Элизабет Фэрчдайл - Возвращение лорда Рэмси Страница 11

– Материал хороший, и этот оттенок голубого тоже очень хорош, хотя и вышел из моды.

– Ваша кузина тоже так думала, – кивнула миссис Мур.

Пруденс совсем не понравилось это напоминание о том, что она донашивает чужие вещи. Она и так уже опасалась, что вместе с платьями переняла слишком много других внешних атрибутов жизни Эдит. Она приехала в Брайтон, чтобы изменить подобное положение вещей. Хорошо было бы сменить заодно и одежду.

– Вырез вышел из моды, рукава тоже, но, может быть, это удастся немного подправить. Эту шенилевую отделку легко заменить, ленты тоже. С новыми перчатками и одной из этих модных кисейных шалей я буду выглядеть вполне презентабельно.

В итоге Пруденс пришлось очень много распарывать и сшивать заново. Платье получилось далеко не шикарным, но вполне приемлемым. Покупка новых перчаток и особенно красивой китайской шали истощила финансы Пруденс, но она осталась довольна результатами. Правда, ей нечего было надеть на голову: у нее не было ни жемчужной диадемы, ни крепового тюрбана, ни тока, ни плюмажа из перьев, ни французского атласного чепца.

Ее скудные ресурсы не позволяли заходить так далеко, но миссис Мур поработала как следует щипцами, добродушно заметив:

– Вам нечего стыдиться своих волос, мисс. Пока она расчесывала, завивала, закалывала ей волосы, рассуждая о том, куда воткнуть гребень, Пруденс репетировала речь, которой она намеревалась поставить на место лорда Рэмси, осмелившегося вести себя по отношению к ней, Пруденс, совершенно недопустимо. Продумав слова своей речи так же тщательно, как были уложены се волосы, Пруденс в назначенное время распахнула дверь, и все слова тут же вылетели у нее из головы.

Легкомысленный Рэмси предстал перед ней в парадном, судя по его виду, индийском одеянии. Милостивый Боже! На нем была ярко-голубая с золотом чалма и узорчатые туфли с загнутыми носами. И как мог англичанин, особенно такой ужасный англичанин, выглядеть таким удивительно красивым, да еще, судя по всему, и чувствовать себя удобно в таком невероятном костюме? Но вот Рэмси это удалось. Объясняя, почему она приняла английского лорда за банщика, миссис Мур описала Пруденс, как он выглядел в банях в развевающемся белом халате и чалме, но ее описание не имело ничего общего с тем великолепным видением, что стояло сейчас в молчании перед Пруденс. Прекрасно скроенный кафтан из молочно-белой парчи, застегнутый до подбородка, был завязан на талии широким голубым с золотом шелковым поясом. Белые штаны, настолько свободные, что хлопали на ветру, спадали на темно-голубые, украшенные кисточками туфли из камчатной ткани с загнутыми носами. Никто не принял бы это стоявшее в дверях видение за банщика. Этот джентльмен выглядел скорее как заморский монарх.

Пруденс почувствовала себя голубем, стоящим рядом с павлином. Она плотнее запахнула на себе шаль, прикрывая подновленное, но все равно убогое платье. Неужели это очередная шутка? Эта мысль рассердила ее. Неужели Легкомысленный Рэмси разоделся так цветисто для того лишь, чтобы затмить ее своим блеском?

Решив про себя, что, несмотря на испытываемое благоговение перед внешним видом Рэмси, она не позволит себя смутить и не откажется от намеченного плана потребовать у него объяснений, Пруденс расправила плечи и, пройдя мимо Рэмси, прежде чем он успел подать ей свою изящную руку, величественно проследовала к карете.

– Поскольку я, милорд, не хочу, чтобы между нами осталось какое-то недопонимание, – начала она, даже не потрудившись ответить на его радушное приветствие, – я считаю своим долгом воспользоваться этой возможностью и высказать вам свое негодование вашим недопустимым поведением при нашей первой встрече.

Она мысленно поздравляла себя с тем, что ей удалось произнести эту фразу с похвальным хладнокровием, когда из глубины кареты послышался женский голос:

– И в чем же заключалось это недостойное поведение?

Пруденс прикусила свой излишне торопливый язык. С тревожным чувством она приняла протянутую лордом Рэмси руку и, опираясь на нее, поднялась на высокую подножку кареты. Не могла же она, как бы ей этого не хотелось, стоять до бесконечности на улице с открытым ртом, делая вид, что не слышала никакого женского голоса. Слова тщательно отрепетированной речи, в которой она надеялась дать выход своему гневу, застряли у нее в горле. Лорд Рэмси, судя по его взгляду, находил ситуацию весьма забавной. Брови его поднялись и опустились, словно он без слов спрашивал ее, не нужна ли ей помощь, чтобы сгладить последствия допущенного ляпа.

Она бросила на него яростный взгляд, чувствуя себя полной идиоткой и будучи не в силах придумать подходящий ответ.

– Я вел себя недопустимо грубо, – ответил наконец Рэмси невидимой женщине в карете.

В целом это соответствовало истине. У Пруденс, садившейся в карету, перехватило дыхание. Она с растущим страхом ожидала, что за этим последует. Неужели этот разбойник выложит всю историю? До сих пор Рэмси полностью игнорировал правила поведения джентльмена из общества. В его власти было погубить ее одним неосторожным словом. Почему ей отказал язык, почему она не бросилась прочь от этой кареты, превратившейся для нее в ловушку? Ей следовало бежать, спасаться от унижения, которому собирался подвергнуть ее этот человек. Но она была не в состоянии говорить, была не в состоянии бежать.

Усевшись в дальнем углу кареты, она взглянула на сидевшего напротив мужчину. Это был мужчина с деревянной ногой, которого она уже видела раньше. Рядом с ним по-хозяйски расположилась хорошенькая темноволосая женщина с нежным, как дорогой фарфор, цветом лица. Пруденс с облегчением увидела, что оба они одеты в самые обычные удобные костюмы, похожие на ее собственный. Пруденс со страхом ждала, когда Легкомысленный Рэмси закончит начатую фразу. Внутренне она содрогнулась так же, как содрогнулась карета, когда Рэмси влез следом за ней и без тени смущения уселся рядом, расправив свои шелка. Ей показалось, что он заполнил собой все пространство карсты. Этот человек не знал стыда. Он смотрел на нее немигающим взглядом.

– Я впервые встретил мисс Стэнхоуп на лестнице у выхода из бань Махомеда два дня назад.

Пруденс с трудом сглотнула и закрыла глаза, ожидая самого худшего.

– Мне показалось, что мы уже встречались раньше. – Его обворожительный голос многозначительно затих.

Пруденс открыла глаза. Они могли «встречаться раньше» только один-единственный раз – когда он выступил в роли ее массажиста. И после этой встречи он мог узнать только ее тело, но не ее лицо. Неужели он хотел высмеять ее в присутствии этой незнакомой женщины, взиравшей на Пруденс с нескрываемым любопытством? Пруденс приготовилась к завершающему удару.