Кэтлин Вудивисс - Приди, полюби незнакомца Страница 10

— Не стоит пока говорить об этом, — кратко ответил он. — Вот очнется она, тогда все и выяснится.

— Ничего не выяснится, Эштон. Она наверняка будет убеждать тебя, что ты ее муж, но это ложь, нужная только для того, чтобы заполучить твои денежки.

— Лирин я узнаю при любых обстоятельствах.

Марелда театрально выпрямилась — одна против всего мира. Она и впрямь решила драться до конца, и следовало обдумать способ действия.

— Ладно, Эштон, оставляю тебя... с ней. Я пойду к себе, но спать не буду. Помни, Эштон, я люблю тебя.

Мученик, героически принимающий судьбу, не смог бы держать голову так же высоко, как Марелда. Возникла краткая, но многозначительная пауза, когда она на пороге остановилась, как бы давая Эштону возможность одуматься. И тут же захлопнула дверь с грохотом, эхо которого наверняка разнеслось по всему дому. Эштон представил, как она грациозно скользит по холлу, направляясь к себе в комнату. Наверное, сейчас послышится еще один удар. Разочарован он не был. Действительно, раздался стук, который донесся до самых отдаленных уголков дома. В холле послышались озабоченные женские голоса. Эштон поднял голову, в этот момент дверь распахнулась, и на пороге появились, едва переводя дыхание, две пожилые дамы. Эштон с трудом подавил улыбку.

— Помилосердствуй, Эштон, — воскликнула бабушка. — Что это с тобой? Ты что, решил все двери в доме выломать?

— Ну же, Аманда, не надо так волноваться, — попыталась ее успокоить тетя Дженнифер. — Ты же понимаешь, как нервничает Эштон из-за девушки. А тут еще доктора Пейджа нет. — Она посмотрела на внучатого племянника, ожидая поддержки. — Верно, милый?

Но Аманду было не так просто сбить с толку.

— Мне бы следовало умолить его не отправляться в новое путешествие, — затараторила она. — В Новом Орлеане с ним всегда что-нибудь случается. Это просто злой рок.

— Гранмаман, прошу вас, успокойтесь, — ласково сказал Эштон. — Мне надо сказать вам одну важную вещь.

Она подозрительно посмотрела на внука.

— Сначала объясни, зачем ты так хлопал дверьми, и уж тогда, если твое объяснение покажется мне убедительным, я буду готова выслушать все остальное.

Эштон усмехнулся и ласково обнял бабушку за плечи.

— Вы поверите мне, если я скажу, что это не я, а Марелда?

— Марелда? — Аманда была явно обескуражена. — Но почему?

— Потому что я сказал, что раненая — Лирин...

— Лирин? Твоя жена Лирин? — растерянно проговорила Аманда. — Но, Эштон, ведь... она умерла.

— Она утонула, дорогой. — Тетя Дженнифер погладила его по руке, уверенная, что в его голове что-то неладно.

— Нет, она здесь. И живая! Не могу объяснить, как ей удалось тогда выплыть, но она здесь! — настаивал он. — В этой самой комнате!

Обе женщины сомнамбулически проследовали к кровати. Тетя Дженнифер взяла свечу с ночного столика и поднесла ее к самому лицу изучаемого объекта.

— Она симпатичная, — заметила тетя Дженнифер.

— Красавица, — обеспокоенно поправила ее Аманда. Она взяла себя в руки, решив, что перед лицом разворачивающихся событий следует сохранять хладнокровие. Эштон так сильно страдает, ничего удивительного в том, что он принял за свою возлюбленную жену совсем другую женщину, тем более что определенное сходство действительно есть. Где доказательства того, что все это не просто игра воображения?

Тут ей пришла в голову мысль. В апартаментах Эштона есть писанный маслом портрет Лирин. Может, стоит принести его сюда и сравнить?

Эштон повиновался и почти тотчас же вернулся в комнату для гостей с портретом под мышкой. Даже беглого взгляда на него было довольно, чтобы надежды на то, что Лирин и эта девушка — одно и то же лицо, окрепли.

Пока его не было, сестры расставили вокруг подушки несколько свечей и очистили фитили от нагара, чтобы света было как можно больше. Тетя Дженнифер прислонила портрет к изголовью кровати и погрузилась вместе с сестрой в созерцание. Девушка на портрете была в желтом платье, светло-коричневые локоны были повязаны лентой того же цвета. Даже на плоском холсте было видно, сколько жизни в ее изумрудных глазах. И все же, несмотря на все сходство, чего-то девушке, лежавшей на кровати, по сравнению с девушкой на портрете не хватало.

— Художник, похоже, передал внутреннее тепло своей героини, — заметила Аманда, — но если это Лирин, то портрет далек от оригинала. На нем она не такая утонченная и красивая.

Эштон вгляделся в портрет попристальнее, но никаких особых различий заметить не смог, разве только в мелочах, что следовало отнести на счет художника. Тетя Дженнифер, казалось, услышала его мысли:

— Ну, Аманда, нельзя же требовать совершенства. Чаще всего лучшее, на что мы можем рассчитывать, это если будет правильно передан цвет глаз и волос.

— Ты ведь получил портрет Лирин уже после того, как она умерла, верно? — начала Аманда допрос с пристрастием и, пока не получила подтверждения, молчания не нарушала. — Но откуда его прислали?

— Его доставили мне согласно завещательному распоряжению ее деда. До его смерти я этот портрет и в глаза не видел, но, насколько я знаю, существует пара. На другом портрете изображена ее сестра Ленора. Оба были переданы судье Кассиди, когда к нему из Англии приехали Сомертоны. Это было незадолго до того, как я познакомился с Лирин.

— Право, жаль, что тебе так и не удалось встретиться с остальными членами семьи, Эштон, — грустно заметила тетя Дженнифер.

— Ну, а мне жаль, что я так и не познакомилась с Лирин, — заявила Аманда. — Не я ли ему повторяла без устали, что его долг — позаботиться о наследниках имени, но в течение долгих лет свобода для Эштона была важнее семьи. А когда он наконец женился, то сделал это в такой спешке, что у меня едва сердце не разорвалось. А после — что после? — Аманда щелкнула пальцами. — Он возвращается домой — раненый и... вдовый...

— Немного терпения, Аманда, — продолжала увещевать тетя Дженнифер. — Эштон не становится моложе, это верно, но ему всего тридцать четыре, так что цветение его вовсе не прошло.

— Может пройти, — фыркнула Аманда. — Он явно думает больше о строительстве империи, чем семьи.

— Дамы, дамы, вы ведь разделываете меня, прямо как жареную курицу, — шутливо запротестовал Эштон. — Пощадите!

— Смотри-ка, он просит пощады. — Бабушка искоса посмотрела на внука, смягчая взгляд улыбкой. — Это мне надо просить пощады.

Проводив гостей — кого домой, кого в отведенные им комнаты, — Эштон запер двери и направился в свои апартаменты. Зажженная лампа освещала ему путь через кабинет и гостиную, а в спальне его встретило веселое потрескивание дров в камине. Уиллис загодя угадал его желание и приготовил горячую ванну в соседней комнате, которая специально для этого была устроена. Эштон разделся и улегся в горячую воду, предаваясь раздумьям. Столбик пепла на сигаре становился все длиннее, и он рассеянно, не отрываясь мыслями от событий прошедшего дня, стряхнул его в фарфоровую пепельницу, стоявшую вместе с хрустальным графином и разного сорта бутылочками на столике возле ванны. Откинувшись назад, Эштон наблюдал за струйкой дыма, лениво тянувшейся к потолку, а в утомленном мозгу мелькали обрывки давно подавляемых воспоминаний. И странным казалось, что теперь они не вызывают никакой боли.