Джил Грегори - Побещай мне рассвет Страница 10

– Ты не такая, как я предполагал, кузина Белинда, – медленно проговорил он, сплетя пальцы. – Твоя внешность огорчает меня.

Девушка недоверчиво посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Тут уж я бессильна, кузен Джонатан, – бросила она с вызовом, сжав руки на коленях. – Моя наружность дана мне при рождении. Если вы ею недовольны, советую обратить свои жалобы к нашему Создателю, пусть Он и держит перед вами ответ!

– Не смей препираться со мной, наглая девчонка! – Джонатан наклонился вперед, и его вытянутое, бледное лицо вспыхнуло от гнева. – Я не потерплю дерзости – и богохульства тоже! Сиди, слушай меня, и попридержи язык. Ты не заговоришь снова без моего разрешения. Тебе ясно?

Белинда смотрела на него с растущим возмущением. До сих пор ей приходилось общаться только с жителями тихой деревушки, жизненный опыт ее был невелик, но, будучи девушкой неглупой, она сразу поняла, что перед ней настоящий тиран. Да, Джонатан Кэди, человек с маленькими, холодными глазками и орлиным носом, был истинным тираном. И вдобавок влиятельным членом общины – Ханна Эмори ей это уже продемонстрировала. Ему, мировому судье, человеку, обладавшему властью и авторитетом, явно нравилось диктовать другим свою волю. В том числе и ей – на этот счет у Белинды не было особых сомнений. Каждый мускул ее нежного тела дрожал от гнева. Она, привыкшая к свободе, любившая бегать босиком, с распущенными волосами по лесам и лугам, инстинктивно восстала против его тона и поведения. Покориться этому человеку с кислой миной и пренебрежительной ухмылкой? И что же ожидает ее в будущем? Новый опекун совершенно не оправдал ее ожиданий, и Белинда боролась с диким, отчаянным желанием тотчас броситься вон из этой комнаты, из этого дома. Впрочем, это было бы полным идиотизмом. Куда она отправится? К кому? На чем? Сейчас Джонатан – ее опекун, и ее судьба в его руках. И хотя при этой мысли сердце девушки сжималось от тоски, Белинда старалась не падать духом.

Стойко выдержав суровый взгляд, девушка с невозмутимым спокойствием ответила:

– Да, кузен Джонатан, вы высказались вполне ясно. Как видите, я подчиняюсь, но только потому, что у меня нет другого выхода.

Его взгляд стал еще холоднее.

– Очень хорошо. Тогда я продолжу, и советую тебе слушать как можно внимательнее. – Он принялся медленно прохаживаться по гостиной, заложив руки за спину. – Когда я приглашал тебя в свой дом, кузина Белинда, то рассчитывал увидеть девушку совсем иного склада. Обыкновенную девушку. Но ты не такая – это сразу заметно. Ты выглядишь… броско, и это мне не по нраву. Чрезмерно привлекательные молодые женщины вроде тебя обычно склонны к лени, они только и делают, что любуются собой. Такое поведение недопустимо в моем доме. Я, как ты знаешь, довольно заметный человек в деревне Сейлем, и мой домашний уклад призван служить примером для всей общины. Твоя внешность, твоя манера разговаривать, твое поведение привлекут всеобщее внимание, и это отразится на мне. А потому я намерен держать тебя под строгим присмотром. – Остановившись у камина, Джонатан обратил к ней нахмуренное, суровое лицо. – Ты будешь всегда носить чепец. Это первое обязательное для тебя правило. – Он приподнял длинную прядь ее восхитительных волос и неторопливо ощупал. – Твои огненные волосы, – произнес он негромко, – это знак дьявола, вызов благопристойности, символ адского пламени. Ты должна их прятать. Никто в Сейлеме больше не увидит твоих волос. С этого дня лучше не попадайся мне на глаза без чепца! Ты поняла?

Белинде хотелось крикнуть, топнуть ногой, в ярости заметаться по комнате, но внутренний голос предостерегал, что такое безрассудство выйдет ей боком. С огромным усилием подавив свой порыв, она процедила сквозь зубы:

– Я поняла.

– Вот и прекрасно. Что же касается твоих нарядов, то запомни: здесь важнее всего умеренность и практичность. Мы приняли в колонии Массачусетсского залива закон, запрещающий представителям низших классов носить одежду, не соответствующую их общественному положению. Так что никаких излишеств вроде оборок, кружев, шелков и тому подобного.

– Простите, кузен Джонатан, – гневно перебила его Белинда, не в силах больше сдерживаться, – но меня едва ли можно отнести к низшим слоям общества. Мой отец был сквайром, мать – дворянкой, а вы – единственный из моих родственников, оставшийся в живых, – представились мне как влиятельный член этой общины…

– Молчать! – рявкнул Кэди, и глаза его засверкали от ярости. – Не смей меня перебивать, девчонка, а не то я тебя высеку!

Приподнявшись, кузен навис над ней, дрожа от злости, и Белинда испугалась, что он и в самом деле способен выполнить свою угрозу. Побледнев, она смотрела на него с плохо скрываемой ненавистью. Следующая тирада кузена окончательно ее добила. Каждое его слово разило наповал.

– Ты, очевидно, находишься в плену каких-то иллюзий, кузина Белинда, если рассчитываешь занять привилегированное положение в местном обществе. Каково бы ни было твое происхождение, сейчас ты сирота без гроша в кармане. Лишь моя щедрость избавила тебя от нищеты и, возможно, голода. Я даю тебе пристанище, надежную крышу над головой и пищу. И соответственно, требую за это беспрекословного послушания.

Белинда вскинула глаза, готовя себя к тому, что он скажет дальше.

– Я рассчитываю, что в благодарность за кров и покровительство прилежным трудом ты оправдаешь свое пребывание здесь, – холодно продолжал Кэди. – Моя служанка, Ханна Эмори, уезжает через неделю. Ее сестра захворала, и Ханна отправится в Андовер ухаживать за ней. Твоя обязанность – заменить ее в домашних делах.

Белинда ахнула:

– Вы это серьезно? Я… я стану вашей прислугой?

Не сказав ни слова, Кэди отправился в угол гостиной и взял с полки березовую розгу. Затем вернулся к Белинде и занес розгу над ее головой. Прежде чем девушка успела пошевельнуться, розга со свистом стегнула ее по лопаткам. Белинда вскрикнула и упала со скамьи.

Пока девушка лежала на полу и всхлипывала, Кэди стоял над ней, не выпуская розги из рук.

– Я предупреждал: не надо меня перебивать. А теперь поднимайся и садись на скамью – молча.

Слезы бежали у Белинды по щекам. Никогда в жизни с ней не обращались так ужасно. Ей хотелось наброситься на Джонатана Кэди, расцарапать ему лицо, укусить его, пнуть, ударить. Или побежать к кому-нибудь за помощью и утешением. Вместо этого она поднялась, морщась от обжигающей боли в плечах, и снова села на жесткую скамью. Голова ее поникла, плечи вздрагивали.

В воображении возникали картины прошлой жизни: великолепный особняк в суссекской усадьбе, собственная комната с кроватью под желто-белым атласным балдахином, Сара Куки, принесшая на подносе чай и булочки с маслом… Ей опять привиделась бабушка: она улыбалась, глядя на внучку, мечтательно смотревшую на огонь в гостиной. Твердый комок подступил к горлу. Такая чудесная, простая жизнь ушла – ушла безвозвратно! О, почему все так переменилось? Как вышло, что она оказалась здесь, в холодном, мрачном доме, в массачусетсской глуши, в качестве служанки этого отвратительного типа?