Нора Хесс - Сэйдж Страница 10

С другой стороны, его брат Артур, серьезный молодой человек, был деликатным и заботливым, и его глаза всегда излучали добрый теплый свет. Поэтому оказалось совершенно естественным, что когда Сэйдж и он выросли, их дружба постепенно превратилась в любовь.

У нее всегда замирало сердце, когда она вспоминала тот вечер, во время которого они с Артуром сказали родителям, что хотят пожениться. Родители, узнав об их решении, были счастливы, но не удивились.

Однако, реакция Миланда на эту новость была совершенно иной. Его лицо потемнело от гнева, он резко вскочил на ноги и стремительно вышел из дома. Удивленная и смущенная поведением своего старшего сына, миссис Ларкин пробормотала, что мальчик, видимо, огорчен тем, что брат уходит от них.

Но Сэйдж подозревала, что Миланд уже тогда хотел заполучить ее. Позже, той же ночью, подозрение перешло в уверенность. После того, как Артур проводил ее домой, Миланд подстерег его на обратном пути, затеял с ним драку и безжалостно избил Артура. Даже когда они через три недели играли свадьбу, у Артура еще были заметны на теле синяки.

Поэтому она и не удивилась, когда Миланд не явился на венчание и не пошел на маленькую вечеринку после церемонии.

Артур с чистым сердцем простил грубую выходку брата, искренне желая, чтобы ему было хорошо с ними, чтобы он стал полноправным членом их молодой семьи, но Миланд никогда так и не навестил их маленький домик, построенный рядом с домом Кейла. И с тех пор они виделись с ним только на семейных торжествах.

Сэйдж всегда очень боялась этих семейных праздников. Она постоянно чувствовала на себе темный, мрачный взгляд Миланда. А когда ему случалось посмотреть на Мэри, в его глазах вспыхивала настоящая, ничем не прикрытая ненависть. Но он был всегда подчеркнуто вежлив с этой хорошенькой молодой женщиной, может быть, только потому, что знал горячий нрав Кейла и боялся его увесистых кулаков. Дэнни для него как будто и вовсе не существовал.

«Мэри — такой прекрасный человек, Миланд!» — неожиданно вскрикнула Сэйдж. Сейчас в ее смутных, туманных видениях прошлое стало смешиваться с настоящим. Молодая женщина металась и плакала в бреду, вскрикивая: «Ты должен с этого дня к ней хорошо относиться, слышишь, Миланд!»

Под самое утро, когда ее тело буквально полыхало огнем, Сэйдж в бреду увидела свою мать так, как видела ее в один весенний день лет пять тому назад. Они в вдвоем в лесу собирали свежую зелень к завтраку. Зная, что сейчас произойдет, Сэйдж, всхлипывая, позвала мать и в это мгновение огромный серый медведь-гризли, только что вставший после зимней спячке, злой и голодный, бросился на них. Мать в ужасе пронзительно закричала и ее крик услышал отец Сэйдж. Он бросился спасать жену как был, с пустыми руками, захватив только большую тяжелую палку. В тот день ее родители погибли. Ее стоны и крики разбудили Дэнни. Мальчик открыл свои мокрые от слез глаза. Его ночью тоже посещали кошмарные видения. Он слышал выстрелы, видел родителей, лежащих на земле, и языки пламени, пожиравшие дом, в котором они жили.

Мальчуган приподнялся и потряс женщину за руку, испугавшись тому, какая она горячая.

— Тетя Сэйдж, проснись, у тебя просто плохой сон!

Когда она не ответила, он нахмурился и положил свою грязную ладошку ей на лоб.

— О, тетя Сэйдж! — голос мальчика задрожал. — Да ты же вся горишь!

Он поднял глаза наверх и обеспокоенно посмотрел на окружающие их деревья. Природа пробуждалась. Сквозь утренний туман стали проступать стволы сосен, золотые в лучах восходящего солнца. Если бы не их бедственное положение, он, наверное, залюбовался бы этой красотой. Но сейчас его не волновала красота просыпающегося леса. Что ему делать? Дэнни боялся потерять единственного оставшегося у него близкого человека.

— Если бы только я мог развести костер, — в отчаянии прошептал мальчик. Он знал, какие ветки необходимы для костра, ему были известны растения, настой из которых сбил бы температуру у его тети. Но костер мог бы привести к их убежищу человека, который гнался за ними и которого так боялась тетушка Сэйдж.

Первые предрассветные лучи, пробиваясь сквозь серые хлопья тумана, упали на маленькую индейскую деревушку, когда один из ее обитателей проснулся.

— Что случилось, Джонни? — сонно спросила тихим голосом женщина и, повернувшись, крепче при жалась своим обнаженным телом к мужу.

— Не знаю… Просто мне только что приснилось, будто я должен пойти и разыскать двух человек, которым очень нужна помощь. Они просто в отчаянном положении…

— Но мы же сегодня собирались отправиться в Коттонвуд. Помнишь, мы хотели навестить твоего двоюродного брата Латура? — женщина еще теснее прижалась к телу мужа. Тот, как и она, лежал обнаженным, и теперь холмик внизу ее живота мягко терся о его жесткие волоски. Жена, совершая едва заметные движения телом, в то же время спросила:

— Разве ты не знаешь, твой брат сегодня вернулся в свой салун.

— Да, это правда, — Джонни Легкая Нога улыбнулся в полумраке вигвама, когда ее темноволосая голова легла ему на плечо. Немия хочет почувствовать его сильную плоть, но ни за что не выскажет вслух своего желания. Так, по ее мнению, жена поступать не должна. Но вместо этого все, что нужно, скажет ее тело.

Гибкое, нежное тело женщины все теснее прижималось к высокому стройному индейцу, и Джонни почувствовал, как его мужское естество горячо откликнулось на эти ласки.

— Сегодня мы пойдем и навестим Джима, — согласился он и, все так же продолжая улыбаться, опрокинув жену на спину, раздвинул ей ноги и проник в нее. Женщина уткнулась лицом в плечо мужа и издала вздох наслаждения, потом еще один… еще… Мягкие, но сильные движения мужчины все больше погружали женское тело в меховые шкуры на ложе…

Хотя они и занялись любовью без всякой прелюдии, Джонни сдерживал себя до тех пор, пока жена не испытала оргазм, и только тогда позволил себе разрядку. Кроме того, что он очень нежно и с любовью относился к Немии, он был еще и разумным мужем, понимающим, что счастливая, довольная жена будет стараться сделать жизнь своего супруга более удобной и устроенной. Приготовленная ею еда будет вкусной, а одежда всегда вычищенной и зашитой.

Когда, наконец, их дыхание восстановилось и они смогли опять разговаривать, Джонни потянулся за штанами и сказал:

— Готовь завтрак, поедим и поедем посмотрим, как там дела у Джима?

Уже совсем рассвело, и туман рассеялся. Деревья перестали казаться молчаливыми, загадочными исполинами и приобрели свои естественные формы, когда Легкая Нога и Немия верхом на своих лошадях достигли соснового леса и медленно, не торопясь, двинулись через чащу. Они ехали, наслаждаясь тишиной утра, молчаливо и спокойно. День обещал быть прекрасным, и им некуда было торопиться.