Анна Соколова - Царское гадание Страница 10

— Зачем же ты это делаешь? И на что тебе деньги? — спросил государь.

— Деньги мне нужны на великое, давно задуманное мною дело, а дар свой великий я на людскую потеху отдаю, потому что подчас могу заранее предсказать человеку какую-нибудь гибельную для него перемену, спасти его от большой и крупной ошибки.

— Еще одно слово! — спросил государь, глубоко потрясенный предыдущим разговором. — Еще один только вопрос! Когда ты там, далеко, видела того, о ком ты говоришь, ты говорила с ним?

— Да, говорила! — ответила цыганка серьезным и грустным тоном.

— Ты сказала ему, откуда ты?

— Он знал. Ему говорить не надо. Он сам все видит и знает.

— И ты сказала, что назад сюда, в Петербург, вернешься?

— Да! И то сказала, что я тебя, государь, увижу!

— И что же он сказал тебе в ответ?

— Ничего, государь! Он своим великим, ненарушимым молчанием встретил мои слова. С ним разговаривать нельзя. Приказ его только можно выслушать, когда он говорит, или совет его прозорливый понять и в сердце у себя запечатлеть.

— И он не дал тебе никакого поручения?

Гадалка порывистым жестом подняла голову.

— Опять ты провидел, государь, — сказала она. — Великий дар тебе дан от Бога. Используй его на благо своего государства.

— Что же, ты мне гадать, что ли, посоветуешь? — улыбнулся государь.

— Нет! Такой глупый совет я тебе, императору русскому, дать не могу. Я могу только пожелать, чтобы ты свое провидение на пользу родины употребил, все… без остатка. И так как ты угадал о поручении, данном мне там, в далекой отчизне великого подвижника, то я открою тебе и то, какое именно поручение дано им мне, недостойной!

— Какое? — спросил государь, заинтересованный словами старой цыганки сильнее, нежели он сам хотел это показать.

Она встала с места и, приблизившись к стоявшей в углу божнице, рукою указала на нее государю, после чего пророчески произнесла:

— Вот тут у меня хранится эта великая святыня. Показать тебе я ее не могу и не смею, да и сама дотронусь до нее только в тот день, когда исполню данное мне великое поручение. Но этот день еще не настал, и я сама не знаю, когда он настанет.

— Но сказать ты мне можешь, в чем дело? — спросил государь.

— Да, сказать я могу. Ты про себя сохранишь эту великую тайну, сохранишь, потому что сказать ты никому об этом не решишься.

— Я слушаю тебя, — сказал государь сильно взволнованным голосом.

— Земля у меня тут, земля, данная им и взятая в изголовье того ложа, на котором он почивает. Он сам вынул эту землю, завернул ее и мне, недостойной, подал.

— И эта земля…

— Она должна, по его святому завету, быть положена в Петропавловской крепости на ту плиту, под которой покоится привезенное из Таганрога тело покойного императора Александра Благословенного.

Государь молча опустил голову.

Прошла минута тяжелого, гробового молчания.

— И ты исполнишь это великое таинственное поручение? — спросил государь.

— Да, я исполню его. Я должна его исполнить. Я не умру, не исполнив его! А теперь, государь, когда ты уверен во мне, когда ты сам на деле проверил, что ты не с гадалкой-мошенницей дело имеешь, вернемся мы с тобой к простой и заурядной жизни и давай с тобой о пустяках житейских разговаривать. Вещая цыганка, пришедшая к тебе издалека, из мрачных дебрей холодной Сибири, пусть отойдет на второй план, а вам, ваше величество, пусть обыкновенная цыганка-гадалка вашу обыденную судьбу предскажет. Согласны вы?

Император не ответил старухе ни слова. Он был глубоко поражен и ее несомненным знанием, и тем тоном, которым она говорила. Вся она была какая-то таинственная… какая-то непостижимая. Он поднял на гадалку взор и почти вскрикнул от изумления. Перед ним была совсем иная женщина. Пропало и строгое выражение смуглого, характерного лица, исчез и строгий взгляд больших черных глаз. Перед ним была самая обыкновенная цыганка, одна из тех, что так охотно и почти всегда так неумело гадают по дворам. Старуха как бы по волшебному мановению вся преобразилась.

— А погадать о простых житейских делах прикажете, ваше величество? — спросила она.

— Гадай! — сказал государь, протягивая ей руку. — Теперь и брат мой может войти? — спросил он.

— Нет, не на что ему про вздоры ваши житейские знать! — смело заявила цыганка. — У него свои вздоры, у вашего величества свои. Вечно одним только серьезным делом не проживешь. Уж на что серьезное дело ваша любовь к государыне императрице, а и тут вздор житейский замешался, и, если бы не благоразумие государыни, немало ей огорчений вы, ваше величество, причинили бы.

— Тебе и это известно? — улыбнулся государь.

— Известно, ваше величество. И про обеих Варвар известно! — рассмеялась и гадалка.

— Про каких это Варвар? — удивился государь.

— Одна из них давно уже полюбилась вашему величеству… гордая да властная такая, а другая — маленькая да скромная, словно цветочек полевой. Ее ваше величество только вчера в первый раз в театре видели.

— А разве ее тоже Варварой зовут? — удивился император, не имевший понятия об имени маленькой Асенковой.

— Тоже, ваше величество, — улыбнулась цыганка. — И маленькому цветочку тоже суждено сыграть роль в жизни вашего величества.

— В моей жизни?

— Да, государь! Вы серьезно пристраститесь к маленькому полевому цветочку. И он, скромный и маленький, будет достоин этого! Да только недолговечен будет цветок, скоро увянет!

— Ты начинаешь мне грустные вещи предсказывать.

— Что делать! Я говорю то, что вижу. Жизнь маленького цветочка связана с этим домом, в котором я живу! Это — дом счастливый, его держаться надо. Кто из него уйдет, тот погибнет.

— Да ведь эта молоденькая артистка, о которой ты говоришь, не здесь живет!

— Надо, чтобы здесь жила! Надо, чтобы и счастье свое она здесь нашла. Этот дом счастливый! — вещим голосом повторила цыганка.

В дверь раздался легкий стук.

— Вы кончили? — спросил великий князь Михаил Павлович, просовывая свою некрасивую голову в дверь. — Там видимо-невидимо народа набирается. Ваша старая помощница их всех в сенях дежурить заставляет. Там уже ропот поднимается.

Лицо старой цыганки моментально исказилось гневом. Ее узнать стало трудно.

— Заремба! — крикнула она.

В дверях показалась старая цыганка.

— Кто тебе позволил впускать кого бы то ни было сегодня? — гневно крикнула старая гадалка. — С каких пор мои приказания не исполняются? Немедленно чтобы все ушли… все до последнего человека, а кто не захочет подчиниться, тот пусть никогда больше на порог мой не ступает… Поняла?