Крылатый лев и лилия (СИ) - "May Catelyn" Страница 11

К вечеру, когда шитьё и подгонка была закончены, Виттория восторженно крутилась перед зеркалом, примеряя новые наряды. Ее молодой звонкий смех разливался серебряным колокольчиком в гулкой тишине величественного и одинокого палаццо Веньеров. Доменика не могла скрыть улыбку, такой живой и непосредственной была эта маленькая кареглазая девушка, искренне обрадованная столь увлекательным и новым для себя занятием.

— Ох, сеньора Доменика, я думаю, если бы Бьянка и Нелла видели меня сейчас, то лица у них непременно перекосило бы от зависти! — весело заключила она, когда ее помощница повязала на ней узорчатым поясом карминно-красную симару[8], - И как же это возможно что, все мне в пору! Ваноцца всегда ворчала, что я тоща как воробышек и на мне что ни надень, все висит. — не переставала удивляться Виттория.

Оживленный щебет с женской половины достиг ушей советника Марко Веньера, вернувшегося сегодня ещё позже обычного. И он вдруг поймал себя на мысли, что это было самой прекрасной музыкой которую ему когда-либо доводилось слышать в этом доме.

Он и сам не мог понять, что за потаенную струну задела в нем эта девчушка с Джудекки. Может быть в ее смехе он уловил знакомые ноты, принадлежавшие когда-то Веронике. А может на секунду позволил себе подумать, что Виттория могла быть его ребенком? Тогда почему увидев ее вчера за ужином, он не мог подавить в себе явно мужского восхищения юной и чистой красотой? Эти подозрения терзали душу сенатора посильнее раскаленных клещей искусного палача. Выход был только один: как можно скорее раскрыть тайну рождения девушки, и задушив свои непозволительные греховные мысли, как и подобает человеку чести, обязательно выполнить все, что завещала Вероника.

Просторный кабинет с массивным столом красного дерева всегда был для Марко тем местом, где он мог полностью посвятить свои мысли делу служения Светлейшей. Зная, что хозяин работает, вышколенные слуги на цыпочках проходили мимо закрытых дверей этой неприкосновенной комнаты, стараясь не тревожить своего господина.

Просмотрев до сумерек самые срочные донесения и подготовив утренний доклад для дожа, Марко вновь обратился к своим воспоминаниям, перебирая жилистыми пальцами тоненькую узорчатую ленточку из молитвенника Вероники. События почти семнадцатилетней давности представали в его памяти с поразительной яркостью.

Летом 1574 г. Венеция восторженно встречала короля Франции[9]. И какого короля! Героя битв при Жарнаке и Монконтуре, выбранного королем Польши. Ему было только двадцать три года, а образ его уже был окутан романтичным флером возвышенной несчастной любви, бегством от своих подданных. Его восшествие на престол всколыхнуло всю Европу. Молодой монарх не разочаровал тех, кто возлагал на него большие надежды. В нем сочетались изящество и изысканность, завоевавшие ему всеобщую симпатию.

Около трех тысяч человек встречали тогда запряженную четверкой лошадей карету Генриха, роскошный подарок дожа Венеции.

Светлейшая была наряжена как невеста, и короля ждал поистине медовый месяц. Все, что можно украсить, было украшено цветами лилий. При приближении его роскошного кортежа на всех балконах и у всех окон собирались зеваки. Ни один завоеватель, ни один освободитель не встречал здесь такого приема.

Весь город, начиная с дожа и заканчивая рабочими Мурано, точно сговорился покорить короля Франции; торжественные богослужения сменялись приемами, на которых собиралось до трех тысяч человек, специально для него устраивались театральные представления.

Дож пытался вести с Генрихом и серьезные переговоры. Венецианская республика уже пожинала плоды своего участия в разгроме турецкого флота при Лепанто, тем самым поспособствовав усилению могущества Испании. Венеции теперь была необходима могущественная Франция, чтобы несколько обуздать честолюбивые устремления Филиппа II.

В огромной галерее Дворца дожей 25 июля был устроен еще один праздник. На возвышении, покрытом ковром, вышитом неизменными цветами лилий, был установлен трон, и, усевшись на него, Генрих принимал парад знатных дам и девушек — им выпала честь танцевать перед ним.

Но отнюдь не невинных трепетных дев жаждал увидеть молодой король, слывший ценителем любовных утех и женской красоты. Его воображение давно будоражили рассказы о венецианских куртизанках, искусных в любви как дьяволицы и прекрасных ликом как небесные ангелы.

Когда по его требованию в галерее появилась процессия волооких прелестниц, сияя золотом волос и перламутром холеной нежной кожи под алым шелком откровенных одежд, взгляд короля наполнился неприкрытым почти детским восторгом. Он мог выбрать любую из них, прямо сейчас, не оглядываясь на чьи-то предубеждения и мораль.

Но монарх предпочитал во всем только лучшее, именно поэтому глаза его моментально выхватили из толпы ослепительную поэтессу и куртизанку Веронику Франко. Марко вспоминал как до боли сжал кулаки и не помня себя рванулся вперед, поддавшись праведному гневу, но товарищи, стоявшие рядом быстро оттеснили пылкого сенатора от трона, помешав ему совершить фатальную ошибку. Этот порыв не укрылся от глаз короля, который в силу своего характера и пристрастий, счел подобную ситуацию пикантным дополнением к желанному любовному приключению.

Марко, молодой и гордый, так и не смог простить своей возлюбленной той злополучной ночи с королем Франции, хотя не в ее власти было проигнорировать каприз могущественного монарха. Долг дочери Венеции диктовал это вынужденное согласие, от которого в тот момент зависела благополучная судьба переговоров Республики с молодым французом.

Веньер закрыл глаза, пытаясь совладать с болью своего позднего раскаяния, которая не утихала уже много лет. Тогда он предал Веронику во второй раз, оттолкнув в порыве оскорбленного мужского самолюбия, оставив ее почти на год, и едва не потерял в разгар страшной чумы и произвола инквизиции. Чудесное спасение куртизанки из рук святош и торжествующей ханжеской черни, было словно знак свыше к их примирению.

Вероника конечно же была безмерно благодарна ему за помощь, но в глубине ее прекрасных глаз он больше не нашел той чистой и беззаветной любви, что она когда-то хотела отдать ему без остатка. Их многолетняя, испепеляющая обоих страсть будто надломилась и продлилась потом недолго.

Внезапно узкая полоска света из-под двери стала расширяться, и вот уже в проеме показалась знакомая фигурка, девушка проскользнула в его кабинет и робко остановилась на пороге, не решаясь пройти дальше.

— Виттория? Что ты делаешь здесь? — Марко совсем не ожидал, что она застанет его в своем логове, одетого в расстегнутую наполовину рубашку, да еще и за столь крамольными размышлениями.

— Сеньор Веньер, я лишь хотела поблагодарить Вас за заботу. Все, что сегодня прислали пришлось мне в пору.

— Я рад. — коротко ответил он, увидев что Виттория пришла не только для того, чтобы рассказать как ей понравился новый гардероб.

— А еще… Я бы так хотела пойти завтра в ближайшую церковь на вечернюю службу! Сможете ли Вы сопроводить меня? — она, смутившись своей последней просьбой, очаровательно покраснела.

Марко едва слышно хмыкнул. Женщины в своей сущности одинаковы, будь они на заре молодости, или в расцвете своих лет. А этой юной Венере несомненно захотелось прогуляться в одном из новых нарядов, вот истинная цель ее дерзкого вторжения на его мужскую половину. Но это было невозможно и почти на грани безумия, учитывая, что поисками девушки заняты те самые подозрительные люди, что так испугали Веронику и ее душеприказчика. Однако рассказывать об этом обстоятельстве Виттории было бы со стороны Марко непростительной глупостью.

— Нет, мы не можем этого сделать, — кратко и строго заявил он, рассчитывая что этого будет достаточно для окончания разговора, чтобы его подопечная поняла безнадежность своей просьбы. Однако он понял что ошибался, услышав очередной вопрос: