Шэна Эйби - Месть русалок Страница 10

Роланд вышел из гостиницы, смешавшись с толпой на площади. Та крестьянка с детьми уже ушла, но ее место заняли несколько десятков таких же, как она, безликих, озабоченных тем, как им пережить еще один день.

Стадо грязных овец со свалявшейся шерстью пересекало перед ним каменную мостовую, громко блея и цокая копытцами. Их сопровождали большая лохматая собака и маленький парнишка в клетчатом тартане. Роланд смотрел на них, а сам думал о том, что сейчас делают Кайла и Алистер.

Если бы он мог вернуться в прошлое, то не стал бы ждать так долго, чтобы выяснить это.

3

Она решила, что у нее все получается как-то уж слишком легко.

Прежде всего было счастливое стечение обстоятельств в том, что тот самый лорд, которого она искала, даже не потрудился покинуть маленький приграничный английский городок, хотя прошло уже пять недель со дня резни в Гленкарсоне.

Кайлу это не удивило. Зачем гоняться за ней по всей северной Шотландии? Гораздо разумнее оставаться в укрепленном английском городке, отправив туда своих людей. В этом проявился его здравый смысл. Она бы на его месте поступила точно так же.

И гостиницу, в которой остановились англичане, она тоже обнаружила очень быстро. Впрочем, в городке их было всего две, выбор небольшой. Но Кайле повезло, и она сразу попала в нужное место. Возле «Хвоста гончей» постоянно толклись английские солдаты, что косвенно подтверждало ее сведения.

Но, возможно, следовало лучше оглядеться, прежде чем браться за осуществление своего плана. Она дала себе всего один день на то, чтобы изучить место действий. Все, казалось, достаточно просто. Маленькая гостиница, двор с легким доступом к конюшне и главная улица…

Казалось, все так славно складывалось! Последние остатки сомнений по поводу ее предприятия мгновенно растаяли, едва она, опять же случайно, увидела, как через двор гостиницы идет человек, которого она так долго искала.

Во всяком случае, она думала, что это он.

Ни один другой человек в этом городке не мог иметь такого самоуверенного вида, говорящего о богатстве и власти.

День был пасмурный, и Кайла вначале не смогла его как следует рассмотреть, только отметила это выражение властности и уверенности в его походке, в том, как он держит голову. Но когда в следующую минуту порыв ветра разогнал облака и выглянуло солнце, девушка чуть не ахнула.

Какой же ужасной должна была быть судьба у этого человека, который при такой изумительной наружности мог так ожесточить свою душу! Это показалось Кайле слишком несправедливым.

Волосы цвета дикого меда падали волнами на широкие плечи, обрамляя совершенное по своей красоте лицо с твердым подбородком. Но при этом горькая усмешка, обращенная явно к самому себе, кривила красиво вылепленные губы. Цвет его светлых, сверкающих на фоне темной загорелой кожи глаз напомнил ей мерцающий зеленовато-голубой цвет моря в солнечный день. Однажды при дворе она видела небольшой камень такого вот точно цвета, вставленный в кольцо мавританского принца. «Бирюза» – назвал тогда принц этот камень.

В этот миг Кайла всей душой возненавидела Стрэтмора. Она ненавидела его за то, что он жив, в то время как Алистер мертв по его вине. Ненавидела за то, что этот человек, который собирался взять ее в жены, теперь намерен арестовать ее. За беспечный вид, говорящий о том, что его все это нисколько не волнует.

Но больше всего она ненавидела его за то, что он тот, кто он есть – человек, который преследовал их с усердием настоящей гончей и наконец загнал до смерти.

Единственное, за что она его не винила, – это за смерть матери.

Спрятавшись за пустой пивной бочкой, Кайла закрыла глаза, не желая больше видеть этого человека. Когда она открыла их, Стрэтмор уже ушел.

Девушка вернулась в густую тень здания и принялась ждать наступления темноты. А тогда она просто заберется в его комнату. Было несложно вычислить, где остановился важный лорд – конечно, в самой большой комнате с единственным балконом. Ей не составило труда забраться на этот балкон по деревянистым ветвям дикого винограда, оплетающего всю стену здания. Это заняло у нее не больше минуты.

Да, это и в самом деле оказалось совсем легко. Вот только поддавшись голосу сердца, а не разума, она оказалась в ловушке, и теперь ей предстоит умереть, так и не осуществив план мести, который она лелеяла со дня резни в Гленкарсоне. Он захватил ее, когда она попыталась броситься на него с кинжалом, и теперь, без сомнения, отдаст людям короля. И впрямь Цербер, верная ищейка короля Генри!

Руку саднило от соприкосновения с его каменной челюстью, но она с удовольствием повторила бы этот удар.

Он выпрямился, явно насмехаясь, после своего нелепого поклона, словно они были на балу, а не один на один в маленькой темной комнате в гостинице, куда она пришла, почти решившись убить его.

– Отдайте мне этот документ, – сказала она тихо, потирая костяшки пальцев.

Роланд отошел от нее на пару шагов, прежде чем ответить.

– Простите меня, – сказал он, скрыв чувства за безразличием. – У меня его нет.

От его пристального взгляда не укрылось выражение отчаяния, мелькнувшее на ее лице, и быстро сменившееся гневом. Ее глаза сузились от злости и тут же вновь раскрылись, сверкнув в темной комнате. «Интересно, какого они цвета? – подумал Роланд. – Зеленые? Или, может, голубые, как яйцо малиновки? Во всяком случае, какие-то очень светлые, полупрозрачные, серебристые…»

– Вы лжете! – прошипела она.

– Боюсь, что нет, миледи. Этого письма здесь нет.

Кайла колебалась одно мгновение. Он видел, что ей нестерпимо хочется заглянуть в шкатулку на столике, из которой выглядывал кончик какого-то документа.

– Это пустой лист, – сказал он мягко, проследив за ее взглядом.

Кайла резко развернулась, рванувшись с места так стремительно, что тяжелая масса волос хлестнула ее по лицу. И Роланду с неожиданной силой захотелось коснуться их, погрузить в них пальцы, почувствовать, каков на ощупь этот огненный каскад. Из-за этого неуместного сейчас желания он едва не пропустил момент, когда она бросилась к окну.

В последний миг Роланду удалось перехватить ее, правда, не без борьбы, и он беспокоился, что они наделали слишком много шума. За неимением лучшей идеи, он силой заставил ее сесть на свое спартанское ложе и опустился рядом, крепко прижимая ее к себе.

И снова он почувствовал ее дрожь – дрожь отвращения или бессильной ярости, – но сейчас он не мог, не имел права расстраиваться по этому поводу, как бы сильно его это ни задело. Он должен спасти ее, хочет она того или нет.