Джейн Фэйзер - Коршун и горлица (Орел и голубка) Страница 11

— Даже мужчины у женщины? — удивилась Кадига. — Ну и странная же у вас раса. — Она проказливо рассмеялась, Зулема тоже издала смешок.

Сарита вспыхнула.

— Между мужчиной и женщиной все совсем по-другому.

— Ну, конечно же! — воскликнула Кадига и обе мавританки покатились со смеху.

Сарита почувствовала, что внутри нее также закипает смех. То, как они смеялись, было так похоже на то, как она смеялась со своими подружками в племени! Через мгновение они смеялись уже втроем и она перестала замечать, как тщательно вытирают они ее кожу для того, чтобы смазать ее благовонным маслом.

После всех этих омовений и помазаний ее поношенная одежда показалась Сарите совершенно неуместной и она ничуть не удивилась, когда Кадига достала изумрудное шелковое платье, богато расшитое цветами и павлинами. Оно застегивалось на пуговицы, раскрашенные под жемчуг. Через секунду Сарита поняла, что то были настоящие жемчужины и ее снова затопило чувство нереальности происходящего. Что она здесь, в конце-то концов, делает? После комментариев относительно ее ступней она не стала возражать против шлепанцев, хотя их острые носы выглядели чересчур большими, и Сарита не могла себе представить, как будет в них ходить. Но ведь, в конце концов, ей придется дойти всего лишь до постели. А утром, выйдя из транса, она сможет решить, что ей делать дальше.

— Вы желаете поесть, прежде чем пойдете к господину Абулу?

Вопрос Кадиги вернул ее к реальности.

— Пойду куда?

— К господину Абулу. Через полчаса за вами придет Юсуф. Мы должны расчесать вам волосы, но, если вы хотите сначала поесть, то вот фрукты и пирожки, — Зулема подошла к столику, на котором стояло блюдо с пирожками. — Тут есть медовый шербет, или апельсиновая вода — что хотите.

Внезапно Сарита почувствовала, что ей дурно, весь сон сняло с нее, как рукой. Но, впрочем, чему удивляться? Для чего еще ее могли привезти сюда?

Его поцелуй сказал об этом яснее ясного, но в своей дремоте она утратила всякое чувство реальности.

Ее просто готовили к постели господина Абула, причем столь же тщательно, как делала бы это мать, готовя ее к постели Тарика, в той, другой жизни. Но с этими женщинами она явно не могла об этом говорить, обсудить это Сарита могла только с мужчиной, который являлся их хозяином.

— Да, я голодна, — сказала она удивительно спокойным голосом, поняв, что действительно очень хочет есть, так как с полудня у нее не было во рту и маковой росинки.

А силы ей понадобятся, это Сарита понимала, силы для того, чтобы справиться с тем, что ожидает ее в покоях калифа Альгамбры.

Глава 4

Женщины вытерли и расчесали Сарите волосы, пока она ела: вкуснейшие пирожки были начинены мясом, рисом и фешками. Она запила бы их красным вином, как делала это всегда, но похоже было на то, что ей придется довольствоваться странным, хотя и довольно вкусным, шербетом.

Волосы ее горели огнем в свете масляных фонарей.

У нее было такое чувство, что ее готовят для того, чтобы принести на алтарь в качестве жертвы. Становиться жертвой ей не очень-то хотелось.

Но мысль эта была чересчур смелой — ведь она не имела ни малейшего представления о том, был ли у нее хоть какой-нибудь выбор. Сегодня она уже избежала одного жертвоприношения. Избежать второго она не сможет, по крайней мере, сегодня.

Ей придется изыскать более утонченный способ для того, чтобы отсрочить его. Она коснулась пальцем губы и снова почувствовала, что воздух вокруг нее как бы насыщен желанием. Этого человека она не должна бояться. Но тут на Сариту накатила волна воспоминания — воспоминания об этом позоре; дикой страсти, которую они с Сандро испытывали, об отчаянии, которое всегда сопровождало их любовь и об отчаянности, которая привела в конечном счете к смерти Сандро. Может быть, ей и не стоит бояться Абула Хассана, но не исключено, что ей придется бороться с ним до смерти за то, чтобы не дать ему получить то, что по праву принадлежало только ее любовнику. Она с негодованием откинула голову.

Кадига перестала расчесывать ей волосы, озадаченно спросив, — хватит? Но они еще недостаточно сухие.

— Хватит ли? — Сарита в своей задумчивости совсем забыла о своих служанках. В свете ее мыслей эти приготовления были совершенно бессмысленными. — Да, достаточно.

— Тогда, если вы уже покончили с едой, я приготовлю ваше лицо, — Зулема подошла к ней, и Сарита увидела в ее руках поднос с различными баночками и кисточками.

— Нет! — крикнула она, в ужасе осознав, что собирается делать эта женщина. Она отскочила к оттоманке, — я не допущу, чтобы меня раскрашивали… как шлюху!

— Но, госпожа, этого ведь требует обычай, — в голосе Зулемы опять появился признак замешательства. — Вы должны зачернить глаза, чтобы больше понравиться.

— Я не шлюха, — прошипела Сарита. — Мне нет нужды совращать мужчин.

Во дворике установилось молчание — женщины были ошеломлены. Слышался только плеск фонтана и шипение лампы, возникшее от порыва ветра, донесшегося из окна.

— Вас отдали господину Абулу против вашей воли? — наконец рискнула спросить Кадига.

— Нет, нет, не отдали, — начала Сарита.

— Значит, продали? — вмешалась Зулема.

Сарита покачала головой, — нет не продали и не отдали. Я никому не принадлежу, — они явно ничего не поняли и она продолжала, — я покинула свое племя потому что… о, мне пришлось, а ваш господин Абул, видевший меня в этот день раньше, решил… — Она замолкла. Они все еще смотрели на нее, изо всех сила стараясь понять. — Ваш господин Абул решил, что я нужна ему, — смело произнесла Сарита, — и поэтому взял меня. — Интересно, — подумала она, — всегда ли он просто берет то, что хочет? Определенно у него был вид человека, которому никто никогда не прекословил. Она сразу заметила в нем это.

Женщины с облегчением закивали — наконец, им все стало ясно, — так вы пленница калифа. Вы теперь — его.

— Нет, — воскликнула Сарита, — это не совсем так. Я, может быть, и пленница, но при этом вовсе не его. Я принадлежу только самой себе.

Сарита увидела, что они снова не понимают ее, но не успела начать свои объяснения, как в дверь решительно постучали.

— Это Юсуф, — сказала Кадига, — он пришел за тобой. Она натянула на лицо шарф. Перед тем как открыть дверь, Зулема сделала то же самое. Во дворик вошел человек, сопровождавший сегодня калифа. Он положил узелок на скамью, стоящую около двери.

Сарита признала в нем свои пожитки. Она помнила, что, когда калиф схватил ее, узелок упал, и она уже решила, что навсегда потеряла его.

Теперь она кинулась к нему с радостным восклицанием.

Все было на месте: деревянные расчески для волос, серебряный браслет, подаренный отцом на ее 12-летие, кружевная мантилья, принадлежащая ее бабушке, чистая сорочка, деревянные башмаки на зиму и, что лучше всего, 12 серебряных монеток.