Кэтлин Уинзор - Навеки твоя Эмбер. Том 2 Страница 11

– Могу ли я каким-либо образом заменить сиделку на другую? – спросила она тихо, но настойчиво. – Эта старуха совершенно бесполезна. Она только уничтожает мои припасы да пьет вино. Я вполне справлюсь и сама.

– Простите, мадам, но приходской чиновник сейчас слишком занят, чтобы заниматься проблемами каждого в отдельности. Все сиделки старые и бестолковые, и если бы они могли прокормиться иным путем, то не стали бы сидеть с больными чумой. Приход посылает их к больным, чтобы не содержать их из милосердия. И все-таки, мадам, вы сами можете заболеть в любой момент, так что лучше не оставаться одной.

Он ушел. Эмбер пожала плечами и решила, что если она не может избавиться от Спонг, то она найдет для нее применение. На кухне суп уже сварился. На поверхности густого питательного бульона плавали кусочки жира в горячих масляных кружочках, и Эмбер налила себе полную тарелку. После еды ей стало лучше, головная боль прошла, и в душе Эмбер снова затеплилась надежда. Она почувствовала уверенность: она сумеет сохранить жизнь Брюса просто силой воли.

«Я так сильно его люблю, – думала .она, – он не может умереть. Господи Боже, не дай ему умереть!»

Перед тем как лечь спать, она решила подкупить Спонг.

– Если ты будешь бодрствовать до трех часов ночи, а потом позовешь меня, то получишь бутылку бренди.

Если старуха посидит с Брюсом и даст ей выспаться, то пусть потом весь день пьянствует.

Предложенные условия понравились Спонг, и она поклялась, что не сомкнет глаз и будет присматривать за больным. Среди ночи Эмбер неожиданно проснулась, села на постели и обвиняющим взглядом посмотрела на сиделку. В комнате было светло от огня в камине, который горел всю ночь. Но старуха сидела рядом, сложив руки на животе; она усмехнулась:

– Думаете, я обману, да?

Эмбер улеглась снова и мгновенно заснула. Ее разбудил сдавленный крик. Она сразу вскочила на ноги с сильно бьющимся сердцем. Брюс стоял на коленях на краю постели и сжимал руками горло Спонг. Старуха билась в его руках, молотила по воздуху ногами, извивалась, как рыба на крючке. Брюс, с искаженным лицом, безумно оскаленными зубами, подняв плечи, изо всех сил душил старуху и наверняка лишил бы ее жизни, если бы не Эмбер, которая бросилась к кровати и схватила руки Брюса сзади, стараясь оттащить его. Он, чертыхаясь, отпустил Спонг и повернулся к Эмбер, его пальцы сомкнулись на ее горле, к ее лицу и вискам прихлынула кровь, казалось, голова сейчас расколется, уши заложило, Эмбер перестала видеть. В отчаянии она подняла руки вверх и, нащупав глаза Брюса, нажала так, что большие пальцы погрузились в его глазницы. Страшное давление на горле медленно ослабло, потом он свалился на постель в полном изнеможении.

Эмбер осела на пол, беспомощная, в полуобморочном состоянии. Только через несколько секунд она осознала, что Спонг пытается что-то сообщить ей.

– …прорвалась, мэм! Она прорвалась, вот почему он с ума сходил!

Эмбер еле поднялась на ноги и тут увидела, что большое вздутие чумного бубона лопнуло, будто верхушка взорвалась и образовался кратер вулкана. Дыра была такая большая, что туда вошел бы палец. Из отверстия хлынул поток темно-красной крови, и на постели быстро растеклась кровавая лужа, промочившая все насквозь. Вместе с кровью изливалась водянистая жидасость, потом потек желтый гной.

Эмбер отправила Спонг на кухню за теплой водой и стала немедленно смывать кровь отовсюду. Окровавленные тряпки уже громоздились на полу горой, сиделка отрывала все новые куски от простыней, но перевязать рану не получалось: тряпки сразу же промокали. Эмбер никогда не видела, чтобы из человека вытекло столько крови, и это напугало ее.

– Ведь он умрет от потери крови! – отчаянно крикнула она и швырнула еще одну окровавленную тряпку в ведро. Лицо Брюса уже не было багровым, он сильно побледнел, щеки, заросшие щетиной, были холодными и влажными.

– Он крупный мужчина, мэм, ему не страшно потерять много крови. Вы благодарите Бога, что опухоль прорвалась. Теперь у него есть шанс выжить.

Наконец поток крови иссяк, хотя она и сочилась понемногу. Эмбер сделала перевязку и вымыла руки теплой водой. К ней приблизилась Спонг с жалкой улыбочкой и захныкала:

– Ведь уже полчетвертого, мэм. Можно я посплю?

– Хорошо, спи. И благодарю.

– Сейчас почти утро, мэм. Как вы думаете, я могу получить бренди, а?

Эмбер отправилась на кухню и принесла ей бутылку. Вскоре она услышала из-за закрытой двери, как Спонг напевает песенку, но потом раздался сильный храп, который продолжался час за часом. Эмбер была занята перевязками, наполняла бутылки горячей водой. Ближе к утру, к ее великому облегчению, лицо Брюса стало оживать и порозовело, дыхание стало более равномерным, а кожа сухой.

На восьмой день Эмбер была убеждена, что Брюс выживет, и миссис Спонг согласилась с ней, хотя призналась, что ждала смерти его светлости. Но чума либо быстро отбирает жизнь, либо человек остается жить. Те, кто остается в живых на третий день, могут еще надеяться, а те, кто прожил неделю, выздоравливали наверняка. Но период выздоровления был длительным, тяжелым, сопровождался глубокой физической и умственной депрессией, во время которой любое неожиданное или чрезмерное напряжение могло привести к фатальному исходу. С того дня, когда опухоль прорвалась, Брюс лежал на спине и никаких тревог своим поведением больше не вызывал: беспокойство, бред, приступы агрессий – все это прекратилось, силы быстро восстанавливались. Он покорно глотал пищу, которую подносила ему Эмбер, но усилия изнуряли его. Большую часть времени он спал, хотя иногда глаза были полуоткрыты.

Эмбер трудилась не покладая рук, но после прорыва опухоли она могла спать по ночам. Всю работу по уходу она выполняла с энтузиазмом и даже с некоторым удовольствием. Все, чему ее научила Сара, – готовка, уход за больными, ведение хозяйства – сейчас вспомнилось, и Эмбер гордились тем, что справлялась со всем этим лучше, чем три служанки вместе взятые.

Она не отваживалась помыть Брюса, но старалась содержать его в чистоте, и с помощью Спонг ей удалось сменить постельное белье. Квартира находилась в безукоризненном состоянии, будто Эмбер ожидала посещения тетушки. Она мыла пол на кухне, стирала полотенца и простыни, а также свою одежду. Все белье она гладила утюгом, каждый день мыла посуду щеткой и мылом и ставила перед камином на просушку, как учила ее Сара. Все кастрюли и котелки сверкали чистотой. Ее руки начали грубеть, появились волдыри, но теперь ее это беспокоило не больше, чем сальные волосы и отсутствие пудры на лице вот уже полторы недели. «Когда он начнет обращать на меня внимание, – говорила себе Эмбер, – я займусь собой». А пока ее единственной компанией были Спонг да лавочники, когда она ходила за провизией, а для них внешний вид не имел значения.