Бабочка во времени. Новое прошлое - Рацлава Зарецкая Страница 11

Однако шли месяцы, а брат все больше и больше приживался в этой эпохе. Днем его никогда не бывало дома, а вечерами он закрывался в кабинете с Волконским, пил с ним бренди и обсуждал свои планы. Со мной Димка почти перестал делиться, да и вообще общаться. Компанию мне составляли Анна Николаевна, Глаша и Ирэн Романова, с которой мне было не особенно интересно.

Однажды вечером Димка постучал в мою комнату и, просунув голову в приоткрытую дверь, спросил:

— Можно?

В этот день у меня сильно болела голова, и я хотела лечь спать раньше, но, увидев брата, я так обрадовалась, что передумала засыпать.

— Конечно! — воскликнула я, садясь на постели.

Димка осторожно закрыл за собой дверь и плюхнулся на кровать рядом со мной.

— Я хотел сказать, что помню про тебя и про наше возвращение домой, — сказал он, похлопав по тыльной стороне моей ладони. — Просто время для этого еще не пришло. Мне столько всего надо сделать!

— А когда будет время? — осторожно спросила я.

— Когда стране и монархии ничего не будет угрожать.

— Значит, никогда, — вздохнула я. Радость от прихода брата исчезла.

— Почему сразу «никогда»? — возмутился Димка.

— Потому что угрозы всегда будут. Открытые или скрытые, но они будут. — Я легла на подушку и повернулась к брату спиной.

Димка хмыкнул и сказал:

— Когда открытой опасности не будет. Так пойдет?

Я ничего не ответила. Закрыла глаза и притворилась, что пытаюсь уснуть.

— Эй, Ягодка! — От своего детского прозвища я вздрогнула и открыла глаза.

Когда я родилась, брату было девять лет. Мама с папой сообщили ему, что теперь у него есть младшая сестренка Виктория. Брат посмотрел на меня, которая несколько минут назад истошно вопила, и сказал: «Она и правда похожа на ягодку. Такая же красная!». С тех пор дома меня называли исключительно «Ягодкой».

— Мы обязательно вернемся домой, слышишь? — продолжил брат. — Только позже.

— Неужели тебе не жалко родителей? — пробормотала я в подушку. — Страшно представить, что с ними происходит сейчас…

Димка вздохнул.

— Жалко. Очень жалко. Только что мы можем сделать?

— Ничего, — тоже вздохнула я. И вдруг подскочила от мысли, которая внезапно пришла мне в голову. — Да, нет. Кое-что мы можем!

Брат удивленно уставился на меня своими медовыми глазами.

— Мы можем оставить им послание в бутылке! Только надо подумать, где они смогут его найти.

— Я уже думал над этим в первые дни нашего пребывания тут.

— И почему мне не сказал? — удивилась я.

— Потому что посчитал, что это глупая затея.

Я возмущенно уставилась на брата, и он поспешил пояснить:

— Это не безопасно. Что, если кто-то посторонний найдет послание, в котором мы сообщаем родителям, что перенеслись в прошлое?

— Не обязательно им это сообщать.

— А что ты предлагаешь написать? Что мы сбежали, накарябали записку на старой бумаге и сунули ее в бутылку?

— Ну, я не знаю… — пробормотала я, теребя уголок одеяла.

— То-то и оно.

— Но попробовать все же стоит, — заметила я, надув губы.

Димка встал с кровати и сказал:

— Вот когда придумаешь безопасное место, где можно спрятать послание, котороеобязательнопопадет в руки к родителям, дай мне знать. Вместе его и напишем. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — машинально ответила ему я, уже раздумывая над тем, где можно спрятать послание.

Вот только ни за эту ночь, ни за неделю, ни за месяц я так и не придумала подходящее место.

В мае, в тесном кругу новоиспеченной семьи, мы отметили мой день рождения, а в июне с шумом и помпезностью отпраздновал свой день рождения Димка. За то небольшое время, что мы здесь жили, он обзавелся внушительным списком друзей и знакомых, среди которых было много бедных студентов и беспризорных юношей, которых, разумеется, Волконские приглашать к себе наотрез отказались. Однако и без этого в день рождения Димки в доме было много людей. В тот день я осознала, что брату нравится жить в этом времени и что, возможно, он не захочет возвращаться.

В июле великая княгиня Ксения Александровна пригласила Волконских погостить до конца лета в их крымском имении «Ай-Тодор». Димка эту идею сначала воспринял скептически, но Владимир Михайлович переговорил с ним в кабинете, и брат поменял свое мнение.

Поездку на Черное море я ждала с предвкушением, которое уничтожил долгий и утомительный путь. Сначала мы добирались на поезде, и количество остановок и задержек едва не свели меня с ума.

Достигнув Черного моря, мы пересели на пароход. Тут у меня, которая всю жизнь прокаталась на катерах и теплоходах по рекам и каналам Питера, появилась морская болезнь. Анна Николаевна просидела у моей постели в каюте все время нашего плавания и заботливо подставляла мне тазик, когда на меня накатывал очередной приступ тошноты.

Ступив, наконец, на твердую землю, я вздохнула с облегчением. Однако Волконские заговорили о катерах, которые должны были доставить нас к имению «Ай-Тодор», и мое сердце ушло в пятки, предчувствуя недоброе. Благо, великая княгиня позаботилась о нас и прислала за нами машину. Радости моей не было предела. И пусть путь по извилистым и ухабистым дорогам был долгим и утомительным, это все же был путь по суше, а не по морю.

За все это время я тысячу раз успела пожалеть о том, что поехала, однако, когда мы въехали через высокие витиеватые ворота на территорию поместья, я разинула рот от удивления и не закрывала его до тех пор, пока автомобиль не миновал парк и не остановился у небольшого дворцового здания в классическом стиле, отделанного деревянными панелями и лепкой.

— Великий князь увлекается археологией, — поведала Анна Николаевна, заметив мой восторг. — Лет пятнадцать назад он даже руководил раскопками неподалеку, на месте, где когда-то была древнеримская крепость Харакс. У него просто невероятная коллекция древностей. Ты непременно должна ее увидеть.

— Надеюсь, нам выпадет такая возможность, пока мы будет здесь, — ответил за меня Димка. Он вылез из автомобиля первым и сразу же подал руку Анне Николаевне.

Владимир Михайлович, в свою очередь, помог выбраться мне.

У входа в имение нас встретила женщина лет сорока в строгом сером платье и несколько горничных и лакеев. Женщина представилась ключницей Анной и отвела нас в гостиную, где мы встретились с четой Романовых, Ирэн и ее братом Федором, который был на год младше меня.

— Виктория, ты так повзрослела! Сколько тебе лет? — заострила на мне внимание Ксения Александровна.

— Исполнилось четырнадцать в мае, — ответила я, скромно потупив взгляд.

— Никита совершенно вымотал меня расспросами о тебе, — пожаловалась великая княгиня на своего сына. — Он ждал