Барбара Картленд - Охотник за приданым Страница 11

— Откуда же он узнает о возвращении графа? — недовольно спросила Прунелла.

— Потому что я написала ему об этом, как только граф приехал, — простодушно ответила Нанетт.

— Что ж, если мистер Лоуэс возлагает на него какие-то надежды, его ждет серьезное разочарование. — В голосе Прунеллы слышалось злорадство.

— Ты всегда думаешь только о деньгах, Прунелла, — обвинила ее сестра. — Бедный Паско ничуть не виноват в том, что имение его отца не приносит доходов, так же как имение Уинслоу.

— Я согласна, что он ничего не может поделать с этим, — ответила Прунелла, — но не обязательно быть таким расточительным. Ты должна сказать ему, Нанетт, чтобы он не посылал тебе больше цветов и писем с почтовым дилижансом.

— И не подумаю! — обиделась Нанетт. — Я считаю, что это мило с его стороны и очень-очень романтично.

И она глубоко вздохнула:

— Ах, Прунелла, мне так тоскливо.

Здесь совершенно нечего делать. Я целыми днями жду писем от Паско, — пожаловалась Нанетт. — Может, ты напишешь крестной, чтобы она пригласила меня к себе хотя бы ненадолго?

— Совершенно бесполезно ей писать: ведь ты хочешь поехать в Лондон только для того, чтобы встречаться там с мистером Лоуэсом. Твоя крестная уже писала мне, что она не одобряет его ухаживаний. Кроме того, она абсолютно убеждена, как, впрочем, и я, что он интересуется не тобой, а твоим приданым.

— Это неправда! — возмутилась Нанетт. — Это настоящая клевета! Паско говорит, что он любил бы меня, даже если бы у меня не было ни пенса, и я верю ему!

— Может быть, он и любил бы тебя, — настаивала Прунелла, — но он, конечно, не сделал бы тебе предложения.

— Откуда ты знаешь? Как ты можешь быть такой бессердечной, такой жестокой к Паско!

Нанетт вскочила со слезами на глазах. Она побежала к выходу, но у самой двери повернулась и сказала:

— Все дело в том, Прунелла, что ты никогда не нравилась ни одному мужчине и ничего не знаешь о любви. Ты умрешь старой девой и будешь горько жалеть о том, что потеряла! И дверь за Нанетт захлопнулась. Огорченная Прунелла подумала, что сделала серьезную ошибку, высказав то, что было у нее на сердце. Она понимала, что должна была вести себя более дипломатично. Нанетт бродила по дому со скучающим и несчастным видом и оживлялась, только когда приходили письма из Лондона, а поскольку в округе практически не было никаких развлечений, Прунелла не переставала ломать голову над тем, как отвлечь сестру от мыслей о Паско Лоуэсе. Она где-то прочитала, что лучшее средство от любви — другая любовь. Но где найти для Нанетт интересного молодого человека в таком изолированном от мира месте, как Мэнор? Здесь они могли рассчитывать только на приглашение на чай к местному священнику или на участие в благотворительном базаре. Граф абсолютно верно угадал, что дочери пострадали от скандального бегства матери.

Но на Нанетт это отразилось лишь в этом году. Пока она училась, у нее была гувернантка и ее посещали преподаватели из ближайшего городка, так как сэр Родерик считал, что его дочери должны получить хорошее образование, и не жалел на это средств. После смерти отца, понимая, что период траура будет очень тоскливым для юной жизнерадостной сестрички, Прунелла отправила ее в модное учебное заведение в Челтнеме. Поэтому, только вернувшись из Лондона, Нанетт столкнулась с одиночеством и однообразием жизни в Мэноре, и это оказалось невыносимым для нее. Прунелла смирилась с тишиной в доме, хотя порой ей не хватало голоса отца, зовущего ее, или суматохи, которая всегда поднималась во время визитов докторов. Тогда нужно было заботиться о покупке лекарств и тысяче других вещей, необходимых для больного, и в доме постоянно царили суета и волнение. А теперь дни стали похожи, как две капли воды, и проходили медленно и однообразно. И только возвращение графа в Уинслоу-холл внесло свежую струю в их тягучее течение.

Он не заехал вчера. «Конечно, продавая картины, а также, без сомнения, гобелены и серебро, он не имеет времени для светских визитов», — с горечью подумала Прунелла. Она спустилась вниз и встретила в столовой сестру. Нанетт растерянно посмотрела на нее, затем подбежала и горячо обняла, раскаиваясь во вчерашнем поведении:

— Прости меня! Прости, сестричка! Как я могла быть такой грубой! — говорила она сквозь слезы.

Прунелла прижалась щекой к нежной щеке сестры.

— Конечно, я тебя прощаю, — сказала она мягко, — да мне и нечего прощать. Мы с тобой всегда понимали друг друга.

—До сих пор.

Нанетт снова поцеловала Прунеллу и добавила:

— Милая Прунелла, ты должна мне помочь.

Я очень люблю Паско, и каждый день без него кажется мне вечностью.

— Это потому, что тебе нечем себя занять, — сказала Прунелла. — Я уже думала о том, чтобы написать одной из наших кузин в Бат. Там прекрасный театр, и ты немного развлечешься.

— Но я хочу поехать в Лондон! — нетерпеливо воскликнула Нанетт.

— Я не думаю, что мы можем просить твою крестную так часто принимать тебя, — спокойно сказала Прунелла. — Может быть, тебя пригласит кто-нибудь из твоих лондонских друзей? Она твердо решила, что Нанетт не должна ехать в Лондон и встречаться там с Паско Лоуэсом, но не хотела повторять вчерашнюю ошибку. «Нужно притвориться, что я согласна, и выиграть время, — подумала Прунелла, — может быть, Нанетт отвлечется и перестанет так хандрить».

— Не могу ничего придумать, но попробую, — сказала Нанетт.— Вряд ли кто из знакомых пригласит меня. Одни не захотят обременять себя дебютанткой, другие имеют своих дочерей и будут рассматривать меня как потенциальную соперницу.

Она заметила удивление Прунеллы и рассмеялась.

— Не будь такой наивной, сестричка! Я красавица, — по крайней мере, так считает Паско, — и к тому же я богата! На моем фоне остальные девушки проигрывают и у них остается немного шансов.

— А что ты скажешь о других джентльменах, которых ты встречала в Лондоне? — спросила Прунелла. — Твоя крестная писала, что двое из них могли бы сделать тебе предложение при небольшом поощрении с твоей стороны.

Нанетт презрительно рассмеялась.

— Если б ты их только видела! Один из них — баронет, старый и толстый, а другой — маркиз, которого в обществе прозвали «великосветским болваном» за его глупость. Разве я могла бы выйти замуж за кого-нибудь из них?

— Нет, конечно, — согласилась Прунелла.

—Когда придет пора выходить замуж, — сказала Нанетт мечтательно, — я хочу выйти по любви. И я уже люблю.

«Разговор всегда возвращается к той же теме», — подумала Прунелла, накладывая себе яичницу с беконом. Она твердо решила не противоречить Нанетт, чтобы неповторилась вчерашняя история, и, стоически выслушивая восторги сестры, описывающей красоту, ум и обаяние Паско Лоуэса, билась в поисках выхода. После завтрака Прунелла предложила: