Ферн Майклз - Валентина Страница 11

Лицо Беренгарии внезапно смягчилось, и с нежной улыбкой она стала уговаривать девушку:

– Сделай это для меня, Валентина, и я, твоя королева, пожалую тебе новый титул.

– Мне не нужен никакой титул, Гария. Я хочу лишь спасти тебя от тебя же самой.

– Но тебе понравится этот титул, Валентина! Он очень тебе подходит!

Изображая королевский обряд посвящения в рыцарский сан, Беренгария своим платком дотронулась до одного и другого плеча придворной дамы.

– Посвящаю тебя в звание королевской сводни!

Щеки Валентины залила краска, а Беренгария повернулась к ней спиной и стала подниматься по лестнице, ведущей в ее покои. Отголоски смеха королевы острым клинком пронзали сердце придворной дамы.

Валентина написала Паксону записку и заплатила мальчишке-сорванцу, чтобы тот отнес послание в квартал, где разместились сарацины, и вручил бы его султану Джакарда.

Если Паксон проявит интерес, то подойдет к воротам сада, а там уж она проводит юношу к Беренгарии. «Нет, нет, – изнывала душа Валентины, – я не хочу сидеть у дверей покоев королевы и слушать, как происходит эта любовная встреча».

Сердце девушки трепетало при мысли о том, что ее одолевает ревность. Она не хотела, чтобы смуглый сарацин обнимал королеву. Валентина мечтала, чтобы его губы прижимались к ее губам и чтобы руки султана обвивали ей стан в жажде слияния.

С пылающими щеками придворная дама помчалась вверх по каменным ступенькам в свою комнату, но сердце у нее билось быстрее, чем бежали проворные ноги.

Беренгария облачилась в наряд из золотых колечек, сквозь которые просвечивало обнаженное тело. Она просто порхала по комнате, глаза королевы блестели от возбуждения.

Беренгария приказала умастить себя благовониями и душистыми притираниями с ног до головы. Валентине показалось, что в комнате нечем дышать, настолько воздух насыщен терпким ароматом.

– Тебе пора идти к воротам, Валентина.

Придворная дама пожала плечами. Она тоже знала, что пора ей встречать сарацина, но молила Бога, чтобы тот не пришел. Уж как-нибудь она смогла бы объяснить его отсутствие. Конечно, королева не замедлила б обвинить ее в том, что записка не попала по назначению, или же, более того, что придворная дама приберегла сарацина для себя.

Ночь была тиха и бархатисто-черна, лишь звезды освещали тропинку в саду. Придет ли Паксон? А если появится, то не прискачет ли на своем вороном коне и стуком копыт не привлечет ли внимание стражи?

Валентина спокойно сняла цепь с ворот и отошла к дереву, приготовившись ждать. Спустя несколько мгновений из ночной тьмы появилась высокая фигура. Придворная дама вышла из-за дерева и оказалась лицом к лицу с сарацином. Девушка заглянула Паксону в глаза и почувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Что за странное выражение уловила она в этих глазах?

И вдруг юноша заключил Валентину в объятия, прижал к себе и впился пылким поцелуем в губы. Голова ее оказалась зажатой в сильных руках. Поцелуй становился все более настойчивым. На бесконечно долгий миг Валентина покорилась, ответив на призыв и прижавшись к сарацину всем телом.

Но кто-то шепотом позвал ее по имени:

– Валентина… Валентина…

То была Беренгария. Девушка внезапно выпрямилась, тяжело дыша и пытаясь отогнать пелену, застилавшую глаза. Матерь Божья, как она могла… это невозможно!..

Валентина попыталась заговорить, но Паксон прервал ее насмешливым и язвительным вопросом:

– Скажи мне, Беренгария, христиане так же волнуют твою кровь, как я?

Валентина пыталась найти нужные слова, но в горле у нее пересохло, и ей удалось только хрипло выдавить:

– Я не… я не та, к кому ты пришел. Я не королева, а придворная дама.

Щеки Валентины вспыхнули. Султан Джакарда недоверчивым взглядом окинул ее с ног до головы. Руки девушки задрожали, когда она заметила, как сузились глаза сарацина.

– Я провожу тебя к королеве.

Собрав все свое самообладание и достоинство, она тихо добавила, прошептав:

– Никто никогда не задевал еще мое сердце, ни христианин, ни сарацин.

Паксон радостно засмеялся.

– Тогда нам нужно исправить эту оплошность в самое ближайшее время, не правда ли?

Шепот королевы становился все настойчивее:

– Валентина, ты здесь? Что ты там делаешь? Ты не одна?

– Это Беренгария, – сказала Валентина. – Ты найдешь ее в конце этой тропинки.

– И я не должен ее разочаровать, иначе дурное расположение королевы скажется на тебе, не так ли? – юноша бросил на Валентину пылкий взгляд, потом подмигнул и зашагал по тропинке.

Придворная дама облизнула пересохшие губы и прислонилась к дереву. Она отгоняла от себя картину того, что происходило сейчас в покоях королевы. Серебристый смех отголоском прозвенел в саду. Девушка стиснула зубы и зажмурилась. Снова и снова повторяла она про себя: «Он враг, он враг…»

ГЛАВА 3

Мужественная линия рта Паксона искривилась, когда в темноте послышался капризный шепот. Юноша замедлил шаги, подходя к двери, украшенной кованой решеткой, и поборол желание повернуться и уйти. Измена – это преступление, к которому он не должен относиться столь легкомысленно! Султан Джакарда уже сожалел, что впутался в столь неблаговидное по отношению к английской короне дело.

Однако, много ли мужчин могут похвастаться тем, что ублажали королеву? Он улыбнулся, и озорные огоньки заплясали в темных, как ночь, глазах. Если слухи верны, то даже сам король Ричард не мог утверждать, что спал с Беренгарией. Поговаривали, английский король предпочитает прыщавое, изрытое оспой лицо Филиппа Французского. При мысли о комизме положения юноша ускорил шаги.

Распахнув тяжелую дверь, он пошел на тонкий луч света, пробивавшийся из-под двери с гербом. На краткий миг у него возникло опасение: не ловушка ли устроена ему? Но Паксон вспомнил призывные взгляды королевы, и тревога улеглась.

Открыв дверь, он попал в комнату, пропитанную запахами мускуса и благовоний. Закругленные стены были увешаны гобеленами и шелковыми драпировками, на полу лежали толстые ковры, а в центре стояла кровать под балдахином, освещенная мерцающим пламенем свечей. В полутьме угадывалась миниатюрная фигурка королевы. Темные блестящие волосы спускались по спине и плечам. Нежная розовая кожа, казалось, сияла в пламени свечей. Большие миндалевидные глаза лучились мягким светом.

На мгновение у Паксона вновь возникло опасение, не ловушка ли это, но выражение лица Беренгарии было невинным, даже целомудренным, и казалось невероятным, что эта чистая и добродетельная девушка может ожидать любовника, однако он заметил чувственную улыбку, изогнувшую уголки пухлого рта.