Шейла Бишоп - Кузина королевы Страница 11

– О нет! Как правило, он гораздо хуже. Слишком рано в этом мелодичном голосе стали прорезаться нотки горечи. В сиянии драгоценностей Филипп Сидни видел милую, беззащитную юную леди, к красоте которой бездушные камни ничего не добавляли. И она была продана. Это казалось ему преступлением.

– Пенелопа, как вы согласились на такую грязную сделку? Как вы могли?

Пенелопа неожиданно разгневалась. Она ожидала подобного упрека от кого угодно, но только не от Филиппа Сидни.

– Почему я вышла за него? Ваша тетушка Хантингтон не давала мне жизни в течение пяти месяцев, но это не важно, я вышла замуж от отчаяния. Как вы думаете, сколько у меня было предложений? Моя семья однажды нашла мне жениха – он пошел на попятный, несмотря на то, что мой отец на смертном одре завещал нам быть мужем и женой.

До него медленно доходило, что она имеет в виду. Он смотрел на нее сначала потрясенно, затем с недоверием и, наконец, с раскаянием.

– Но, Пенелопа... леди Рич... я не мог себе представить... каким, полагаю, негодяем я вам кажусь. – Он замолк, не в силах справиться с чувством вины. Он старался не встречаться с ней глазами и, сжав руки, пытался успокоиться. Затем он начал говорить тихо и настойчиво: – Я любил и уважал вашего отца и собирался выполнить его предсмертную волю. Но я не спешил, потому что вы были так молоды – я считал, что любая юная особа должна сама решать, за кого ей выходить замуж. А к тому времени, как вам исполнилось шестнадцать, все изменилось, поскольку мой дядя женился на вашей матери и поместья Дадли должны были отойти их детям, так что я потерял всякие перспективы. Мой отец беден и незнатен. Какое я имел право просить руки сестры графа Эссекского? Это выглядело бы дерзостью.

Пенелопа грустно подумала, что только Сидни, с его загадочным характером, мог так низко оценить свои шансы. Он не решился сделать ей предложение, когда наследником стал Робин, но он чувствовал бы себя еще более неуверенно, если бы наследницей была она.

– Простите меня, – сказала Пенелопа. – Я не думала, что все так сложно. Я была непочтительна по отношению к вам, но это только потому, что вы сказали, будто я вышла за Рича из-за денег, хотя это и правда. Поверьте, я стыжусь этого с первого дня супружества и расплачиваюсь за свое легкомыслие с того же дня.

Неожиданно Пенелопа обнаружила, что сидит, уткнувшись лицом ему в плечо, и плачет. Оставалось только надеяться, что стражники их не видят, но, по правде говоря, ей было все равно. Сидни крепко обнял ее, успокаивая. Она чувствовала, как его тепло окутывает ее, пробуждая умершую было волю к жизни.

Его объятия были приятны. Наверное, это нечестно по отношению к Ричу, но разве он имеет право на ее абсолютную верность?

– Он... не обижает вас?

– Он меня еще не бил, хотя был бы не прочь. Он боится, что я расскажу Лейстеру.

Сидни пробормотал что-то неразборчивое. Непонятная дрожь прошла по нему – Пенелопа почувствовала ее через серый атлас его камзола. Филипп прижал ее к себе сильнее и гладил по волосам.

– Боже! Каким же дураком я был, – едва слышно прошептал он.

Взглянув ему в лицо, она хотела спросить, что он имел в виду. Но вопрос вылетел у нее из головы, когда она поняла всю необычность ситуации – она в королевском дворце Уайт-Холл в объятиях удивительно красивого молодого человека.

Отстранившись, она тихо произнесла:

– Нам нужно идти обратно, а то мой муженек может меня хватиться. Как хорошо, что вы увели меня оттуда. Вы не находите, что способ, которым решил меня успокоить Джордж Камберленд, – это немного слишком? А Уиллоубай – женатый человек. Мэри это, наверное, совсем не понравилось. Но вы – вы выше всяких похвал.

– Если вы так думаете, то мне некого в этом винить, кроме себя, – сдержанно ответил Сидни.

– Вы нас всех очаровываете, – сказала она, поднимаясь со скамьи. – Вы не могли бы написать еще один сонет, посвященный Стелле? Польстите моему неуемному тщеславию.

Он задумался.

– Да. Я могу написать, – сказал он погодя. – Только не удивляйтесь, если стиль сонетов немного изменится.

– Хорошо. А вы сейчас работаете над чем-нибудь? Они разговаривали о его стихах, пока не пришли обратно в приемную.

Сонеты не рождаются быстро. Пенелопа вернулась в свой дом в Стратфорде и провела там десять дней, занимаясь хозяйством. К тому времени, как она вернулась к своим обязанностям камер-фрейлины, двор уже переехал в Гринвич. Рич остался в Лондоне – он подготавливал к исполнению важный судебный иск.

Пенелопа разместилась в апартаментах, положенных ей по рангу и должности. Они состояли из маленькой гостиной и спальни. Может быть, они не были столь же просторны, как особняк в Лизе, но при дворе всегда было тесно, к тому же Пенелопа больше ценила уединенность и то, что она снова принадлежала самой себе.

– Я надеюсь, вашей милости будет здесь удобно. Камин дымил, но я велела его наладить, – заметила ее горничная Джейн Багот.

– Спасибо, Джейн. А что это за пакет?

– Его принес мистер Сидни, мадам.

Пенелопа взяла пакет, подвинулась ближе к огню и сломала печать. Внутри было три сонета, писем не было. Она выбрала один наугад и стала читать:

Не сразу, медленно, но грудь мою пробилКинжал Любви, оставив кровью плещущую рану.Увидев вас, я очарован был, но не любил... но не любил...Он продолжал описывать, как долго не мог распознать свои истинные чувства, и вот:И вот, когда шаги свободы уходящей больше не звучат,Я славлю ту, что ноги мне сковала кандалами.И вот, как раб в Московии, который был рабом зачат,Я, обхватив свой разум рвущийся руками,Пытаюсь убедить себя, что рабству несказанно радИ на бумаге сам себе рисую ад.

И он нарисовал его в следующем сонете, который был наполнен печалью о потерянной любви. Она быстро пробежала его глазами, едва вникая в текст, и взяла третий сонет, в котором снова и снова обыгрывалось богатство, за которым она погналась, выйдя замуж за нелюбимого:

Наяда, что с Авророй может хвастать сродством,Богата всем, что привлекает взгляды,Словами не удастся описать все прелести наяды —Они бессильны перед бессловесным превосходством.Богата тем, что редкостью считалось даже встарь,Богата уважением, которое к ней невозможно не питать,Богата сердцем – к такому сердцу ревновал бы даже государьБоюсь, что всех ее достоинств не сумею я назвать.Казалось, бы, чего для счастья ей еще хотеть?Вот только бы иного богатства не: иметь.

Пенелопа перечитала сонеты несколько раз. Она была потрясена.

Таких стихов она ожидала меньше всего. Они были великолепны; насколько она могла судить, это было лучшее из всего, что Филипп написал. И стиль был странным – некоторые строчки были неровными, выпадали из ритма, и еще он отказался от старых образов. Ни слова не было сказано ни о черных как ночь глазах, ни о белой как снег груди. И он неосознанно допустил бестактность, что было совсем не похоже на Сидни. Как получилось, что он воспринимает ее несчастливый брак так близко к сердцу? Если только... но это же невозможно, это же смешно. Наверное, муза убежала от него.