Алекс Джиллиан - Седьмой круг Страница 108

— Ты могла бы мне пообещать кое-что…. - спросил Флетчер, отвлекая Лиз от темных мыслей о его судьбе. Она подняла подбородок и взглянула в замкнутое лицо, не выражающие никаких эмоций. — Это касается Беатрис.

— Отец послал людей на ее поиски. Ее доставят сюда, можешь не сомневаться. Я позабочусь о ней. — Элизабет мягко улыбнулась.

— Скажи ей, что я виноват. Я виноват в том, что случилось с ней. Я не защитил ее, не смог помочь, когда она нуждалась во мне. Не выдал замуж за достойного человека. Я никогда не увижу Риссу, и поэтому не смогу сказать, как сильно люблю ее. И горжусь ее смелостью. Конечно, она не самая добрая и милосердная девочка, и не отличается кротким нравом. Но мы дети Севера, иначе и быть не могло.

— Она знает. — Лиз тронула Флетчера за плечо. В глазах ее промелькнуло сочувствие и понимание. — И любит тебя не меньше. Она рискнула собой, чтобы ты жил. Не подведи ее, Алекс. Я верю, что ты еще можешь измениться. К лучшему.

— Ты удивительна, Лиз. И неисправима. — Флетчер печально усмехнулся. — Не все люди похожи на тебя. Я не верю в искупление и загробную жизнь. И просто хочу спокойно дожить свои дни, не считая денег и целуя красивых женщин. Но я буду помнить о твоих словах. И кто знает, может быть, в последний час своей жизни, я вспомню о них, и пожалею, что не прислушался.

Он замолчал, и они посмотрели друг на друга в негласном прощании.

— У меня кое-что есть для тебя. — посомневавшись мгновенье, сказала Лиз, протягивая ему тканевый сверток. Он удивленно вскинул брови, принимая дар из рук Элизабет. Развернув шелковый платок, он обнаружил изумрудный браслет, который продал за комнату и лошадей. — Сохрани его, как память о нас обеих.

— О, а ты умеешь бить в самое сердце, леди Элизабет. — вздрогнув, прошептал Алекс. Лицо его смертельно побледнело. — Носить при себе миниатюрную плаху было бы милосерднее и спокойнее для души, чем напоминание о двух женщинах, которых я предал.

Алекс Флетчер покинул замок на рассвете в сопровождении двух слуг. Элизабет обеспечила его всем необходимым для долгой дороги, и проводила до ворот. Он до последней минуты казался бодрым и веселым, словно отправлялся на пир, а не в опасное путешествие.

— Если я ошибаюсь, и Бог есть, то однажды он дарует мне черные крылья, такие адски тяжелые, что я никогда не смогу подняться и взглянуть ему в лицо. — проговорил он, когда Лиз уже собиралась вернуться в замок. — Но если у меня получиться, и я увижу этого мерзавца, то прежде, чем вспыхнуть на костре грешников, я попрошу его хотя бы раз проявить милосердие и избавить тебя от новых страданий.

— Вряд ли Бог имеет какое-то отношение к тому, что случилось с нами. Он дал нам мир, солнце, землю, воду и воздух. Он дал нам тело и разум, а все остальное только в наших руках. Подумай об этом, Александр Флетчер, барон Ридсдейл. У тебя будет достаточно времени для праведных мыслей.

— Праведность для стариков и старых дев. А у нас впереди целая жизнь. Прощай, Лиз. Я надеюсь, что ты очень скоро забудешь обо мне.

Глава 15

Ричард Чарлтон, граф Мельбурн, задумчиво созерцал разыгравшуюся снежную метель за распахнувшимся пологом походного шатра, в котором ожидал возвращения герцога Саффолка. Ранним утром Чарльз Брендон в сопровождении его светлости герцога Норфолка, графа Шрусбери, и небольшого войска отправился на переговоры с повстанцами в Донкастер. Мельбурн должен был ехать с ними, но в последний момент изменил решение и остался с походном городке вместе с Генри Клиффордом, графом Камберлендом. Ричард сильно не сошелся во мнениях с Брендоном, отказавшись предоставить ему письмо Элизабет Невилл, написанное своему отцу — одному из лидеров заговорщиков. Поддавшись порыву, он надежно спрятал письмо, когда они делали остановку в Йоркшире. Ричард понимал, что таким образом, уменьшает шансы королевской армии на благоприятный исход противостояния, но ничего не мог с собой поделать. Элизабет никогда не простит ему гибели отца, а в том, что король казнит Томаса Перси, даже в случае его добровольной капитуляции, он не сомневался. О чем и сказал Чарльзу Брендону, который был категорично с ним не согласен. Саффолк припомнил Ричарду, все слова, что были сказаны, и все поступки, совершенные против Элизабет Невилл, он давил на чувство долга и чести, и прямые обязанности перед короной. Слова Чарльза и его праведный гнев несколько отрезвили Ричарда и, чувствуя себя последним поддонком, он отдал Саффолку то, что могло изменить течение восстания. Для подтверждения написанного герцогу было необходимо личное присутствие Мельбурна на встрече с повстанцами, но он категорически отказался учувствовать в затеянной интриге. Быть может, он проявил трусость и слабохарактерность, не сумев отыграть партию до конца, отступив в самый решающий момент. Возможно, по возращение Брендон обвинит его в предательстве, если переговоры пройдут не так, как было запланировано. И письме и планах относительно Томаса Перси знали не многие, но достаточно, для свидетельства против Ричарда Мельбурна. Генри Клиффорд мог бы стать одним из свидетелей. Однако он был единственным, кто хотя бы отчасти понимал его. Томас Перси приходился родным братом его жене, и для Генри это сражение с членом семьи тоже было вынужденным. Если он не против братьев Перси, значит, с ними заодно. Граф Камберленд, губернатор замка Карлайл и близкий друг короля, не мог рисковать жизнями своей жены и детей из-за родственной солидарности, и не обладал такой властью и независимостью, чтобы сохранить нейтралитет, как это сделал граф Нортумберленд, старший брат Томаса и Инграма Перси. Конечно, были и другие не менее важные обстоятельства. И одно из них — скорая свадьба старшего сына Клиффорда и дочери Чарльза Брендона от первого брака с сестрой короля, то есть являлась племянницей Генриха Тюдора. А от такого родства откажется только глупец.

Камберленд и Мельбурн находились вдвоем в просторном шатре. Они почти не говорили, восседая по разные стороны от стола, на котором стояли до краев наполненные кружки и нескончаемая емкость в крепленным вином. Наверно, каждого из них преследовали его собственные демоны.

— Ты думаешь, Перси поверит, что письмо писала его дочь? — нарушил тягостное молчание Генри Клиффорд.

— Если она хотя бы наполовину дорога ему так, как говорят, то поверит. — тихо ответил граф Мельбурн. — В любом случае, мое присутствие в замке не повлияет на его решение.

— Успокаиваешь себя? — иронично усмехнулся Генри. — Признай, Мельбурн, тебе просто тяжело смотреть в глаза отца, не думая о том, как ты издевался над его дочерью. Но, знаешь, она неплохо выглядит для великомученицы. Стала настоящей красавицей. Мой сын был увлечен ею в детстве, и не на шутку огорчился, когда узнал, что Ридсдейл обскакал его. Глупые мальчишки. Его невеста — без пяти минут принцесса, а он сохнет по незаконнорожденной девчонке.