Шерри Томас - Ночные откровения Страница 10

– Ну как же, ведь в «Изведении Святого Петра» есть и ангел, и мужчина, – не унимался он.

Девушка на мгновение оглянулась, затем повернулась к маркизу и радостно подтвердила:

 – Да, и здесь тоже есть.

О, у нее получалось. Замечательно получалось. Будь маркиз на самом деле идиотом, он был бы в восторге.

А разве сегодня вечером он не был идиотом? Одна улыбка – и Вир уже готов был клясться в вечной любви.

Как он мог оказаться таким глупцом? Почему так поспешно объединил эту притворщицу, знакомую ему не дольше пяти минут, с бесхитростной девушкой своих сокровенных грез? Они не тождественны – и никогда не были.

Мисс Эджертон взглянула на маркиза и опять улыбнулась сияющей улыбкой, которая могла бы послужить настольной лампой самому Господу Богу. И Вир снова почувствовал, как его к самым небесам поднимает волна удовольствия, ликования, опьяняющей радости... А в следующую секунду рухнул в бездну разочарования.

Какая-то по-детски нелогичная и доверчивая часть его души не принимала, что эта барышня – умелая и расчетливая актриса, а продолжала видеть только волшебную улыбку, прежде дарившую счастье.

– Может, расскажете мне что-нибудь еще о ваших друзьях Эджертонах? – ласково спросила она.

Маркиз пришел в бешенство от льстивого вопроса – ее вопроса, ее улыбки и собственной дурацкой неспособности отделить реальность от иллюзий. Вир никогда прежде не издевался над женщинами, пытавшимися заполучить его: они и без того были болезненно робкими, говорили невпопад и конфузились на каждом шагу. Но мисс Эджертон… лощеная, уверенная в себе, коварная мисс Эджертон не заслуживала его снисхождения.

Вир слегка подался вперед.

– Что ж, охотно, – откликнулся он. – Я могу рассказывать о них часами.

* * * * *

И действительно, часами – нет, скорее, сутками. Даже неделями. Элиссанда ощущала, как, тяжело ступая, мимо проходят годы, а ее лицо усыхает и покрывается морщинами.

Эджертоны из Абингдона, Браунлоу-Эджертоны из соседнего графства, Эджертоны-Фезерстоунхогсы из следующего за ним графства и Фезерстоунхогсы-Браунлоу из графства через одно… Семейство во все стороны раскинуло многочисленные ветви и ответвления, а лорд Вир был тесно знаком с каждым листиком на этом пышном древе.

Во всяком случае, он так полагал.

По мере прослеживания маркизом родословной этой семьи каждый персонаж при повторном упоминании разительно менялся. Дочери превращались в сыновей; сыновья становились внуками; супружеская пара с двенадцатью отпрысками вдруг оказывалась бездетной. Женщины, никогда не бывшие замужем, далее описывались как вдовы. Один и тот же мальчик родился дважды в разное время, а затем умер: раз в Лондоне, второй в Глазго, и, словно этого не было достаточно, еще и третий раз – в Испании, пятью годами позже.

А Элиссанда все еще пыталась отрицать очевидное.

Появление маркиза в дверях гостиной привело ее в восторг. Он был не только красивым, он был рослым. До этого момента Элиссанда и не подозревала, что для нее в мужчине существенен размер: маркиз явился абсолютным воплощением ее рыцаря, ее защитника, ее крепости.

Похоже, он почувствовал какой-то отклик, когда остановился на полпути, впервые увидев ее. А потом, все время, пока они находились в гостиной, маркиз смотрел на Элиссанду так, словно она была для него воздухом, живительной влагой и поэзией…

И вечернее высаживание тетушки Рейчел оказалось плодотворным! Элиссанда и пожелать не могла более благоприятного предзнаменования. Девушка явилась к ужину, трепеща от радостного возбуждения, в ушах звенели колокола судьбы.

Вблизи маркиз был столь же прекрасен, как и в отдалении: безукоризненные черты, не тяжеловесные, но и не чересчур утонченные. Его красивые голубые глаза при свете свечей казались синими. А губы – Господи, его губы приводили Элиссанду в смятение, причину которого она не посмела бы выразить вслух.

Пока они не сели за стол, и этот рот не начал извергать слова… Чем дольше мужчина говорил, тем меньше становилось смысла в его речах. И чем сильнее Элиссанда огорчалась, тем более заинтересованный вид она принимала и тем ослепительнее улыбалась – от выработанной годами привычки невозможно отказаться в одночасье.

Он был ее надеждой, ее шансом. Девушке отчаянно хотелось, чтобы беседа наладилась, чтобы глупые промахи маркиза оказались следствием временной нервозности. Но просьба побольше рассказать об Эджертонах оказалась ужасной ошибкой с ее стороны. Элиссанда полагала, что разговор о хорошо знакомых и симпатичных лорду Виру людях может помочь. Он же вместо забавных семейных историй разразился тошнотворным путаным перечислением рождений, браков и смертей.

Но девушка продолжала надеяться, что все наладится, до тех пор, пока Лайонел Вулсли Эджертон не отдал богу душу в третий раз. Вслед за несчастным и ее надежды также испустили дух.

Элиссанда улыбнулась маркизу. А почему бы и нет? Что еще ей оставалось делать?

– А я называл девиз Эджертонов? – подергал кончик носа Вир после секундной паузы.

– Кажется, нет.

– «Pedicabo ego vos et irrumabo»[11].

Сидевший по другую руку от Элиссанды лорд Фредерик поперхнулся и зашелся давящим кашлем.

Как ни в чем не бывало, маркиз поднялся, подошел к брату и несколько раз гулко стукнул того между лопаток. Раскрасневшийся лорд Фредерик пробормотал слова благодарности, и Вир неторопливо вернулся на место.

– «Мы тоже пускали стрелы»[12]. Их девиз ведь это означает – да, Фредди?

– Я… я думаю, да.

– Ну вот, мисс Эджертон, – почесывая подмышку, удовлетворенно кивнул лорд Вир. – Я рассказал вам все, что знаю об Эджертонах.

Элиссанда была даже рада тому оцепенению, которое вызвали в ней генеалогические изыскания гостя. Пока она не в состоянии мыслить, не удастся в полной мере осознать весь ужас страшнейшей в ее жизни ошибки.

Но маркиз еще с ней не закончил.

– Мне только что пришло в голову, мисс Эджертон: это ведь неприлично, что вы в одиночку принимаете у себя стольких джентльменов?

– Неприлично? Когда леди Кингсли наблюдает за каждым нашим шагом? – широко улыбнулась ему Элиссанда, одновременно энергично распиливая на тарелке кусок оленины. – Конечно же, нет, милорд, не беспокойтесь. Кроме того, моя тетя также находится в доме.

– Правда? Извините, я, наверное, запамятовал наше знакомство.

– Ничего страшного, сэр. Вы с ней не виделись. У тети слишком хрупкое здоровье, и она не принимает гостей.

– Понятно, понятно. Значит, вы со своей вдовой тетушкой живете одни в таком огромном доме?