Демет Алтынйелеклиоглу - Хюррем, наложница из Московии Страница 10

– Твоя удача бегает быстрее тебя, Тачам Нойон.

Разбойник, тащивший Александру, сидел, вытянув руки к огню, и грелся. Значит, его так звали: Тачам Нойон. Не поворачивая головы, он буркнул: «Это еще почему?»

– Смотри, ты поймал самую резвую козочку.

Тачам ничего не ответил. Разбойник с грязными и свалявшимися, как у козы, волосами, смеясь, показал на трех женщин, сжавшихся рядом с лошадьми: «Посмотри на них, они все похожи на старых несушек, с трудом спасшихся от ножа».

Другие два разбойника тоже засмеялись – смех их напоминал, скорее, рев диких животных.

Тачам Нойон, ожидая, пока смех смолкнет, некоторое время смотрел на троицу.

– Чему ты завидуешь, Беркуль Джан? – подал он голос. – Жизнь дает Аллах, он же ее и отбирает. Каждому Аллах дает по своей воле.

В пещере воцарилось ледяное молчание. Александра сжалась. Она смотрела на все широко раскрытыми глазами, стараясь не пропустить ни одной детали. Ясно было, что трое разбойников задумались над словами Тачама Нойона. Хотя Александра не понимала, о чем они говорят, она чувствовала царившее в воздухе напряжение. Опасную тишину прервал разбойник с раскосыми глазами, поправивший шерстяной колпак у себя на голове:

– Не сердись, Тачам Нойон!

– Завидовать нехорошо. Это харам[22]. Вот что я скажу.

– А на молодую козочку смотреть – богоугодное дело? – спросил Беркуль.

– Она ребенок. Совсем маленькая.

Беркуль хрипло расхохотался: «Если она достает до стремени, то все в порядке».

– Она еще ребенок, – повторил Тачам. Голос его был холодным, как лезвие ножа.

На этот раз в разговор вмешался разбойник с плешивой головой: «Говорили мне, что вы, ногайцы, тупоголовые, да я не верил».

Рука Тачама скользнула к поясу из козлиной шерсти: «Зато, говорят, ножи у нас острые, ты не слышал?»

Александра увидела, что и Беркуль опустил руку на пояс. И тогда разбойник с раскосыми глазами внезапно вскочил на ноги и принялся приплясывать, напевая: «У каждого своя добыча». Плешивый начал ему хлопать, Беркуль Джан, язвительно скалясь, смотрел на Тачама. Александра увидела, как в глазах этого человека на мгновение зажглось и погасло что-то коварное. «Воинам крымского хана зависть не подобает», – сказал наконец Беркуль. Тачам ничего не ответил. Убрав руку с пояса, он принялся ворошить веткой угли костра.

Тачам Нойон тоже был длинноволосым. Нос его был похож на клюв орла. В густой бороде виднелись мясистые губы. Тело казалось невероятно огромным.

Она впервые его увидела, когда со скрипом приотворилась дверь ее комнаты. В тот момент она еще не до конца проснулась. И когда в дверях показался какой-то черный великан, она решила, что видит сон. Она плотнее закуталась в одеяло, а черный великан приблизился, на мгновение остановился и прислушался. Александра изо всех сил зажмурилась, однако все же разглядела его темное, заросшее бородой лицо. Когда великан наклонился над ней, девушка почувствовала у себя на лице его горячее смрадное дыхание. Тогда она сказала себе: «Нет, это не сон», попыталась закричать, но не успела. Великан молниеносно зажал ей рот огромной рукой.

Затем разбойник перекинул ее через плечо, словно маленький мешок. Александра билась изо всех сил, пытаясь освободиться из его лап, молотила его своими крошечными кулачками по рукам и лицу. И в какой-то момент закричала изо всех сил: «Мама, отец, на помощь! Помогите!»

Но никто не появился.

Уже теряя надежду, Александра закричала еще раз: «Отец! Спаси меня!»

Разбойник, поняв, что заставить замолчать девчонку не удастся, снял ее с плеча и отвесил ей хорошую оплеуху. Затем затолкал ей в рот огромный кляп. И хотя она еще пыталась сопротивляться, связал ей руки и ноги кожаными ремнями. Александра увидела глаза, мерцавшие, как горящие угли, и ужас охватил ее. Должно быть, это был сам дьявол. Она была дочерью священника. Ее отец каждое воскресенье говорил прихожанам, теснящимся в их маленькой сельской церкви: «Бойтесь дьявола. Все зло и все грехи – от него».

Разбойник с Александрой на плече вступил под обжигающий, стегавший ледяными плетками ураганный ветер. Ураган, примчавшийся с гор, с печальными стонами вздымал в воздух снег, а в это время тени волокли за собой то и дело падавших женщин к стоящим поодаль лошадям.

Александра заплакала. Пресвятая Матерь Божья! Была ли среди этих женщин ее мать? Она изо всех сил закричала: «Мама!», но ее крик не смог вырваться из-за кляпа во рту. Был слышен только вой урагана, оглушавший всех вокруг. Александра и несколько женщин, которых пытались тащить люди с мечами, казались в облаке снега неясными призраками. Некоторые пленницы пытались бежать, однако удар разбойничьего кулака сбивал их с ног. Женщин это не останавливало, они снова и снова пытались скрыться. Где же отец? Неужели?..

Разбойник, укравший ее, подбежал к кустарнику – там стояла привязанная лошадь. Он тяжело дышал от бега. Изо рта у него валил горячий пар. Он швырнул девочку на спину коню. Конь тихонько заржал, гневно тряхнул головой, и с его влажной густой гривы в лицо Александры полетела вода.

Разбойник ловким движением вскочил в седло, и конь встал на дыбы. Девушка на мгновение понадеялась, что она сейчас соскользнет с лошадиной спины и спасется, но ничего не получилось. Великан держал ее железной хваткой.

Слезы Александры начали замерзать на морозе.

– По коням! Уходим!

Прозвучавший голос заглушил вой урагана. Сапоги из толстой кожи яростно ударили в животы лошадям. Лошади сначала поскакали рысью, вздымая снег, а затем, перейдя в галоп, бросились во тьму.

Вися через седло, Александра рассмотрела тела, лежавшие на земле без движения. Матери среди них не было. Но она не обрадовалась. Среди погибших она узнала Анну, Татьяну, Наталью, которая меньше года назад вышла замуж… А еще Дуняшку. Ее любимая подружка Дуня, с которой они еще этим вечером играли у печки, была мертва. Слезы лились на чепрак из грубой шерсти под седлом разбойника. «Я вас никогда не забуду, – простонала Александра. – Клянусь. Я никогда ничего не забуду».

Повернув голову, она долго смотрела на бледный дрожавший желтый свет ее исчезавшего вдали дома. «Мама, – всхлипнула она, – мама… Отец! Не забывайте меня!» Голоса ее не было слышно, но крик разрывал каждую клеточку ее тела: «Не забывайте меня! Не забывайте! Я вас никогда не забуду!»

Александра была без сил от усталости, горя и страха.

От долгой поездки у нее все затекло и болело. Она замерзла. Она то и дело проваливалась в сон, однако из последних усилий старалась не поддаться ему. «Мне нельзя спать, мне нельзя спать», – все время приказывала она себе. Она не заметила, как Тачам Нойон, когда трое его товарищей уснули, поднялся от костра и приблизился к ней. Он медленно вытащил у нее кляп изо рта. Прижав палец к своим губам, он сделал ей знак молчать.