Мэри Брэддон - Проигравший из-за любви Страница 10

Уолтер Лейбен задавал большое количество вопросов о своем дяде, которого ему никогда не приходилось видеть. Марк Чемни по секрету рассказал ему длинную историю о том, что он знал, В целом это была очень веселая компания, собравшаяся за обедом, гораздо более радостная, чем когда у них обедал доктор Олливент. Доктор, конечно, был лучше обо всем информирован, но не был таким отличным рассказчиком, как Уолтер Лейбэн.

После десерта, который получился на славу, несмотря на своеобразие тропических фруктов, они вместе поднялись в верхние комнаты. Для Флоры было большим облегчением обнаружить то, что художник совсем на пил, хотя бокал красного вина стоял рядом с ним на протяжении всего обеда. Он не был склонен к пьянству, которое, по мнению Флоры, было общим пороком гениальных людей, особенно приходящих домой за полночь. И было так чудесно обнаружить, что Уолтеру так нравится чай, который Флора то и дело наливала ему, как будто Он был одним из рассудительных помощников приходского священника.

Уолтер Лейбэн, потягивая чай, увидел открытое пианино и заметно оживился.

— Вы поете и играете, — сказал он, — и я думаю, здорово.

— Только простую музыку, — ответила она робко, — Мендельсона например, только не самые печальные моменты и старые песни, которые так любила мама. У меня есть целая книга таких песен, которая принадлежала моей бедной маме. Я боюсь, вы будете смеяться, глядя на это издание, ведь строчки уже выцвели и бумага такая простая, но я люблю эту книгу больше, чем любую другую, продающуюся в музыкальных магазинах.

— Я уверен, что эти песни прекрасны, — ответил Уолтер с большим воодушевлением, — иначе вы не стали бы их петь.

«Его манеры без сомнения хороши», — думала Флора.

Она подошла к пианино по настоятельной просьбе отца и спела одну за другой все старые баллады, которые так любила ее мать: мягкую грустную музыку прошлых лет: «Мы встретились», «Она носила венок из роз», «Веселая гитара». Уолтер Лейбэн зачарованно стоял, облокотившись на пианино, и смотрел и слушал, и ему не хотелось никуда идти, он думал о том, что пришел его час, что судьба, которая так благосклонно поступила по отношению к нему, послав шестьдесят тысяч фунтов, желает наградить его еще более щедро, для того, чтобы счастье его стало более полным.

Марк Чемни развалился в кресле, куря трубку, которая служила ему единственным утешением в той одинокой жизни на другом конце земного шара и которую — уж чего он никак не мог предположить — будет запрещать ему курить Флора, и смотрел на двух молодых людей у пианино.

Уолтер Лейбэн, казалось, бы, был само воплощение юности — искренний, благородный и пылкий. Это представлялось удивительным, что случай сделал так, чтобы эти молодые люди были одного возраста и имели так много общего между собой.

«Это может показаться почти естественным ходом событий, если…» — думал Марк Чемни, но не решился окончить предложения даже в уме, настолько очевидным было его продолжение.

После исполнения отцовских любимых баллад Флора позволила себе, заговорить с большой застенчивостью и нерешительностью о живописи.

— Я думаю, что рисовать — это очень трудное занятие, — сказала она наконец, все еще сидя на стуле перед пианино, глядя вниз на клавиши и нажимая беззвучно на одну из них, как будто ища вдохновения среди диезов и бемолей. — Я, конечно, не имею в виду Рафаэля или Тициана, или кого-либо еще из великих…

— Тяжелые звуки, — заметил Уолтер, глядя на нее в смущении.

Она рассмеялась над этим и стала чуть смелее.

— По можно же развлекаться этим.

— Как, так вы рисуете! — воскликнул молодой человек восхищенно.

— Я не говорила этого.

— Нет, говорили. Пожалуйста, покажите мне то, что вы уже нарисовали.

— Все мои рисунки такие ужасные, — как будто извиняясь, сказала Флора.

— Нет, они прекрасны, как у Розы Бонхер.

— Но на них изображены не животные.

— Я все-таки настаиваю на том, чтобы вы показали мне их сейчас же.

Отец Флоры позвонил в колокольчик и велел принести папку мисс Чемни. Флора даже не успела среагировать на это, она еще не могла прийти в себя, а папка уже была раскрыта и лежала на столе и Уолтер Лейбэн рассматривал рисунки, бормоча про них что-то, хмурясь и улыбаясь.

— Говоря откровенно, в этих рисунках несомненно есть талант, — сказал он одобрительно и затем стал показывать, какие все-таки недочеты он обнаружил в них: где отсутствовала перспектива, где мазок кистью был слишком сильным.

— Вам не следовало бы так торопиться с выбором красок, — сказал Уолтер, отчего Флора пришла в отчаяние, поскольку какая радость для художника в семнадцать лет, если даже нельзя поупражняться с цветовой палитрой.

— Рисование — такое скучное занятие, — воскликнула она, поднимая вверх свои прекрасные брови.

— Вовсе нет, если заниматься этим серьезно, — ответил м-р Лейбэн, забывая те многочисленные выражения недовольства и раздражения, которые срывались с его губ несколько дней назад по отношению к мускулатуре гладиаторов.

— Мне хотелось бы, чтобы ваш, отец позволил мне приходить к вам иногда на полчаса, тогда бы я смог заниматься с вами. Я могу дать вам некоторые гипсовые фигурки. Вы должны почаще практиковаться в рисовании.

Лицо Флоры озарилось улыбкой, но она все-таки с некоторым сомнением посмотрела на отца.

— Не вижу препятствий, — сказал м-р Чемни, — назначьте удобное для вас время, и я буду присутствовать на занятиях, чтобы иметь возможность увидеть мою малышку в роли прилежной ученицы.

Дело было улажено и принято отцовское предложение о том, что м-р и мисс Чемни придут осмотреть художественную мастерскую м-ра Лейбэна на следующий день.

— Вас может заинтересовать вид мастерской трудолюбивого художника, — сказал Уолтер, делая особенно сильное ударение на слове «трудолюбивый». — И если вы окажете мне честь остаться со мной на ленч, то я подготовлюсь к этому настолько хорошо, насколько это может сделать холостяк.

Это было сказано с предельной степенью отреченности от мирских; благ, как будто он был самый несчастный и всеми покинутый обитатель этой, планеты.

Флора радостно сжала руки. «Папа, папа, давай, пойдем туда, — воскликнула она, — я никогда еще в своей жизни не видела настоящую мастерскую художника».

После того, как предложение было принято, м-р Чемни не желал на свете ничего больше, чем взять в свои большие руки маленькую, легкую руку своей дочери.

Глава 4

После ленча у художника был обед у м-ра Чемни, уроки рисования два раза в неделю — знакомство становилось все более близким с каждым днем, пока после двух недель такого стремительного сближения м-ру Чемни не показалось, что он должен познакомить своего нового друга Лейбэна с доктором Олливентом. Любопытный случай, который привел к знакомству отца Флоры с молодым художником, должен был бы заинтересовать доктора. Кроме того м-ру Чемни казалось, что Гуттберту Олливенту будет не безразлично узнать о том романтическом выводе, который сделал он после знакомства с художником.