Аннет Клоу - Любимый обманщик Страница 11

Мелисса отпрянула от окна, подняла упавшую шаль, закуталась в нее с головой, прилегла на потертый диван, «украшающий» запущенную меблированную квартирку из двух комнат, которую они теперь снимали. Днем Джонни куда-то ушел, пообещав вернуться не позднее шести часов и принести Мелиссе и Мэри хотя бы несколько ломтиков хлеба и пару чашек кофе на ужин. Вчера в очередной раз он сдал в ломбард брильянтовое колье, принадлежащее миссис Мэри Олдридж. Но ни сводная сестра, ни мачеха денег не увидели — он снова все проиграл.

Мелисса осталась наедине с матерью, которая умирала в этом ледяном склепе. Последние два дня Мэри была как ни в себе: вскакивала с постели, рвалась куда-то бежать, пряталась по углам неизвестно от кого. Все время звала своего погибшего мужа, просила у него прощения. И Мелисса в ужасе закрывала уши ладонями, чтобы ничего не слышать.

— Джерри! — бормотала Мэри. — Почему ты покидаешь меня, Джерри, милый и дорогой! Зачем ты оставил нас?! Я хочу к тебе! Не бросай меня! Не уходи, любимый! Прости меня! Прости меня, дрянную, падшую женщину! Мелисса, доченька, прости меня!

Матери становилось все хуже. Потом она затихла, впала в забытье. Весь тот пасмурный день больная Мэри лежала одинокая, маленькая, исхудавшая на широченной, супружеской кровати под балдахином. Она умерла вечером, когда последний солнечный луч, словно на прощанье, внезапно осветил гостиничную комнату, неуютную, казенную, пустую. Всю ночь Мелисса простояла на коленях возле мертвой матери. Она молилась за спасение души усопшей Мэри. Утром появился Джон, усталый и недовольный. На этот раз какие-то высшие силы сжалились, скорее, не над ним, а над страдающей Мелиссой. Он принес деньги, как-то невразумительно объяснив их происхождение.

И похоронный экипаж, запряженный двумя вороными лошадьми, отвез Мэри на окраинное кладбище. Туда, где ветер с океана свистит и стонет осенними и зимними ночами и заносит песком скромные могилы с дешевыми надгробьями. Незнакомый пастор в потертой сутане прочел заупокойную молитву, а Мелисса положила на маленькую плиту веночек из искусственных незабудок.

Отец Джона, Дэвид Паркер, простой коммивояжер, дома почти не бывал, проводя все время в разъездах. Когда его жена Мэри скончалась, он находился слишком далеко и о ее смерти узнал три дня спустя.

Прощание с матерью и похороны прошли, словно во сне. Мелисса не плакала. Джон, казалось, по-прежнему продолжал заботиться о ней. Но что-то в его отношении изменилось. Иногда он подолгу сидел напротив Мелиссы, задумчиво разглядывая ее. Юная девушка пугалась, уходила к себе, запиралась и плакала в одиночестве несколько часов подряд. Но слезы иссякали. Чтобы спастись от невеселых дум, Мелисса взялась за книги. Она перечитывала несколько раз старенький томик повестей и рассказов Генри Торо. Но неспешное повествование о природе и трудном существовании людей, осваивающих новые земли, не отвлекали девушку от печальных мыслей.

Мелиссе почудилось, будто кто-то быстро прошел по гостиничному коридору. Осторожно открылась и закрылась дверь соседнего номера.

— Джон! — стараясь не поднимать шума, она поднялась с дивана, подошла к двери. — Джонни, это ты?

Молчание и тишина были ей ответом. Показалось. А что если Джон снова проигрался и никогда уже не вернется?! Что она будет делать одна в огромном городе, где столько людей, а обратиться за помощью некуда и не к кому! Наверное, окажись она в пустыне или на утлом суденышке в океане, у нее было бы больше надежды спастись! Она пропадет, пропадет! Рядом давно нет ни служанки, ни няни! Нет никого, кроме Джона, но тот тоже исчез неизвестно где.

Если Джон не вернется, хозяин выставит ее завтра на улицу. И она, Мелисса Фостер, потащится по неприветливой улице Сиэтла, доберется до окраины, будет сидеть на пустынном кладбище, замерзать и мокнуть под моросящим дождем.

Опять перед глазами мелькнула надпись за окном: «Венеция». Не лучше ли решить все проблемы, найдя приют на дне одного из венецианских каналов? Там хотя бы не холодно, не так неприятно тонуть. Как будто не все равно, каким образом умирать в пятнадцать лет?! Но если Джон не вернется?! Если Джон не вернется?!

А может, попробовать найти другой выход? Но кому она нужна без денег, имущества, наследства. Поискать работу? Какую? Ту, которой занимаются женщины в скандальных домах под красными фонарями? Так она и этого не умеет! И испытывает к «этому» только отвращение. Нет у нее к подобному занятию ни любопытства, ни интереса!

Из окна ей хорошо видно, как вечерами оживает ночной клуб в отеле «Венеция»! Девушки там ходят в нескромной одежде, с обнаженными ногами и грудью. Их все презирают. Даже пьяные мужчины, которые платят за них деньги! Даже их постоянные клиенты — моряки, сошедшие на берег после долгого плавания. Эти женщины днем нигде и не показываются, вероятно, отдыхают после ночной работы. Жрицы любви — так называют этих женщин. Но о какой любви может идти речь, если они должны ублажать мужчину, которого первый раз в жизни видят?

А есть и такие, которые стоят в темных переулках допоздна, хватая за руки случайных прохожих. Их участь еще более ужасна — почти каждое утро таких «жриц любви» находят убитыми, умершими от холода и голода.

Господи! Отче наш! Создатель милосердный! Как холодно! Как хочется есть! Ну, хотя бы сухарик и маленькую чашку кофе без сахара и сливок. Когда-то мама приучила ее пить по утрам кофе со сливками или горячий шоколад. Иногда для разнообразия подавали чай с молоком и слоеной булочкой. А когда она заболевала, ее поили куриным бульоном или горячим молоком с кусочком сливочного масла. Ей казалось тогда, что молоко и бульон страшно неприятные на вкус. А сейчас она с удовольствием выпила бы чашку бульона с несколькими сухариками.

Теперь о ней заботиться некому! Она подозревала, но все-таки до конца не верила в то, что Джонни не станет заботиться о ней, когда у нее закончатся деньги и драгоценности.

Может быть, пойти в богатый дом, поискать место прислуги или няни? Но где достать рекомендательное письмо? Да и, как ей известно, не очень-то жалуют хозяйки молодых красивых служанок. Уж больно велик соблазн для мужей, которым порядком поднадаели их пресные спутницы жизни.

Кто-то, громко топая, прошел по коридору отеля. В дверь постучали. Мелисса вскочила, поправила платье, вытерла слезы и пригладила волосы. Торопливо подошла к двери и повернула защелку. Тусклая лампочка высветила человека, стоящего на пороге.

— Джон! Наконец-то! Джонни, где ты был? — Девушка кинулась к вошедшему. Брат поцеловал ее в щеку, потом отодвинул в сторону и прошел по комнате.

— Ты мне рада, сестренка? — он устало опустился на диван, откинул голову на спинку, прикрыл глаза. — Присядь, дорогая Мелисса! Нам необходимо поговорить.