Бренда Джойс - Прощай, невинность! Страница 10

Софи ничего не понимала. Он не мог найти ее интересной или хорошенькой — это полный абсурд. Почему он обратил на нее внимание?

Она посмотрела на другой конец стола, туда, где сидел Эдвард. Он наклонился к Хилари, его черные волосы блестели в свете многочисленных свечей. Софи заметила, что у Эдварда поразительный, почти совершенный профиль, — хотя его прямой нос был чуть великоват. Он слушал Хилари, сдержанно улыбаясь.

Наконец Эдвард усмехнулся. И тут же усмешка замерла на его губах, потому что он, быстро посмотрев на Софи, поймал ее взгляд. Девушка мгновенно опустила ресницы, наверное, в сотый раз за этот вечер, и вспыхнула. Эдвард Деланца оказался не просто интересным, как и говорила Лиза, в нем было нечто неотразимо притягательное. Они с Хилари великолепно смотрелись вместе. И могли бы стать безупречной парой. Хотя сейчас их соседка вела себя абсолютно пристойно, Софи представляла, как под столом она прижимает ногу к ноге Эдварда… Каждый раз, когда Хилари улыбалась ему, Софи думала о том, чем они занимались на пляже — и чем, без сомнения, снова займутся ночью, и ее охватывало смятение.

Неужели это ревность? Но ведь она отдала себя искусству, решила не выходить замуж. И была счастлива своим решением. Если же иной раз ее одолевали сомнения, она вспоминала о Мэри Кассатт, прославленной художнице, оставшейся одинокой ради живописи.

Эдвард снова посмотрел на нее, и взгляд его чуть затуманился.

Софи тут же внутренне растаяла.

— Ты таращишь глаза, Софи, это тебе не к лицу, — прошептала Сюзанна.

Девушка вздрогнула и почувствовала, что заливается краской. В голубых глазах Деланца она увидела некий волнующий намек, но, конечно же, это ей только показалось. Не мог он смотреть на нее с таким тревожащим вниманием и с таким жадным интересом.

Сюзанна обернулась к кому-то из гостей, отпустила остроумное замечание, вызвавшее смех, но тут же метнула на дочь еще один предостерегающий взгляд.

Софи решила, что с нее довольно. Она представить не могла, как проведет здесь еще один день и ночь до конца уик-энда, прежде чем сможет вернуться в Нью-Йорк. Может быть, ей сказаться больной и остаться в своей комнате?

Непонятное, непостижимое поведение Деланца перед обедом не выходило из головы Софи. Уж он-то в последнюю очередь мог бы заинтересоваться ею, флиртовать с ней, улыбаться и льстить. Если бы он увидел ее уродливую походку, он бы не стал и смотреть на нее, как не смотрели все остальные.

Сюзанна встала, давая понять, что обед закончен, и гости теперь должны были перейти в соседнюю гостиную. Софи представила себе, как Эдвард снова подойдет к ней и начнет за ней ухаживать… До ее слуха донесся скрип отодвигаемых стульев — гости поднимались из-за стола. Софи строго сказала себе, что она выдумывает чепуху, что такого просто не может быть. Как только Эдвард увидит, как она ковыляет по комнате, он утратит к ней всякий интерес. Даже если до этого она и казалась ему привлекательной, хромота оттолкнет его.

Софи не шевелилась, хотя все уже давно встали. Она чувствовала, как Эдвард смотрит на нее, явно удивленный, но сумела удержаться и отвести взгляд. Наконец он не спеша вышел из столовой в курительную комнату, где мужчин ждали бренди и сигары. Тогда Софи медленно поднялась и, чувствуя сильную душевную боль, пошла вслед за остальными дамами. Все ее чувства были в смятении.

С одной стороны, ей хотелось ускользнуть наверх, в свою с комнату. И тогда ему не узнать, что она калека. К тому же ей хотелось рисовать, страстно хотелось. Рисовать его. С другой стороны, ей совсем не хотелось уходить.

К ней подошла Лиза.

— Ну, это он?

Софи нашла в себе силы улыбнуться:

— Да.

Лиза взволнованно воскликнула:

— О, ты ведь можешь написать его портрет, Софи, это же будет изумительный портрет!

Софи промолчала — да и что она могла сказать? Она и сама намеревалась написать его портрет, и это наверняка будет отличная работа. Софи не сомневалась в этом.

— И что ты о нем думаешь? — спросила Лиза, задержав сестру у входа в гостиную.

— Думаю, он именно таков, каким ты его описывала, Лиза. Потрясающий, неотразимый… и опасный.

— О, так ты тоже потрясена!

Софи нервно сглотнула.

— Разумеется, нет.

Лиза откровенно удивилась:

— А о чем вы с ним разговаривали перед обедом? Разве он не был жутко очарователен? Тебе не кажется… тебе не кажется, что между ним и Хилари кое-что происходит?

— Лиза! — Софи была неприятно поражена тем, что сестра заговорила о предмете, постоянно занимавшем ее мысли.

— А что? Она такая красавица, а он действительно распутник, а она вдова, и я же видела их вместе! — жарко зашептала Лиза.

— Да откуда… ну откуда тебе знать, что вообще может происходить между распутниками и их… жертвами? — брякнула Софи.

Лиза безмятежно улыбнулась.

— Ну, я же не сижу взаперти или в Академии, рисуя день и ночь, как ты, Софи. У меня есть друзья. Я бываю на людях. Слышу, о чем говорят. У вдов есть опыт, и иметь дело со вдовой куда безопаснее, чем с замужней женщиной.

Софи молча уставилась на сестру.

— Да-да, в Ньюпорте никогда не бывало так интересно, должна признать, — со смехом сказала Лиза и поспешила в гостиную, туда, где дамам были поданы сладости и шерри.

Софи оперлась о стену, чувствуя облегчение, когда Лиза оставила ее одну, и гадая, что может случиться дальше. Минут через двадцать или около того мужчины присоединятся к дамам. Осталось недолго ждать, если она осмелится.

И если все время сидеть, он так и не увидит сегодня ее хромоты. Софи понимала, что ведет себя нелепо, но весь ее здравый смысл куда-то улетучился после событий сегодняшнего дня, ее охватило недозволенное желание еще раз встретиться с Эдвардом Деланца. И еще раз испытать на себе его неотразимое обаяние.

— Почему ты здесь стоишь? — спросила Сюзанна, останавливаясь возле нее.

— Думаю, не лучше ли мне уйти наверх и лечь в постель.

Сюзанна подняла брови.

— Вряд ли ты можешь уйти сейчас, Софи.

Девушка посмотрела на мать и заметила, что та раздражена.

— Я не хотела бы показаться твоим гостям грубой.

— Но уйти так рано как раз и значит проявить грубость. Точно такой же грубостью я считаю одинокую прогулку в течение целого дня, когда в доме полно гостей.

Софи побледнела.

— Мама, мне очень жаль.

— Не сомневаюсь. Я знаю, ты не хотела ничего дурного. Но, Софи… — Сюзанна коснулась руки дочери. — Сегодня я слышала, как кое-кто говорил о тебе. Тебя назвали затворницей! Это совсем ни к чему, тебя и так считают чересчур эксцентричной.

Софи была задета, но постаралась не показать этого.

— Но, мама, что же мне делать? Разве я могу одновременно работать и бывать на приемах, чаях, верховых прогулках? Если твоим друзьям нравится считать меня эксцентричной, пусть считают… возможно, они и правы. Им я кажусь странной.