Барбара Картленд - Свободная от страха Страница 10

— Ты потрясающе выглядишь, Питер! — воскликнула Иоланда. — Я знала, что у тебя есть тяга к приключениям. А теперь, когда нас загнали в тупик, ты, я уверена, справишься со всеми препятствиями.

— Как ты сказала, нам обеспечена дорога в Париж и, я надеюсь… — тут Питер ухмыльнулся, — хорошая еда и добрая выпивка.

— Так давай скорее спустимся вниз и убедимся, что мы действительно приняты на работу, — воскликнула Иоланда. — Только не забудь, что я теперь твоя жена.

— Моя жена?! — Брови Питера поползли вверх. — Ты мне не сказала об этом условии.

— Слуги во Франции чаще всего являются супружескими парами. Мне об этом рассказывала мама.

— Тебе лучше знать, — согласился Питер. — Что ж, тогда вперед, мадам Латур. Я надеюсь, что ты будешь себя вести как добропорядочная супруга.

Иоланда состроила брату гримасу, от которой он чуть не расхохотался, а потом, давясь от смеха, они спустились по лестнице и попали чуть ли не в объятия мистера Хартли, с нетерпением поджидающего их.

Иоланда тут же присела в самом почтительном реверансе, чтобы угодить секретарю их нового могущественного хозяина.

Выпрямившись, она протянула мистеру Хартли бумаги.

— Вот наши рекомендации, месье.

Мистер Хартли не обратил на них внимания, как и на нее саму, а уставился на Питера.

— Так это вы Латур? — спросил он, удивленный благородной осанкой и элегантной внешностью Питера.

— Oui, Monsieur, — отозвался Питер. — Я надеюсь, что вы извините меня за то, что выгляжу не самым лучшим образом после тяжелого путешествия через пролив.

Эти его слова заставили мистера Хартли сочувственно улыбнуться.

— Не только вы пострадали от шторма в проливе. Как, наверное, вам уже сообщила ваша супруга, верховой слуга его светлости даже сломал ногу, упав во время шторма и прокатившись по палубе.

— Ему еще повезло, что он не вылетел за борт, — с иронией заметил Питер. — Но я надеюсь, что не зря займу его место до тех пор, пока он не выздоровеет. Я рассчитываю, что его светлость останется доволен мною.

— Я тоже на это рассчитываю, — благодушно отозвался мистер Хартли.

К этому времени он уже проглядел рекомендацию Питера.

— Она вполне удовлетворительна, — сказал он.

И тут в вестибюле отеля начался небольшой переполох.

При появлении важных персон мистер Хартли тут же отбросил бумаги и устремился навстречу женщине, которая ступила на порог гостиницы.

Иоланде не приходилось никогда видеть существо подобной красоты. На голове у этой женщины была шляпка невероятных размеров, украшенная перьями страуса самых изысканных цветов. В ушах сияли изумрудные серьги, грациозную шейку опоясывало ожерелье из алмазов, а темно-зеленый бархатный плащ окутывал ее фигуру, но даже по его складкам можно было догадаться, что тело этой женщины совершенно.

Ее руки скрывались в уютной муфте из такого же драгоценного меха, каким были отделаны отвороты плаща, скрепленные булавкой, украшенной крупной жемчужиной.

Длинные густые ресницы красавицы, как крылья экзотической бабочки, слегка колыхались над огромными глазами, бросая тень на напудренное лицо, алые, густо накрашенные губы сомкнулись в одну кровавую щель, потому что ей вдруг почему-то не понравилось, как встречает ее родная Франция после ужасов, пережитых во время путешествия через пролив.

А вообще-то, как решила Иоланда, эта молодая женщина была похожа на рождественскую елку, которую дети щедро украшают леденцами, игрушками, мишурой и всякими сверкающими безделушками.

— Никогда мне еще не доводилось испытывать столько неудобств. Поездка была поистине отвратительной.

Мадемуазель Габриэль Дюпре произнесла это так, чтобы ее могли услышать присутствующие в вестибюле. И действительно, на нее тут же обратили внимание, все головы повернулись к ней, и воцарилась тишина.

Добившись желаемого эффекта, она окинула взором публику и улыбнулась так, что Иоланда сразу поняла, чем эта женщина покорила Париж, а затем и Лондон.

— Разрешите приветствовать вас, мадемуазель!

Месье Дессен поклонился так низко, что его нос почти коснулся колен.

— Для моего скромного заведения великая честь принимать вас, и все мы с этого мгновения находимся в полном вашем распоряжении. Любая ваша просьба будет тотчас же исполнена.

— Мне требуется всего лишь бокал холодного шампанского, горячая ванна и хороший обед, — отозвалась мадемуазель Габриэль Дюпре. — Причем именно в этой последовательности, — прибавила она.

После этого заявления она направилась к лестнице, а месье Дессен, опередив ее, произнес:

— Все будет, как вы пожелаете, мадемуазель. Апартаменты готовы, и все цветы, которые произрастают в этой части Франции, встретят вас там.

Габриэль Дюпре, прошуршав шелками, миновала Иоланду, и на девушку пахнуло изысканным ароматом, который, подобно невидимому шлейфу, сопровождал актрису. Подобной красоты Иоланде еще не приходилось видеть никогда в жизни. Она буквально была околдована внешностью и манерами этой властной, самоуверенной женщины.

Но тут ей на плечо опустилась рука мистера Хартли.

— Следуйте за мадемуазель, — сказал он, — и исполняйте все ее приказания.

Произнесено это было таким тоном, что Иоланде не оставалось ничего другого, как только подчиниться.

Актриса поднималась по лестнице не спеша, и поэтому Иоланда позволила себе оглянуться и посмотреть на Питера.

В этот момент в дверях появился человек, которого явно поджидал секретарь. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что это и есть его светлость герцог, всесильный хозяин мистера Хартли.

Иоланда и представить себе не могла, что мужчина может выглядеть так импозантно, так величественно и в то же время так истинно по-английски.

Он был высок и держался так, будто все окружающие лишь ничтожные пигмеи, ползающие по земле, на которую ступает его нога. Одежда на нем была сверхмодна, великолепно пошита и сидела так безукоризненно, будто он в ней родился.

И в то же время в его платье не было ничего вызывающего, вроде бы сама воплощенная скромность, как будто он не хотел ничем выделяться. Однако и одного взгляда на подобного мужчину было достаточно, чтобы выделить его из толпы.

Именно так и должен был выглядеть английский аристократ. Выражение его лица было абсолютно непроницаемым и равнодушным, и могло показаться, что ничто вокруг не доставляет ему никакого удовольствия. Правильные черты его лица дышали мужественностью, но глаза были полны скуки, в них отсутствовал интерес к жизни, а красивые яркие губы были брезгливо поджаты.