Джулия Берд - Романс о Розе Страница 11

Глаза Розалинды расширились от удивления, и она выдавила короткий смешок.

– Сомневаюсь, что Франческа стала бы употреблять слово «аппетитная».

Он пожал плечами, и его тонкие губы растянулись в улыбку.

– Возможно, я неверно расслышал.

– Да, очевидно. Рада, что вы смогли посетить Торнбери-Хаус, сеньор де Монтейл. Простите, но я должна переодеться. Это не займет много времени.

Она уже повернулась, чтобы уйти, как вдруг сеньор схватил ее за руку с поразительной силой для человека, которому на вид было лет семьдесят и который к тому же был на целую голову ниже ее.

– Ах, не уходите, дорогая леди Розалинда! При взгляде на вас в театральном костюме у меня закипает кровь, – заявил он, пожирая глазами ее практически обнаженную грудь. – Он так полно раскрывает все ваши достоинства!

Монтейл тотчас попытался притянуть ее к себе, но ему помешали жесткие китовые кости кринолина. Розалинде наконец открылась польза этого нелепого устройства, которое ей приходилось носить в угоду моде.

– Сеньор, полагаю, вы неверно истолковали мои намерения.

– Не может быть, чтобы вы обиделись, леди Розалинда. Обидится любая, но не женщина с гроздьями винограда на груди.

И не успела она что-либо сказать, как он уже нагнулся, схватил виноградину зубами и принялся жевать ее, улыбаясь так, словно трижды овладел Розалиндой.

Она ахнула.

– Ах вы, старый похотливый петух! – воскликнула она, но, вспомнив свой нелепый вид, обреченно вздохнула. В конце концов, она сама спровоцировала такое поведение, одевшись столь вызывающе, а самое главное, вообще согласившись на эту встречу.

– Сеньор Монтейл, буду откровенна. Я не та, за кого вы меня принимаете. Я ищу мужа, который позволит мне жить в свое удовольствие. Я не желаю обременять себя супружескими обязанностями. И скорее соглашусь быть милым украшением, сверкающей безделушкой, которой можно похвастать, но отнюдь не запряженной кобылой.

Она перевела взгляд с костлявой фигуры Монтейла на его лицо, надеясь, что он не будет шокирован или оскорблен. И, поняв, что этого старого распутника просто невозможно шокировать, продолжила с прежней откровенностью:

– Я хочу быть хозяйкой собственной судьбы, у меня огромное приданое. И я не намерена делить ни с одним мужчиной ни постель, ни Торнбери-Хаус.

– Полагаю, что вы передумаете, – уверенно заявил Монтейл, хватая ее за руку и увлекая за собой на узкую дорожку, по сторонам которой росли ноготки.

– Передумаю? В отношении Торнбери? Никогда! В отношении замужества? Невозможно!

– Нет, я имею в виду супружеские обязанности.

– Ну что вы, конечно, нет, – терпеливо пояснила Розалинда, словно говоря с ребенком.

– О, вы передумаете гораздо быстрее, чем полагаете!

– Неужели? – с раздражением спросила она. – И что же побуждает вас так думать?

– К несчастью, вы еще не сгорали от страсти в объятиях настоящего любовника. Французского любовника.

И тут, словно по команде, Монтейл бросился на нее. На сей раз, с успехом преодолев препятствие в виде кринолина, он обхватил одной рукой ее талию.

– Сеньор!

С поразительным проворством он дернул ее к себе, и уставился прямо на грудь Розалинды.

– Я покажу вам, что такое любовь, дорогая! Я сорву плод с ветви!

С этими словами он сорвал одну из гроздей винограда, висевших на груди Розалинды.

– Святые небеса! – закричала она, тщетно пытаясь вырваться. – Отпустите!

– Со мной вы ощутите, как нежны алые соски, – нагло продолжил сеньор Он коснулся своими костлявыми пальцами ее груди и решительно сжал сосок, очевидно, не осознавая, что от этого жеста китовый ус вонзился ей в нежное тело.

– О! – вскрикнула Розалинда от боли.

– А груди так чувствительны, потому что девственны!

– Проклятие! Уберите свои грязные руки!

Розалинда боролась изо всех сил, но безуспешно. Тщедушный французский лорд явно имел большой опыт по части усмирения непокорных дам.

– Как вы смеете касаться меня подобным образом? Я же вас предупредила!

– Но вам ведь нравится, не правда ли?

Он снова потянулся к ней, но на сей раз Розалинда успела отступить.

– Сеньор де Монтейл, вынуждена напомнить вам о своей особе и просить вас немедленно покинуть Торнбери-Хаус. Поскольку приличия вас не беспокоят, удалиться придется мне.

С этими словами Розалинда энергично зашагала к дому, но, услышав за спиной шаги, резко обернулась. Старик тотчас снова протянул к ней руки.

– Назад, я сказала! – крикнула она, на, внезапно оступившись, взмахнула руками и с удивленным возгласом упала прямо на клумбу гвоздик.

– Не так мягко, как на ложе из роз, – радостно заметил старик, – но жаловаться не стану. – Он тотчас навалился на нее всем своим тщедушным телом, едва не подпрыгнув на огромных и жестких обручах кринолина.

– На помощь! Франческа! – закричала Розалинда, когда Монтейл сладострастно прильнул к ее шее. Она попыталась уклониться, но этот похотливый старец каким-то непостижимым образом предупреждал каждое ее движение.

– Сейчас получишь представление, красавица моя, – забормотал он ей на ухо. – Бедра женщины двигаются инстинктивно…

– Какою черта! – прогремел где-то над ними мужской голос. – Слезь с нее, негодяй, или я проткну твою селезенку!

Услышав звон шпаги, Розалинда вздохнула с облегчением – Слава небесам! Моя честь спасена. – Она выглянула из-за лысеющей головы, чтобы рассмотреть своего спасителя.

Сначала Розалинда увидела только ноги, показавшиеся ей невероятно длинными: мускулистые икры, обтянутые белыми чулками, крепкие бедра в облегающем трико. Правда, она не осмелилась взглянуть на гульфик, чтобы оценить внушительные размеры достоинства своею спасителя. Потом ее взгляд остановился на широкой груди. В раскрытом вороте белой рубахи виднелись соблазнительные черные завитки. И наконец, лицо, эти точеные черты… очень знакомое лицо, даже слишком.

– О Господи…

– Да, малютка.

– Дрейк! – закричала она и приставила ладонь к глазам чтобы рассмотреть ею получше.

– Да, малютка, – саркастически отозвался он. – Или мне следует сказать – шлюха? Я вернулся, чтобы забрать Торнбери-Хаус, прежде чем он превратится в бордель. Ты ведь не расстроишься, если я убью твоего любовника?

– Он мне вовсе не любовник!

Собравшись с силами, она оттолкнула сеньора Монтейла. Скатившись с ее кринолина, тот повалился на спину. Движимая яростью, Розалинда поспешно вскочила на ноги.

Распрямив плечи, она устремила взгляд прямо в глаза дьявола. «О Боже, – подумала она с ужасом. – Я совсем забыла. Они слишком голубые для человека, слишком красивые для мужчины и слишком жестокие для существа, у которого есть сердце».