Марина Фиорато - Венецианский контракт Страница 11

– Не жалей меня. Все эти годы у меня было свое тайное утешение: ребенок – свет, озаряющий мои дни. Мой сын не знает, кто ты такая на самом деле, потому что он родился годом позже, а мои прислужницы умеют хранить секреты. Я смогла держать тебя при себе и наблюдать, как ты растешь. Ты так умна, отважна и добра. Я вижу Тимурхана в тебе – каждый день, – имя возлюбленного немного оживило её, и голос стал чуть громче. – Обещай, что ничего ему не расскажешь. Это очень важно, потому что он – участник той трагедии, которую готовит мой сын, – она с видимым усилием подняла распухшую руку и провела ею по щеке Фейры.

– Если бы могло исполниться одно мое желание, я бы хотела, чтобы ты была не такой красивой. Хорошо, что ты покинешь город.

Фейра вздрогнула.

– Почему я должна уехать?

– Мой сын замыслил ужасную месть Венеции…

Рука, гладившая лицо Фейры, задрожала. Фейра тревожно сжала её. Гнев вредил госпоже – он вызывал прилив крови и волнение; споры, наверное, уже охватили все её органы.

– Спокойно. Говорите.

Нурбану стала быстро перебирать руками, стараясь снять кольцо с разбухшего пальца, хрустальное колечко, которое она постоянно носила.

– Возьми это, – сказала она, глаза её закрылись, речь становилась бессвязной. – Скажи моему дяде дожу, скажи ему. И если тебе понадобится убежище, есть домик с золотым циркулем на двери. Человек по имени Суббота живет там. Он поможет тебе.

Фейра взяла кольцо, не глядя. Она перестала слушать, как только госпожа произнесла имя дожа. Она задумалась, охваченная ужасом.

– Что сказать ему?

Но взгляд Нурбану был пустым и остекленевшим.

– Куда отвезти кольцо?

Глаза Сесилии Баффо в последний раз широко раскрылись, и она слабо произнесла:

– В Венецию, конечно.

Фейра наклонилась и приложила щеку к губам своей госпожи. Она ещё не могла называть её Мамой. Дыхание Валиде-султан было слабым, но размеренным: она ещё жива, но Фейра знала, что будить её незачем. Потрясение может оказаться слишком тяжелым для изъеденного ядом сердца.

Фейра посмотрела в окно – на море, за которым была Венеция. Солнце высоко стояло в небе, корабли теснились в устье Босфора. Какая-то таинственная алхимия превратила темно-голубую воду в золотистую. Небольшие черные корабли рассекали солнечные лучи; одни плыли через пролив, направляясь к Пера и обратно, другие поднимали паруса, отправляясь к дальним берегам. «Как всё это бессердечно, – подумала Фейра. – Как они могут торговать, зачем им шелк, соль и шафран, когда вот-вот оборвется человеческая жизнь?»

Фейра много раз бывала у постели умирающего и знала, что когда людям перед смертью хочется что-то сказать, они редко произносят последние слова ясно и отчетливо, что бы ни говорили османские рассказчики. Фейра не оставляла надежды, что Нурбану придет в себя ещё раз, прежде чем яд поглотит её, и её организм сделает последнюю отчаянную попытку побороть споры варфоломейского дерева. Но она понимала, что разум Нурбану уже не будет столь же ясным, как недавно. Фейра радовалась, что она успела услышать историю своей матери – и свою собственную – а теперь ей надо узнать, о чем попросит её госпожа, и тайну кольца.

Она повернула кольцо на пальце в лучах утреннего солнца. Оно было прекрасным – искусная работа: чистейший кристалл, украшенный цветным узором. Вдруг она заметила, что это не просто узор, а миниатюрные изображения коней – четырех коней, скачущих по кругу. Она присмотрелась: кони совсем, как настоящие, нарисованы эмалевыми красками на чистом хрустале кольца тончайшим инструментом, не толще булавочного острия. Каждый конь был особой масти: один вороной, один рыжий, один белый и один бледный. Всего лишь час назад в Самахане она размышляла о том, как бы сбежать вместе с отцом, а теперь поняла, что не сможет покинуть свою госпожу. Она должна все узнать. Долго ей ждать не пришлось.

– Фейра, Фейра…, – послышался шепот умирающей.

Фейра снова сжала руку госпожи.

– Иди и смотри, – её дыханье теперь отдавало гнилью, словно смерть выползала изо рта Нурбану. – Они близко!

– Кто? – спросила Фейра.

– Четыре всадника, – мысли Нурбану путались. Видимо, она имела в виду кольцо, которое отдала Фейре, и четырех коней, которые увезли её с Фароса.

– Нет, нет, они не придут сюда, – постаралась успокоить её Фейра.

– Да, да… Я вижу их! Они несут Смерть! – глаза цвета моря уставились в пустоту.

– Нет, они не придут, – попыталась убедить её Фейра. – Я вижу отсюда до самого Пера, и там только несколько кораблей. В комнате никого нет, у дверей тоже.

– Они идут не ко мне, – возразила умирающая. – Они направляются в Венецию! Великая скорбь направляется в Венецию. Они несутся галопом по морю, по белым гребням волн, хотя только один из них белый, а остальные – другой масти.

Фейра снова взглянула на кольцо, на миниатюрную гравировку. Один из коней был белого цвета. «Только один из них белый, а остальные – другой масти». Возможно, госпожа вовсе не бредила.

– Что они означают? Что несут эти кони? – спросила Фейра.

«Иди и смотри, иди и смотри, иди и смотри».

– Я здесь, госпожа, – придвинулась к ней как можно ближе Фейра.

Внезапно Нурбану села на ложе и заговорила с такой силой, словно её тело не было охвачено смертельным ядом: «И когда Агнец снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри! Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий, елея же и вина не повреждай!».

– Так написано. Так написано в Книге, – прошептала она, опускаясь на подушки.

Фейра заволновалась. Она так ничего и не узнала. Валиде-султан бросала слова на ветер. Скоро она не сможет говорить и тратит последние минуты на воспоминания о вине и елее?

– В какой книге? – переспросила Фейра.

– Я не читала её много лет. Мне не позволяли. Книга, Книга Книг. Там написано о Великой скорби. Иди и смотри иди и смотри иди и смотри.

Ее взгляд снова застыл, и Фейра поняла, что время Валиде-султан на исходе.

– Что я могу сделать? – задала она другой вопрос.

– Тимурхан везет первого коня, вороного коня, на своем корабле. Отправляйся с ним, помешай ему. За ним по пятам следует рыжий конь. Когда придет третий конь, белый конь – победитель, Вениция погибнет. Тогда бледный конь воцарится над всеми землями; он страшнее всех, он внушает ужас всем людям.

– Кто такой бледный конь?

– Смерть, – слово госпожи эхом разнеслось по безмолвному двору, оно казалось последним. Но затем Валиде-султан повернула голову на подушках и посмотрела Фейре в глаза.