль почувствовал, что задыхается. Даже не так. Будто он под толщей воды и идет стремительно на дно.

Однажды , в далеком детстве, он тонул и помнил, как это происходит.Как удаляется от тебя солнце, и ты какое-то время удивленно смотришь на него сквозь слои  воды.Как спирает грудь от невозможности сделать вдох.Как темнеет в глазах…И сердце заходится диким стуком, словно пытаясь восполнить потерю воздуха.

Он проснулся, рывком сел на кровати и долгие минуты не мог нормально вздохнуть. Будто побывал под водой сейчас.В груди болело, сердце стучало дико и беспорядочно.И в глазах было темно.

Он долго не мог зажечь спичку, руки дрожали, долго не мог сделать первый вдох.Минуты шли, но спокойствия после дикого дурного сна не наступало.В итоге он сбежал вниз, в кабинет, и , включив свет, принялся занимать себя делами. Опять изучать документы из банка, решать, как поступить с оставшимися партнерами, чтоб выкупить их несущественные, но все же имеющиеся доли… Прикидывал, с кем можно будет связаться в Новом Свете. Там он никого не знал, ехал наобум, но не сомневался, что нужные знакомства заведет быстро…

В общем, делал все, чтоб забыть про то дикое тревожное ощущение внутри, так и не дававшее ему покоя.

А утром Мартин, мрачный, как туча, принес свежие газеты.

На первой полосе сообщалось, что непотопляемый «Титаник» затонул.

Затерянные в волнах

- И вот что я скажу вам, милочка, - тихо бормотала рыжеволосая Мадлен, - мужчины любят ласку. Понимаете? Ласку. Иногда надо себя смирить, немного потерпеть… Такая уж наша женская судьба. Вот месье Борчик, бывало, выпьет вечерком кружку-другую пива и начинает меня по дому гонять… Все ему кажется, что я то с почтальоном перемигиваюсь, то с садовником слишком долго говорю… Ревнивый такой он у меня… Был…

Мадлен неожиданно прижала руку к губам и завыла, глухо и протяжно. Я тут же обняла ее, прижалась всем телом, стараясь утешить, как до этого она меня все страшные часы, когда стало понятно, что наша лодка оторвалась от других и затерялась в волнах.

- Боже мой, Боже мой… Как же я без него? – Мадлен стискивала то мою руку, то свой спасательный жилет, плакала, судя по всему, впадая в истерику.

Я ничем не могла помочь.

Вообще, удивительно, что она так долго продержалась. Ее муж, высокий, тучный мужчина, с красным лицом любителя выпить, утонул прямо у нас на глазах.Стоя в лодке, он пошатнулся и выпал за борт, нелепо взмахнув руками.Без звука.И так же, беззвучно, камнем пошел на дно.Его и не спасали.В нашей лодке не было матросов, да и мужчин всего несколько человек. Остальные – женщины и дети.Все испуганные, дрожащие от холода и страха.А за бортом плескалась темная жуткая ледяная вода.

Я оставила попытки успокоить вдову Борчек и устало откинулась на деревянную обшивку лодки.Закрыла глаза, заново переживая кошмар этой ночи и грустно усмехаясь своей наивной вере в то, что жизнь моя поменялась к лучшему.

Нет, она просто готовила удар. Очередной.

Хотя, совсем недавно мне казалось, что все налаживается.

Каюта , которую мне предоставили в безвозмездное пользование супруги Дин, была невероятно милой и уютной.Мне удалось буквально на следующий день после переезда в первый класс   переговорить со стюардом и решить вопрос питания. Моих скромных сбережений хватило на завтраки и обеды, а на ужины я всегда была приглашена за стол супругов Дин, оказавшихся на редкость милыми, добродушными людьми.

Мадам Дин нашла во мне компаньонку и подругу-единомышленницу в своей страсти к  театру и высшему свету. А месье Дин, похоже, был безумно рад моему присутствию уже только потому, что я отвлекала его жену и позволяла ему спокойно общаться с другими богатыми мужчинами - пассажирами первого класса. Он пропадал то в курительной комнате, то в зале для игры в карты, то просто общался на всякие важные мужские темы , стоя   или   сидя на палубе.

Мадам Дин, конечно, утомляла, но я спокойно сносила ее постоянный щебет, считая это совсем небольшой платой за прелести путешествия первым классом.

Вообще, поездка стала приносить сплошное удовольствие. Морской болезни у меня никогда не было, свежий соленый ветер только радовал, хотелось вдыхать его полной грудью, радоваться свободе и независимости. Наверно, все же, суфражистские настроения, гуляющие в свободном Париже, каким-то образом проникли в мою голову…

По крайней мере, днем я радовалась жизни и не вспоминала про Париж и все, что с ним было связано.

А вот по ночам приходили странные сны.

Какие-то жуткие переплетения сюжетов, где я танцевала на сцене Оперы, причем, почему-то «Умирающего лебедя», хотя никогда бы не согласилась делать этого наяву, потому что Павлова уже станцевала его , и любое сравнение было бы не в пользу нового исполнителя…Тем не менее, я танцевала, летала по сцене, слышала аплодисменты, которые возносили меня буквально к галерке…А потом оттуда неожиданно раздавался издевательский свист, выкрики про стройные ножки…И я падала вниз, сердце обрывалось, и ветер свистел в ушах…Меня ловили. Практически у самого пола. И держали.Я открывала глаза и видела Артура. Он мягко , но очень больно перехватывал в области талии, и шептал, воспаленно блестя глазами:

- Ты – плохая танцовщица, Анни. Никудышная.

- Нет! – я начинала вырываться, но руки Артура становились крепче, а голос громче.

- Тебя взяли только потому, что я попросил! Ты – неблагодарная! Я столько для тебя сделал!

- Нет! Нет!

Я уже билась в его объятиях, но никак не могла выбраться! И такое негодование, такая обида поднимались из глубин души, что слезы наворачивались на глаза, и я плакала, не выдержав, горько, навзрыд.

Артур вытирал слезы с моих щек, и пальцы его почему-то были грубые. Царапали.