Виктория Холт - Дьявол верхом Страница 11

– Она быстро взрослеет.

– …и легкомысленна, – закончил он.

О самом Джоэле едва ли можно было сказать такое. Он воспринимал жизнь со всей серьезностью. Джоэлу нравилось говорить со мной о политике, потому что я была осведомлена о происходящем в стране. Мы с мамой всегда читали все газеты, которые попадали к нам в руки. Джоэл восхищался мистером Питтом, самым молодым из наших премьер-министров. Он горячо говорил о его уме и службе Англии и верил, что образование им фонда погашения постепенно уменьшит национальный долг.

Когда произошло покушение на жизнь короля, Джоэл прибежал в школу, чтобы сообщить нам об этом. Мама была рада его видеть и выставила бутылку домашнего вина, придерживаемого для подобных случаев, и несколько маленьких винных кексов, которыми она очень гордилась.

Сидя за столом, Джоэл рассказал нам о сумасшедшей старухе, которая поджидала короля, когда он выходил из кареты, под предлогом подачи прошения и попыталась ударить его ножом в грудь.

– Слава Богу, – продолжал Джоэл, – что охранники его величества вовремя схватили ее за руку. Король повел себя так, как и следовало от него ожидать. Он беспокоился только о несчастной женщине. "Я не пострадал! – крикнул он. – Позаботьтесь о ней!" Потом он говорил, что она безумна и, следовательно, не отвечает за свои поступки.

– Я слышала, – заметила мама, – что его величество[22] испытывает особую жалость к душевнобольным.

– О, до вас, несомненно, дошли слухи о состоянии здоровья самого короля, – промолвил Джоэл.

– А вам известно, насколько эти слухи правдивы? – спросила мама.

– Я знаю о самих слухах, но не о том, есть ли в них правда.

– По-вашему, эта старуха действовала сама по себе или же являлась членом какой-то банды, намеренной убить короля? – задала я вопрос.

– Почти уверен в первом.

Джоэл потягивал вино и, сделав маме комплимент по поводу его и кексов, перешел к анекдотам из придворной жизни, которые очень позабавили нас, находящихся вдали от нее.

Визит доставил нам большую радость, и когда Джоэл ушел, мама просто сияла от гордости, напевая "Отважные ребята" приятным голосом, но бессовестно фальшивя. Так как она всегда делала это, когда была довольна жизнью, я сразу поняла, что у нее на уме.

Мой день рождения был в сентябре – в этом, 1786 году мне исполнилось девятнадцать – и когда я вышла к навесу, служившему нам в качестве конюшни, чтобы оседлать Дженни, то увидела ожидавшую меня там красивую гнедую кобылу.

Я застыла от изумления. Услышав сзади шорох, я обернулась и увидела маму. После смерти отца она еще никогда не казалась такой счастливой.

– Теперь, – сказала мама, – выезжая вместе с Джоэлом Деррингемом, ты будешь выглядеть как надо.

Я подбежала к ней, и мы крепко обняли друг друга. Когда мама отпустила меня, в се глазах были слезы.

– Как могла ты себе это позволить? – спросила я.

– О таких вещах не спрашивают, получая подарок, – глубокомысленно произнесла мама.

Внезапно я все поняла.

– Копилка! – воскликнула я. Мама откладывала деньги "на черный день" и хранила сбережения в старом сундуке времен Тюдоров[23], принадлежавшем нашей семье долгие годы. Мы всегда именовали наши сбережения "копилкой".

– Ну, я подумала, что лошадь в конюшне лучше нескольких соверенов в сундуке. Но это еще не все. Пойдем наверх.

С гордостью мама отвела меня к себе в спальню, где на кровати лежал полный костюм для верховой езды – темно-голубые жакет и юбка и высокая шляпа того же цвета.

Я не могла удержаться и тут же примерила его. Все подошло как по мерке.

– Отлично! – заметила мама. – Твой отец так бы тобой гордился! Теперь ты выглядишь так, словно принадлежишь к…

– К кому?

– Так же великолепно, как гости в Мэноре.

Я понимала ход мыслей мамы. Моя дружба с Джоэлом Деррингемом лишила ее значительной доли здравого смысла. Она и в самом деле решила, что он намерен жениться на мне, поэтому и взяла деньги из "копилки", которая всегда была для нее неприкосновенной. Я могла представить, как мама убеждает себя в том, что лошадь и костюм – это не причуда, а необходимость, призванная объявить всему миру, что ее дочь собирается вступить в высшее общество.

Я ничего не сказала, но моя радость от полученных подарков несколько уменьшилась.

Когда я выехала из дома, мама смотрела на меня из окна верхнего этажа, и я ощутила прилив нежности к ней и в то же время уверенность, что ее ожидает разочарование.

Несколько недель протекли как обычно. Наступил октябрь. В школе было меньше учениц, чем в то же время в прошлом году. Мама всегда беспокоилась, когда количество учениц уменьшалось. Разумеется, Сибил и Мария по-прежнему ходили на занятия, так же как и Марго, но уже было условлено, что, когда Марго вернется к родителям, Сибил и Мария поедут с ней и будут посещать школу неподалеку от Парижа.

Я не могла нарадоваться новой лошади. Бедная старушка Дженни наконец избавилась от необходимости возить меня на себе, а гнедая кобыла, которую я назвала Копилкой, требовала частых упражнений. Поэтому я выезжала каждый день, и Джоэл всегда поджидал меня. Особенно долго мы скакали по субботам и воскресеньям, когда в школе не было занятий.

Мы говорили о политике, о звездах, о сельской жизни и на многие другие темы, о которых он так много знал. Мне нравился его спокойный энтузиазм, и тем не менее я не могла сказать, что испытываю радостное волнение, находясь в его обществе. Я бы не обратила на это внимания, если бы не моя встреча с графом. Воспоминания о его поцелуях до сих пор заставляли меня вздрагивать. Я начала даже видеть графа во сне, и хотя эти сны были довольно пугающими, проснувшись, мне всегда хотелось вернуться к ним. Видела я постоянно одно и то же: граф заставал меня в какой-нибудь неловкой ситуации и сверлил меня загадочным взглядом, так что я никогда не могла понять, что он собирается делать.

Конечно, казалось глупым и смехотворным, что серьезная девушка моего возраста может быть столь наивной. Я оправдывала себя тем, что вела уединенную жизнь и никогда не бывала в обществе. Иногда я чувствовала, что мама так же наивна, как я, что, очевидно, соответствовало действительности, иначе она бы не думала, что Джоэл Деррингем хочет на мне жениться.

Я была так поглощена собственными делами, что едва замечала изменения, происходящие с Марго. Она стала менее энергичной, а временами казалась подавленной. Я всегда замечала в Марго склонность к внезапным переменам настроения, но это никогда не было так очевидно, как теперь. Моменты почти истерического веселья сменялись глубокой меланхолией.