Кристин Монсон - Блистательный обольститель Страница 12

— Дерек, — сказала Мариан низким с хрипотцой контральто. — Ты такой высокий и загорелый. Ты выглядишь прекрасно…

— Дерек чувствует себя отвратительно, — сказал его брат. — Голова доставляет ему кучу неприятностей… Почему бы нам не продолжить разговор за завтраком. Он подал руку Анне-Лиз. — Мисс Девон, могу я вас проводить?

— Мисс Девон? — проговорила Мариан Лонгстрит. — Мы не встречались. — Чувствовалось, что ей очень хочется узнать, кто такая эта девушка, так ловко затесавшаяся в компанию двух самых завидных женихов Англии.

— Мисс Девон, — сказал Роберт, — сиделка Дерека. Ее отец недавно умер в Индии.

— Значит, у вас и у Дерека есть что-то общее, — говорила Мариан в своей четкой манере, пока они шли вдоль холла с полотнами Гольбейна и Гейнсборо, оружием и инкрустированными испанскими доспехами по стенам. — Как ужасно для вас обоих!

Анне-Лиз начала разделять антипатию Роберта к Мариан. Вдруг она поймала себя на том, что говорит:

— Полковник Клавель и я имели одну Индию, мисс Лонгстрит. Индия сильно отличается от Англии.

Мариан смерила ее своими зелеными глазами, как будто говоря: «Злишься на меня, не так ли?»

— Я нахожу Индию довольно бедной и грязной.

— Но невероятно красивой, — вставил Дерек, чувствуя надвигающуюся битву и не имея сил для нее. — Едва отплыв из Индии, я начал уже скучать по ней.

Они вошли в темно-красную с золотом столовую с длинным столом из черного дерева и стульями с высокими спинками. Портрет Чарлза II висел над дальним концом стола, напротив был портрет королевы Виктории и принца Альберта со спаниелем. Каждый их шаг отдавался эхом, прежде чем они ступили на тяжелый брюссельский ковер. Анне-Лиз находила дом мрачным, несмотря на его красоту. Его великолепие подразумевало вековые традиции и излучало гордость за империю. Хотя она любила Дерека и ей нравился его брат, она увидела в них то же самое высокомерие, что и у старика, лежавшего в задрапированном флагом гробу. Несмотря на их общую Индию, Дерек вернулся в свою среду, где она была не к месту.

Дерек усадил Мариан, потом, скорбно дотронувшись до стула отца, сел на стул рядом. Роберт посадил Анне-Лиз напротив.

— Что происходит теперь в Индии на самом деле, Дерек? — спросил он брата в то время, как дворецкий разносил консоме.

— Становится опасно. Индийцы верят, что падение раджей близко. Сто лет назад Клайв получил контроль над Индией в Плесси. Индейцы почему-то считают, что годовщина сражения будет концом контроля компании над Индией.

— На самом деле это бабушкины сказки, — запротестовала Мариан. — Индийцы — это подозрительные дети и готовы сражаться в надежде вернуть правление в свои руки.

— На каждого англичанина приходятся миллионы индийцев. Восстание будет катастрофой.

— Но это не совсем так, — мягко сказала Анне-Лиз. — Индия — это не только индийцы, это индуисты, мусульмане, буддисты, патаны и сикхи, это смесь враждующих рас и религий. Что может объединить их во время восстания?

— Ничего, что бы я мог придумать, — Дерек потер голову, взглянул на суп и отодвинул его в сторону. — Но мусульманские священники призывают к джихаду — священной войне, в то время как индуисты жалуются на осквернение.

Он замолчал, так как слуга внес следующее блюдо.

— Как ты думаешь, что может случиться? — спросил Роберт.

— Думаю, что закончится восстанием, если английские офицеры станут продолжать игнорировать национальное недовольство.

— Уверена, что они никогда не осмелятся, — запротестовала Мариан, взмахнув рукой. — Ведь они примитивны, не так ли? Мы, англичане, дали им законы, школы, железные дороги… Что они совершили за прошедшие две тысячи лет?

Дерек криво усмехнулся:

— Ты говоришь, как типичный писака с Даунинг-стрит.

— Думаю, мисс Лонгстрит, мистер Клавель имеет в виду, что индийцы предпочитают поступать по-своему, даже если это занимает больше времени, — вступила Анне-Лиз, заметив бледность на лице Дерека. — Азиаты не любят торопиться и философски относятся ко времени.

— Верно, — сказал Дерек, обрадованный тем, что Анне-Лиз избавила его от объяснений. Он чувствовал себя так, будто по его черепу бьют молотком.

Видя, что ее превзошли, Мариан ловко сменила тему, чтобы предстать в лучшем свете.

— Нужно ли говорить о предсказаниях мрака и крови, когда прошедший год был таким замечательным? — вечеринки и компании, расцветившие сезон, снова засверкали в ее торопливом рассказе. Она закончила и холодно взглянула на тусклый черный креп. — Ты знаешь, Дерек, что я была представлена королеве в июне? Я была во всем белом, с венком из белых роз и ландышей.

— Конечно, — его глаза светились гордостью за ее яркую красоту. — Мне очень жаль, что я не был там.

Она рассмеялась.

— А может быть, это и хорошо, что тебя там не было. В твоем великолепном мундире ты затмил бы принца Альберта.

— Не сомневаюсь, — ответил он сморщившись. — Я бы свалился на них как снег на голову. Никакой надежды для принца.

Мариан критически осматривала шрам над его бровью.

— Бедный, должно быть, это была ужасная рана. Ты все еще плохо себя чувствуешь?

Он усмехнулся:

— Не так плохо, как получив пулю гильзая… но я хожу после того, как доктора удалили ее. Так что, можно сказать, вполне здоров.

«Эти же доктора предостерегали тебя от прогулок на лошади в течение года», — отметила про себя Анне-Лиз. Но, проследив за взглядом Дерека, смотрящего в окно, на просторы зеленеющего Сассекса, она поняла, что, наверное, только сегодняшнюю ночь он обойдется без седла. Она ненавидела его сидящим на лошади: она знала, что каждый шаг причиняет ему боль. Но Мариан и Роберт, казалось, ничего не замечали, а Дерек держался прямо, скрывая свои страдания. Его спина и нога уже зажили, но головные боли постоянно усиливались. Вот и сейчас Анне-Лиз чувствовала, что ему больно. Неохотно попробовав еду, он отстранился, суставы пальцев, сжимавших ручки кресла, побелели, он сидел необычайно напряженно. Научившись читать по его глазам, она знала, что сейчас он встанет и выйдет из комнаты, до того как боль скрутит его.

Действительно Дерек неожиданно поднялся.

— Прошу простить, путешествие утомило меня больше, чем я думал… и я чувствую, что должен побыть с отцом. — Он поймал руку Мариан и прижал ее к губам. — Мои извинения, дорогая. Возможно, завтра мне будет лучше.

Взяв свою трость, он направился к двери.

Хриплое контральто Мариан последовало за ним:

— Но я могу проводить тебя, Дерек. Я скакала так далеко не для того, чтобы встреча была такой короткой!