Вера Крыжановская - Торжище брака Страница 12

С этого дня время для Тамары летело с поразительной быстротой. Столица начала мало-помалу оживляться. Хотя больших балов еще не давали, но маленькие собрания были часты и театры гостеприимно открыли свои двери. Тамара была увлечена этим вихрем удовольствий, а частые визиты Угарина доставляли ей неизъяснимое наслаждение.

Первый большой бал, на котором должна была появиться Тамара, объявлен был в середине октября. Его давала жена одного сенатора, желая блестяще отпраздновать годовщину своей серебряной свадьбы.

За два дня до этого пышного торжества Угарин сидел вечером у Ардатовых. Разговор, естественно, вращался около предстоящего бала, поглощавшего теперь все внимание молодой девушки.

— Не осталось ли у вас какого-нибудь свободного танца на мою долю? — спросил любезно князь Тамару.

— О, разумеется! Все свободны, за исключением одного вальса и одной кадрили, на которые пригласил меня Тарусов, — отвечала та, краснея от удовольствия.

— Когда же это Тарусов успел пригласить тебя? — заметила Ардатова.

— Вчера, когда он был здесь со своей тетушкой. Пока ты беседовала с Надеждой Павловной, мы разговорились о бале, и он пригласил меня.

Тарусов, о котором шла речь, был молодой гвардейский офицер, явно интересовавшийся Тамарой.

— В данном случае я не могу уступить ему и прошу вас оставить за мной три танца, — сказал Угарин, окидывая сверкающим взглядом молодую девушку и любуясь ее оживленным и радостным видом.

Люси Ардатова пригласила князя прийти к ним обедать в день бала.

— Адмирал тоже будет у нас, — прибавила она, улыбаясь. — Вы можете сыграть с ним партию в шахматы, пока мы займемся своим туалетом, а потом все вместе отправимся к Платоновым.

Угарин принял приглашение Ардатовой, к великому удовольствию молодой девушки, не терявшей надежды покорить сердце этого блестящего офицера, с первого же взгляда произведшего на нее такое сильное впечатление.

Тамара любовалась в зеркало на свою изящную фигуру, пока Фанни при помощи другой камеристки заканчивала одевать ее. На молодой девушке было воздушное платье из розового газа, отделанное зелеными ветками, перемешанными с белыми цветами жасмина; букет таких же цветов украшал ее роскошные темные волосы.

Как только последняя булавка была заколота, Тамара, схватив перчатки и веер, побежала в кабинет отца, чтобы показаться ему в своем бальном костюме. Николай Владимирович не выходил еще из уборной, но зато в кабинете она неожиданно застала адмирала и князя, которые предпочли здесь, а не в гостиной сыграть партию в шахматы.

Тамара сконфуженно остановилась на пороге, но радость ее была слишком велика, чтобы она могла долго поддаваться своему смущению.

— Взгляните на меня, крестный, удачно ли я выбрала себе костюм? — спросила она, быстро подходя к адмиралу.

Тот надел очки и осмотрел свою крестницу.

— Ты очень хороша, и я от души желаю, чтобы ты так же понравилась всем, как и мне, — сказал он, улыбаясь.

Князь тоже встал со своего места. Глаза его светились неподдельным восхищением при виде этого очаровательного ребенка — настоящего воплощения молодости и невинности, — поражавшего глаз гибкими и изящными формами, здоровым, свежим цветом лица и светлым, чистым взглядом.

Через несколько минут в кабинет вошли Ардатов и его жена, необыкновенно нарядная и вся сверкающая бриллиантами. Так как была уже половина одиннадцатого, решили сейчас же ехать к Платоновым. Пока все шли в прихожую, Угарин наклонился к Тамаре и прошептал:

— Много сердец покорите вы сегодня! Но будет ли кто-то настолько счастлив, что заинтересует вас собой?

— Вы шутите, Арсений Борисович! — возразила она, краснея. — Я здесь никого еще не знаю, а истинное чувство не так скоро пробуждается.

— Напротив, для этого часто достаточно одного взгляда. Но, увы, к этому надо прибавить, что в большинстве случаев любовь не более как вспышка пучка соломы, — сказал князь с загадочной улыбкой.

— Вспышка?.. — повторила с удивлением Тамара. — Мне кажется, что любовь к человеку, которого избираешь себе спутником на всю жизнь, чувство неизгладимое. Любить и позабыть — вещь невозможная!

— Это вам только так кажется, Тамара Николаевна! Именно супружеская жизнь и разрушает все иллюзии, а раз их нет — каждый ищет на стороне пищи для сердца, желая вознаградить себя за разбитые грезы.

— Нет, нет! Истинному чувству нечего бояться такого разочарования.

— Будущее покажет, кто из нас прав, — возразил князь, помогая Тамаре одеваться и сопровождая свои слова взглядом, заставившим сильно забиться сердце молодой девушки.

В эту минуту взгляд Ардатовой случайно упал на них.

— Что вы там такое нашептываете моей дочери? — сказала она, смеясь и грозя пальцем князю. — Что скажет Елена, когда узнает о вашем ухаживании?

Арсений Борисович выпрямился и засмеялся сухим смехом, который прозвучал как-то фальшиво в ушах Тамары; но ей некогда было спросить, кто такая эта Елена, хотя, впрочем, никакое подозрение не коснулось ее чистого сердца.

Сенатор Платонов был баснословно богат. Роскошь и изящество его праздников вошли в поговорку. Когда Тамара поднялась по лестнице, ей показалось, что она перенеслась в какое-то волшебное царство. По случаю празднования двадцатипятилетия свадьбы хозяев все было убрано белым и серебряным. Громадный зал, переполненный блестящей толпой и залитый ярким светом электрических ламп, представлял, действительно, какую-то фантастическую картину.

Появление Ардатовых произвело сильное впечатление, и много любопытных глаз с восхищением остановились на красивой молодой девушке. Тамару тут же окружила целая толпа танцоров, наперебой добивавшихся чести быть ей представленными. Через несколько минут все танцы у нее оказались разобраны.

Баронесса, заметив своих друзей, подошла к Ардатовой и обещала ей не оставлять вниманием Тамару, так как Люси сама была страстной любительницей танцев. Молодая девушка, любившая и уважавшая свою почтенную приятельницу, тут же села рядом с ней и стала расспрашивать о лицах, возбуждавших ее интерес, хотя, правда, танцоры оставляли ей мало времени для расспросов. Наконец подошел князь Угарин, и вальс, который она с ним танцевала, опьянил молодую девушку.

Он любил ее — это было очевидно: взгляды и комплименты, расточаемые князем во время вальса, не оставляли в этом ни малейшего сомнения. Щеки Тамары пылали, а глаза ясно говорили о чувствах, волновавших ее.

Возбужденное состояние девушки не укрылось от баронессы, и лицо ее омрачилось. После минутного размышления она поднялась со своего места.