Кэт Мартин - Невеста-изменница Страница 10

— Я думал, ты обосновался в Дорсете. Что за дело у тебя в Лондоне?

— Хочешь — верь, хочешь — нет: работа! — просиял Трэвис. — Мне предложили вести колонку в лондонской «Таймс». Я буду писать о воинской службе и о войне.

— О какой? — сухо спросил Рис, потому что на смену одной войне всегда, казалось, приходила другая.

Трэвис улыбнулся:

— Преимущественно о той, на которой мы воевали, а еще я буду делиться своими мыслями о войне вообще.

— Это именно то, что тебе нужно. Ты всегда хотел быть журналистом. Похоже, ты наконец получил свой шанс. — Рис поднял бокал: — Поздравляю!

Трэвис поднял свой:

— Спасибо.

В этот момент в дверь постучал дворецкий Батлер.

— В чем дело? — спросил Рис, когда дверь открылась.

— Пришел человек по имени Холлоуэй. Он хочет с вами повидаться, милорд.

Рис стиснул зубы. Он ждал, что Мейсон Холлоуэй рано или поздно появится.

— Проводи его в гостиную и скажи, что я сейчас буду. — Он поставил бокал на стол. — Боюсь, тебе придется меня извинить. Это не займет много времени.

«Не займет?» — подумал он и, прихватив трость, направился к двери.

Мейсон Холлоуэй встал с дивана, когда Рис вошел в гостиную, уютную, хотя и требующую ухода.

— Милорд?

Холлоуэй был крупным, высоким мужчиной с темными усами и несколько приторной улыбкой.

— Холлоуэй. Надеюсь, вы простите мое неожиданное появление в вашем доме. Я только что узнал, что моя дорогая невестка находится в Брайервуде.

— Да, она здесь. Вместе с мальчиком.

Холлоуэй издал вздох облегчения:

— Слава Богу! А то я уже начал всерьез беспокоиться. Такое опрометчивое поведение несвойственно Элизабет. Но последнее время она плохо себя чувствовала. Ее мысли порой путались, но я… то есть моя жена и я не ожидали от нее ничего подобного.

— Леди Олдридж и вправду была не здорова, когда прибыла сюда, но сейчас, заверяю вас, ей гораздо лучше. Более того, она чувствует себя достаточно хорошо, чтобы провести здесь некоторое время с моей теткой.

— Вашей теткой? — повторил Мейсон, запинаясь, словно слова застревали у него в горле.

— Все верно. Леди Тависток едет в Брайервуд, с нетерпением ожидая встречи с леди Олдридж после стольких лет.

Это была полная ложь. Записка тети Агги была предельно короткой:

«О чем ты только думал, впустив эту женщину в свой дом? Выезжаю немедленно.

Тетя Агата».

Притворная улыбка сползла с лица Холлоуэя.

— Нигде лучше, чем дома, не позаботятся о леди Олдридж и ее сыне. Я приехал на большой карете для дальних поездок, чтобы им было удобно преодолеть короткий путь домой. А теперь, если бы я мог поговорить с ней…

Рис ощерил белые зубы в подобии улыбки.

— Боюсь, она просила, чтобы ее не беспокоили.

— Глупости! Я ее деверь и в этом качестве — теперь, когда ее мужа не стало, — являюсь главой семьи. Я приехал, чтобы забрать ее домой. Прошу передать ей через кого-нибудь из ваших слуг, чтобы она приготовилась к отъезду.

Рука Риса крепче сжала серебряный набалдашник трости.

— Элизабет никуда с вами не поедет, Холлоуэй. Пока сама этого не захочет. Ни вы, ни ваша жена не должны здесь появляться. Прошу вас удалиться.

Маска вежливости сошла с лица Мейсона.

— Она должна находиться дома, Дьюар. И я, нравится вам это или нет, намерен рано или поздно водворить ее на место.

Рис вспомнил о клинке, спрятанном внутри трости, и его рука зачесалась от желания нажать потайную кнопку и обнажить оружие. Он живо представил, как вырежет предупреждение на черном сердце Холлоуэя.

— Убирайся!

Он перевел взгляд на лестницу, где стоял наготове его крепкий слуга Тимоти Дэниелс.

— Ты пожалеешь об этом, Дьюар, — пригрозил Холлоуэй. — Помяни мое слово.

Рис повернулся к лестнице:

— Не проводите мистера Холлоуэя вон, капрал?

— Слушаюсь, сэр.

Когда Тимоти направился к ним, Холлоуэй устремился к двери.

— Я еще вернусь, — бросил он через плечо и исчез за дверью.

— Если увидишь его где-нибудь поблизости, дай мне знать, Тим.

— Всенепременно, майор.

Поручив Тимоти убедиться, что Мейсон действительно ушел, Рис вернулся в кабинет. Трэвис все еще стоял у стола.

— Я невольно все слышал, — заметил он. — У тебя в гостях дама.

Рис кивнул:

— Графиня Олдридж с сыном. Это был ее деверь, Мейсон Холлоуэй. Элизабет боится его. Она попросила меня дать ей прибежище. Я не мог ей отказать.

— Элизабет… Неужели та самая Элизабет, которую ты проклинал во сне? Кажется, припоминаю: она вышла замуж за человека по имени Холлоуэй.

На щеке Риса дернулся мускул.

— Она самая.

Трэвис вскинул темную бровь.

— Ясно.

— Ничего тебе не ясно. Потому что я сам еще ничего не понял. Знаю только, что она взывала к моей чести солдата, и я не мог отвергнуть ее просьбу. Она будет здесь, пока я не решу, как быть с ней дальше. После чего отпущу на все четыре стороны. Она не из тех, кто быстро меняется.

Судя по его виду, Трэвис опять собирался сказать «ясно», но благоразумно промолчал.

— Женские проблемы! Нет ничего хуже…

Рис взял со стола хрустальный бокал и сделал большой глоток.

— Можешь повторить это еще раз.

Глава 5

Спустя несколько дней

Постепенно к Элизабет возвращалось здоровье. Чувствуя себя лучше, она поднялась на третий этаж, где в смежных спальнях располагались миссис Гарви и Джеред. Абстинентный синдром почти полностью прошел, и, хотя она все еще ощущала незначительную слабость, Элизабет могла выходить из дома хотя бы на время.

Постояв немного у двери, она повернула ручку и тихо вошла. Спальни соединялись между собой третьей комнатой, красивой детской, восхитившей ее впервые много лет назад, когда она пришла в дом с Рисом.

В плетеной колыбельке с белыми оборками она представила тогда их общего с Рисом ребенка, улыбнулась и сказала, что из него выйдет чудесный отец. Пустая колыбелька по-прежнему стояла в углу.

При этом воспоминании сердце у нее сжалось. Если бы только Рис мог растить ее сына. Если бы у мальчика был любящий, а не холодный, порой жестокий отец. Джереду не хватало отцовской любви, но Эдмунд отталкивал ребенка, обращаясь с ним едва ли лучше, чем со слугами.

Если бы только она предвидела, какой будет ее жизнь…

Но ее отец восхищался молодым графом и мечтал, чтобы она получила титул. «Эдмунд сделает тебя графиней. Он не обречет тебя на жизнь в деревне, пока сам будет развлекаться в армии».

Отец забросал ее десятком подобных доводов. Поначалу она не обращала на них внимания, уверенная, что со временем сумеет убедить его принять человека, которого она любит, человека, которого сама выбрала в мужья.