Дженел Тейлор - Судьба моя Страница 12

– Где мой муж? – спросила Мартайя, когда Кайони вернулась домой.

– Отец остался поговорить с друзьями. Я очень устал. Сегодня было много дел, и мне хочется спать.

– Вороны нападут на нас, брат? – спросила, Голубая Птица.

– Не знаю, сестра, но меня беспокоит, что они рыскают возле нашего лагеря. Тот, который погиб сегодня, не боялся ни нас, ни магии тива.

– А Быстрая Нога будет участвовать в сражении?

Кайони насторожили эти слова сестры и тот тон, которым они были сказаны.

– Ты боишься за его жизнь?

– Да, брат мой, хотя мне и не следовало бы бояться, ведь он очень умелый воин.

– Он покорил твое сердце?

– Да.

– Если будет война, Голубая Птица, я постараюсь защитить его для тебя.

– Это очень благородно с твоей стороны, брат, ведь твое умение огромно, словно горы.

– А этот воин-чейенн? – спросила Мартайя. – Он предложил свою помощь?

– Чейенн будет охотиться на бизонов и сражаться с воронами, которые нападают на его племя. Он очень умелый воин и участвовал во многих битвах.

– А не будет ли мудрым, сын мой, разбить наш лагерь возле них, когда мы переберемся на пастбища?

– Это должен решать наш вождь и совет племени. Никто не заговаривал об этом, мама. Маленький Горностай и Ночной Странник ратовали за войну.

– Война? Мы не можем бросать вызов воронам, сынок. Их слишком много.

– Не бойся, мама. Никто не принял их дерзкие слова близко к сердцу.

Мартайя содрогнулась при мысли о том, что ее «сын» будет сражаться с такими жестокими и закаленными в боях воинами. Много лет назад она уже потеряла одну из своих дочерей. Та умерла от болезни, которая поселилась у нее в груди. Голубая Птица надеялась выйти замуж за Ночного Странника до наступления следующей зимы, а Дитя Луны последует примеру сестры через год или два. Мартайя долго привыкала к изменившейся судьбе Кайони, но ее «сын» сумел выказать свою силу и до несчастного случая с Разящим Камнем, и после. Мартайя гордилась Кайони, гордилась тем, что ее девочка смирилась со своей жизнью. Возможно, сближение с Голубой Птицей во время долгих отлучек Кайони из дому смягчило сердце матери и выгнало из него гнев на несправедливую судьбу.

В вигвам вошел Разящий Камень. Он наклонился над своей подстилкой и с трудом уселся на нее. Отставив в сторону палку, он несколько раз тяжело вздохнул. Хорошо, что никто не оскорбил его гордость и не предложил помочь ему сесть. Он был благодарен Кайони за костыли из крепких обрубков ветвей, которые помогали ему и поддерживали под руки. Его умный сын обмотал верх костылей заячьим мехом, чтобы было мягче и не натирало подмышки, и привязал веревки, чтобы было удобнее держаться. Разящий Камень старался не поддаваться своему недугу, но иногда, в трудные моменты, подобные этому, нежеланные чувства горечи и поражения овладевали его умом и сердцем.

Разящий Камень понимал, что ему и его семье повезло, что у них такой сын, как Кайони, который с честью занял его место. Обеспокоенный отец не хотел даже представлять себе жизнь без Кайони, который был их надежным защитником.

– Плохой знак, что вороны не слушают своего шамана и крутятся вокруг нашего лагеря с недобрыми намерениями. Я не хочу, чтобы наши охранники последовали легкомысленным словам Ночного Странника, но мы должны приготовиться защищать себя. Наверняка до нашего отъезда произойдет еще одно нападение, – медленно произнес он.

– Друзья тех, кого мы убили, найдут способ отомстить, отец. Они всегда так поступают. Хорошо, что чейенн забрал их тела и увез подальше от нашей земли, а Ата послал снег, чтобы скрыть наши следы. Когда лицо Матери-Земли согреется, вороны на некоторое время будут заняты посевом табака. Им будет не до войны.

– Привяжи лошадей поближе к нашему вигваму, Кайони. Вороны всегда охотятся за хорошими лошадьми. Ты научил Реку охотиться вместе с тобой. Ты научил Тука сражаться и совершать длинные переходы. Будет большой потерей, если наша семья лишится их. Сильное и умное животное может привезти много оружия и добычи в лагерь. Лишь немногих лошадей можно снова найти и научить после того, как они сбегут и снова одичают.

– Майя надежно охраняет их. Он предупредит меня, если рядом окажется враг. Он знает все запахи нашего лагеря и учует любого чужака.

– Меня беспокоит то, сын мой, что вороны больше не боятся тива и теперь хотят заполучить великое снадобье Носителей Масок. Воины из племени Птицы становятся вождями, собирая все больше трофеев. Они отнимают оружие противника в бою или воруют, нападая на чужие вигвамы, где забирают себе то, что принадлежало другим. Они все время планируют новые набеги. Пользуясь тем, что их много и у них полно оружия, они захватывают все больше и больше. Эти люди любят войну, они ищут ее. Мы же должны молиться о том, чтобы выжить и пребывать в мире.

Кайони поняла, что ее отца печалила его беспомощность перед лицом возможных сражений. Ему все еще хотелось самому защищать свою семью и свое племя. Но что бы ни случилось, она была готова встретиться с опасностью лицом к лицу и сделать все для победы над врагами. Может быть, Осторожный Волк и другие чейенны придут на помощь, если… Забудь его!

На пятнадцатый день после встречи с Осторожным Волком Кайони и Регим отправились на охоту. Четыре дня назад у Кайони пришли месячные, и она была вся в напряжении. Ей требовалась разрядка. Регим чувствовала, что что-то беспокоит ее племянницу, и надеялась узнать, в чем дело.

Кайони понимала, что ее чувства в любой момент могут выйти из-под контроля, если она не поговорит с кем-нибудь, кто любит ее и кому можно довериться. Ей требовался совет, понимание и утешение. Кто мог подходить для этого лучше, чем человек, который воспитывал ее, понимал без слов, кто был «братом» ее матери, Тива-Шу – предводителем охотников и охранников?! Регим сохранит в тайне любое ее признание, каким бы оно ни было.

– Регим, я ношу свою маску вот уже пятнадцать лет… – начала Кайони, – но она так и не стала моей второй кожей, а жизнь тива – моей второй жизнью. – Кайони задумалась и неожиданно содрогнулась от этого признания. – Когда летом солнце садится за горизонт, словно горящий костер, вода стекает по моей груди и струится по телу маленькими ручейками. Оленья шкура натягивается, когда тело высыхает, и я едва могу дышать, но я не осмеливаюсь ослабить повязку или вообще освободиться от нее. С каждым годом размер моей груди увеличивается, и все труднее становится прятать ее. Когда я остаюсь в Хаукау на время месячных, то становлюсь беспокойной и злой, ведь моя кровь не служит никакой цели. Почему Ата не остановит рост моих грудей и не иссушит их? Он обладает достаточной властью и магией, чтобы уничтожить в нас все признаки того, что мы – женщины. Почему их нельзя поместить в кимы вместе с нашим женским духом? – Кайони замолчала и посмотрела на Регим, но выражение лица Тива-Шу было абсолютно бесстрастным. – Неважно, как долго и как хорошо мы проживем в качестве мужчин, но тело наше говорит о том, что оно принадлежит женщине. Ата не превращает нас в мужчин, чью роль мы выполняем. Мы участвуем в состязаниях, охотимся и заседаем в совете вместе с мужчинами, но в любое другое время они не обращаются с нами как со своими друзьями. Мы не курим священные трубки, не паримся вместе с ними и не купаемся. То есть, вне наших совместных дел с нами обращаются как с женщинами. Женщины же относятся к нам как к мужчинам, своим братьям и сыновьям. Но они знают, что мы таковыми не являемся, и они счастливы, что сами не тива и не должны вести такую жизнь, как мы. Когда Мать-Земля очищает свое лицо от снега, странные и могущественные страхи немилосердно мучают меня. Они кричат мне о замужестве, о том, что мое дело – рожать и воспитывать детей. Когда ночью мои руки ложатся на грудь, я думаю о детях, которых никогда не смогу вскормить ею. Почему именно тива должны быть лишены этой радости? Почему мы не можем быть женами и матерями, оставаясь при этом охотниками и защитниками?