Лоретта Чейз - Не искушай меня Страница 11

Если бы они находились в гареме, она бы утонула в подушках и откинула голову назад, в приглашении.

Но они были не в гареме, и он отказался сделать её своей женой.

Она же не мужчина, чтобы позволить похоти руководить ею.

Этот мужчина не годился в мужья.

Когда-то между ними была привязанность. Не дружба, конечно. В детстве разница в несколько лет образовывала пропасть между ними, как и различие в половой принадлежности. И всё же, когда-то он был привязан ко мне, подумала Зоя, на его собственный манер.

Но это было тогда.

Теперь он был всем, чего может желать любая женщина, и знал об этом.

Она желала его так же, как и остальные женщины.

Это ничего не означало. И, определённо, ничего не означало для него.

Во всяком случае, она, наконец, ощутила желание, говорила она себе. Если Зоя смогла почувствовать это с герцогом, то сможет ощутить и с кем-то другим, с тем, кто захочет её и вручит ей своё сердце.

Но сейчас она радовалась своей свободе. Девушка была благодарна за то, что может стоять на этом балконе, обозревая сотни людей внизу.

Зоя сжала его руку с признательностью, на губах заиграла медленная, искренняя улыбка благодарности и счастья, хотя она не смогла удержаться, чтобы не глянуть на него из-под ресниц в ожидании реакции.

Она мельком увидела жар, мерцавший в осторожном зелёном взоре.

Ах, он тоже это чувствовал: мощное физическое притяжение между ними.

Марчмонт выпустил ее руку.

– Мы достаточно долго развлекали толпу, – проговорил он. – Ступайте внутрь.

Она повернулась, чтобы уйти. Толпа всколыхнулась, и люди заговорили снова, но гораздо тише. Они превратились из бушующего моря в бормочущее.

– Вы увидели её, – провозгласил герцог, и его звучный голос легко перекрыл это море. – И будете видеть снова, время от времени. Теперь расходитесь.

Через мгновение толпа стала разворачиваться и ручейками потекла с площади.

Глава 3

Марчмонт лишь провёл губами по фалангам её пальцев.

Этого оказалось достаточно.

Он уловил аромат кожи, ощутил её мягкость, эти ощущения сохранились надолго после того, как он отпустил её и отвернулся сам.

Вероятно, он должен был сказать «да». Видения танцующей под вуалями Зои снова роились в его мозгу.

Он откинул их прочь. Он не собирается разрушать свою жизнь женитьбой на совершенно незнакомой женщине, даже ради Лексхэма.

Он обратил внимание на площадь. Она постепенно пустела, как он и предполагал. Волнение толпы улеглось, как только они увидели, что Дева Гарема выглядит как и любая другая привлекательная английская леди. Это была первая и наиболее лёгкая часть задачи, за которую он взялся.

Вторым пунктом значились газеты. В отличие от толпы, они так легко не откажутся от сенсационной истории. Среди толкавшихся на площади было много журналистов. Они хотят получить историю и придумают её, если будет необходимо.

Он возвратился в библиотеку, где ждала Зоя, её глаза были до краёв наполнены восхищением и благодарностью, которые даже он, не слишком озабоченный распознаванием выражений на лице, мог понять. Герцог не знал, верить ему или нет тому, что он видел на её лице. Двенадцать лет назад он бы знал, чему верить. Но дюжину лет тому назад у Зои на лице ни за что бы не появилось такого нежного выражения.

Это не та Зоя, которую он знал все те годы, напомнил он себе. В любом случае, ему было не нужно узнавать, что у неё на сердце, так же как и ей знать про него. Он обещал сделать её модной, и это всё что требовалось сделать.

Он перенёс своё внимание на другой предмет.

Её сёстры замешкались в дверях, две чёрные фигуры, стоящие с каждой стороны проёма, и два огромных живота, выдвигающихся из коридора.

Вороний квартет.

– Кто умер? – спросил он.

– Кузен Горацио, – ответила Августа.

– А, отшельник с острова Скай, – сказал Марчмонт.

Лексхэм взял его туда после смерти Джерарда. Многие считали это странным местом для горюющего пятнадцатилетнего подростка, но Лексхэм, как обычно, знал, что делал. Глядя в прошлое, Марчмонт понимал, насколько мудро поступил опекун, не отослав нового герцога Марчмонта обратно в школу. Там ему пришлось бы скрывать свою скорбь. Там, среди друзей, у него бы не было ни Джерарда, которым можно было гордиться, ни ожидания писем от Джерарда. Скай и эксцентричный кузен Горацио не имели никакого отношения к Джерарду и его покойным родителям. Он был вдали от мира, где они выросли, и это было прекрасно. Они с Лексхэмом гуляли. Ловили рыбу. Читали книги и разговаривали. Иногда даже кузен Горацио присоединялся к беседе.

Задумчивая атмосфера местности и уединение утихомирили рассудок Марчмонта и принесли ему покой.

– Скончался две недели назад, – сказала Доротея.

– Он оставил своё состояние папе.

– Самое малое, что мы обязаны сделать – это носить по нему траур.

Они думали отправить свою младшую сестру в поместье кузена Горацио? Зою – на пустынный, продуваемый ветрами остров шотландских Внутренних Гебрид? Она бы решила, что попала в Сибирь. Для девушки, которая двенадцать лет провела в стране, где вечно светит солнце и даже ночью температура редко опускается ниже 60 градусов[2], Скай был бы точно таким же – до кости пробирающем от холода и убийственным для духа.

Его взгляд устремился к Зое и её винно-красной шали на бледно-зелёном платье. Она была прямой противоположностью трауру, остро живая и безошибочно чувственная.

Не то чтобы её наряд выглядел соблазнительно. Дело было в том, как она носила его, и томный вид, с которым она держалась. Даже стоя неподвижно она излучала сексуальность.

– У меня немного одежды, и траурное платье, найденное моими сёстрами, оказалось мне мало, – пояснила Зоя, очевидно, приняв его продолжительный осмотр за осуждение. – Слишком трудно его переделать. Горничной пришлось взять кусок отсюда. – Она указала на низ платья, привлекать внимание к изящным щиколоткам. – Затем пришлось добавить сюда, чтобы закрыть мои груди. – Она приложила руку над лифом платья. – Сюда тоже пришлось вставить кусок. – Она скользнула руками вдоль бёдер.

– Зоя, – сказала Доротея предупреждающе.

– Что?

– Мы не трогаем себя подобным образом.

– Уж точно не перед теми, кто не являются нашими мужьями, – сказала Присцилла.

– Я забыла. – Она посмотрела на Марчмонта. – Мы не прикасаемся. Не говорим, что чувствуем в глубине сердца. Не возлежим на коврах. Держим ноги на полу, за исключением кровати или кушетки.

– Где Вы держали ноги?– спросил он.

Она указала на мебель.