Джейн Фэйзер - Почти невинна Страница 10

— Нет, на этот раз простим ей дерзость. Если дитя хочет скакать на своей кобылке, пусть будет так. Пока она не устанет.

— Не устану, — упрямо объявила ободренная неожиданной защитой Магдалена.

— Больше четырех часов ты все равно не продержишься, — смеясь, подначил Жерве. — Пойди прикажи конюху оседлать лошадь.

Переполненная радостью, Магдалена не заметила некоего смещения акцентов. В других

обстоятельствах она была бы немало удивлена тем, что отец позволил кому бы то ни было, а тем более совершенно незнакомому человеку, заступиться за нее в такой момент. Просто немыслимо! Но живому воображению ребенка лорд де Жерве представлялся кем-то вроде Бога, и любой его поступок был чем-то сродни волшебству.

Началась обычная предотъездная суматоха. Лорд Беллер пообещал в течение года приехать в Лондон, и девочка бросилась ему на шею и обняла с неожиданной яростной силой, немало его смутившей. Она величественно распрощалась с пажами, но тут же испортила весь эффект, широко улыбнувшись и лукаво подмигнув. Слуги, знавшие ее с колыбели, тоже пришли пожелать доброго пути и счастья.

И вот Магдалена уже выезжает из массивных ворот, копыта лошадки цокают по подъемному мосту. Она так хотела перемен! Откуда же эта тоска?

Обернувшись, она принялась лихорадочно махать рукой единственному дому, который считала своим.

Но тут пропел рог, и волнующие мысли о том, что ждет впереди, прогнали прочь грусть, оставив лишь одно желание: достойно ответить на вызов лорда де Жерве. По мере того как солнце поднималось все выше, она продолжала гордо скакать рядом с ним, но ближе к полудню спина заболела так, что плечи девочки едва заметно поникли. Когда она в третий раз бессознательно завела руку за спину, чтобы растереть поясницу, Гай перегнулся, подхватил ее под мышки, перетащил в свое седло и устроил перед собой.

— Если чересчур устанешь сегодня, завтра не будешь ни на что годиться.

— Но ведь прошло больше четырех часов? — настойчиво допытывалась она.

Гай улыбнулся, взглянул на солнце и решил польстить девочке.

— Чуть-чуть больше.

Удовлетворенно вздохнув, Магдалена удобно устроилась в сгибе его руки.

Глава 2

Настало прекрасное майское утро. Первые отблески зари протянули тонкую паутину света под бледным, почти прозрачным небом. Легчайшие розовые облачка на востоке обещали солнечный день.

— Вставайте, засони! Не пристало девушкам таким чудесным утром нежиться под одеялами! А кто принесет нам май?! — послышался смеющийся голос, и большая рука уцепилась за край покрывал, стащив их вместе с простынями. Поднялся невероятный шум. Вопящие, брыкающиеся дети, разместившиеся на гигантской кровати, безуспешно пытались прикрыться.

— О, это наш братец! — весело взвизгнула Мэри. — Пора плясать вокруг майского дерева?

Сводный брат потянулся к ней, но девочка, хихикнув, увернулась.

— Ах вы, лентяйки! Повезет, если вообще успеете увидеть майское дерево. Вот уже десять минут как прозвонили к заутрене! — провозгласил он, подхватывая и кружа Мэри. Остальные сестры уцепились за его колени, безуспешно стараясь повалить. К ним тут же присоединились восторженно орущие младшие братья из соседней комнаты, так что поединок быстро стал неравным. Началась куча-мала.

Магдалена наблюдала за свалкой, как всегда, плотно закутавшись в простыню. В глубине души ей и хотелось, чтобы он так же, на равных, подурачился с ней, да вот только… только она умрет от стыда, если это случится. Но он никогда не включал ее в игру. Никогда. Постель, в которой она спала с его кузиной Катариной, неизменно оставалась нетронутой. Вдоволь нарезвившись, он обязательно поздоровается со старшими, иногда игриво дернет их за волосы, прежде чем покинуть спальню и весь многоголосый выводок братьев и сестер.

— Господин мой, они никогда не будут готовы, если вы не прекратите эти глупости, — полусмеясь, полусердито пожурила леди Гвендолен. — За воротами вовсю идет веселье, и будет очень жаль, если только этот дом будет лишен майского праздника.

Ее муж смахнул с себя детей, совсем как большой пес, отряхивающийся от дождевых капель.

— В таком случае поспешите, иначе пропустите коронование королевы.

— Думаю, майской королевой выберут Магдалену, — объявила малышка Маргарет. — Она умеет танцевать лучше всех нас, и потом у нее такие прекрасные волосы!

— О, какие глупости, Мег, — упрекнула Магдалена, заливаясь краской.

Гай де Жерве улыбнулся девушке.

— А мне так не кажется. Что вы думаете на этот счет, госпожа? — спросил он жену, нежно и в то же время встревоженно. Даже на взгляд постороннего было заметно, что леди Гвендолен нездорова: бледная, почти зеленоватая кожа, чрезмерная худоба, глубоко запавшие глаза.

Женщина, тяжело опиравшаяся на дверную ручку, ответила мужу такой же доброй улыбкой. Сразу было заметно, что эти двое горячо любят друг друга.

— Хватит смущать бедную девочку! Идите завтракать, муж мой, и пусть няньки займутся своей работой.

Гай пошел к двери, но, словно вспомнив что-то, обернулся:

— Магдалена, сегодня нам придется поехать в город, так что неплохо бы тебе получше одеться.

Он ушел, прежде чем девушка успела опомниться и что-то ответить. Остальные дети, однако, разразились хором завистливых восклицаний.

— Должно быть, это связано с твоей свадьбой! — догадалась Катарина, вставая голышом с постели и потягиваясь. — Правда, он не сказал, что Эдмунд тоже должен ехать.

Магдалена, почти с головой зарывшаяся в сундук с одеждой, невнятно пробормотала:

— До свадьбы еще несколько месяцев. — Она достала из сундука полотняное платье с вышивкой и грустно добавила, с некоторой завистью оглядывая намечающиеся груди Катарины и легкий пушок под мышками и внизу живота: — Похоже, я расту чересчур медленно. Моя тетя Элинор говорит, что месячные у меня появятся не раньше чем через год.

— В таком случае ты просто счастливица! — сообщила Катарина. — От месячных одни неприятности, верно, мадам?

Гвендолен, молча помогавшая няньке одевать малышей, со вздохом согласилась. Для нее кровотечение было не просто временным неудобством: в последние шесть месяцев оно вообще не прекращалось. Бедняжка испробовала все: снадобья врачей и зелья повитух, лечилась до потери сознания, неделями лежала в постели, но ничто не могло остановить не унимавшийся, постепенно уносивший ее жизнь кровавый поток. В довершение всего начались боли, глубокие, режущие, выворачивавшие все внутренности, лишавшие дыхания. Но она никому ничего не говорила. Гай не выносил чужих страданий, и ей легче было терпеть муки, не чувствуя его гнева, страха, терзаний и угрызений совести.