Кэтрин Коултер - Тайная песня Страница 12

Роланд все понял. Он ненавидел графа, ненавидел его руки, касавшиеся Дарии. Его затрясло от желания убить Клэра, но он знал, так же как и Дария, что, если он поддастся порыву, у них не будет шанса убежать. Роланд овладел собой и принялся молча наблюдать за происходящим. Это было для него самым трудным испытанием за всю жизнь. Лицо графа исказилось от страсти, и его шумное дыхание наполнило комнату.

Дария застонала, когда толстый палец графа проник в нее. Когда он стал продвигаться глубже, она закричала от боли. Эдмонд нахмурился, но не прекратил своего занятия, готовя ее к соитию, поскольку вознамерился овладеть ею как можно скорее, несмотря ни на что. Теперь он знал, что она девственна, и его неудержимо влекла ее нежная плоть.

Наконец ужасная пытка для девушки закончилась. Граф натянул на нее юбки и посмотрел ей в лицо.

– Она невинна, – констатировал он и тут же закричал на Дарию:

– Открой глаза, черт тебя побери! Я женюсь на тебе, и ты будешь верна и послушна мне, своему господину. Ты поняла меня, Дария? Хоть ты плоть от плоти своего распутного дядюшки, это не важно, потому что ты станешь такой, какой я захочу.

Граф поднялся и еще раз взглянул на девушку.

– Встань и приведи себя в порядок. Святой отец, вы свидетель, что она невинна. А сейчас давайте оставим ее.

Роланд кивнул и опустил глаза. Он еле сдерживался, чтобы не броситься на графа, сгоравшего от похоти.

Он избегал смотреть на Дарию, не в силах выдержать написанного на ее бледном лице страдания, но снова принужденно кивнул графу и дал ему знак выйти первым из спальни. Роланд нисколько не сомневался, что тот вернется и овладеет Дарией. Если бы не присутствие священника, отца Коринтиана, ничто не помешало бы графу изнасиловать девушку несколько минут назад. Но Эдмонд Клэр наверняка придет вечером. Значит, Роланд немедленно должен увезти Дарию из Тибертона.

Роланд все еще дрожал от гнева и возблагодарил Господа за то, что граф не обернулся к нему с каким-нибудь вопросом, иначе он бы свернул негодяю шею.

Дария сползла с кровати, подошла к двери и выглянула наружу. Граф и Роланд ушли. Она вернулась в комнату, прикрыв за собой дверь. Дверь не запиралась, и граф мог войти в любой момент. Она не знала, какой у Роланда план побега, но не сомневалась, что он придет за ней. Девушка заходила по комнате, не находя себе места от стыда и унижения. Она не сознавала, что плачет, пока Ина не проскользнула в спальню и не запричитала, увидев ее:

– Он изнасиловал вас! И этот негодник-бенедиктинец вместе с ним! Я знала, что он никакой не священник, больно уж он красивый, слишком худой и голодный. Ну да, они оба…

Дария рассвирепела и, повернувшись к служанке, закричала:

– Закрой свой рот, старая карга! Я не желаю слышать твои мерзости!

Ина окаменела. Ее хозяйка никогда не разговаривала с ней таким тоном.

– Я не хочу видеть твою рожу до утра. Убирайся!

Старушка поспешно удалилась, Оставшись снова одна, Дария взглянула на закрытую дверь. Она ничуть не раскаивалась, так как Ина в последнее время становилась все более несдержанной. Если ей удастся убежать, служанке будет безопаснее здесь: граф не станет терять время на то, чтобы ее убить.

Девушка мерила шагами комнату, пока у нее не свело ногу. Тогда она села на кровать и начала массировать голень. Что делать? Ждать, пока появится Роланд? Она просто не знала. Похоже, у нее нет выбора. А может быть, ей лучше убежать одной? Дверь была не заперта. Возможно, ей удастся проскользнуть мимо стражи и пробежать незамеченной через двор замка. Возможно… Это было глупо, и она это осознавала.

За время своего заточения девушка придумывала самые невероятные планы побега, но знала, что для нее нет спасения. Интересно, каким образом похитит ее отсюда Роланд? Дария не питала ни малейшей надежды на успех.

Она снова заплакала, явственно чувствуя мозолистые пальцы графа, вторгавшиеся в ее плоть, и боль, смешанная с унижением, заставила ее закричать и закрыть лицо руками. А Роланд смотрел…

Это уж чересчур. В ее душе что-то оборвалось, и она внезапно почувствовала холодную решимость. Девушка поднялась и медленно подошла к окну. Взобравшись на стул, она постаралась просунуть в него голову, но оно было слишком узким даже для головы.

Она попробовала еще раз, содрав кожу с висков. Боль пронзила все тело. Дария в ужасе уставилась на окно. Ей хотелось выпрыгнуть из него, хотелось убить себя. Она с трудом перевела дыхание. Вся ее решимость пропала. Дария легла на узкую кровать и закрыла глаза. Ей оставалось только ждать.

Девушке казалось, что время остановилось и она уже несколько часов провела в своем узилище. А может быть, это минуты ползли так медленно, что ей хотелось кричать. Комната погрузилась во тьму; вскоре осталась гореть только одна свеча.

Молодой месяц мерцал в ночном небе, но его свет не проникал в спальню. Было темно и тихо, как в могиле. Вдруг она услышала, как дверь приоткрылась. Раздались мужские шаги и прерывистое дыхание.

– Я больше не могу ждать, – сказал граф, останавливаясь возле ее кровати. – Я пришел, чтобы стать твоим мужем. Я долго молился в часовне, и Бог благословил меня.

Глава 4

Дария знала, что он придет, но, как ни странно, не испытывала страха. Она слушала его, восхищаясь в глубине души способностью графа призывать Бога на свою сторону, будь то вопрос о благочестии или вожделении. Девушка вся обратилась в слух, но не услышала звука ключа, поворачивающегося в замке. Значит, на сей раз граф не счел нужным запереть дверь. Она слышала, как он наткнулся на единственный стул и выругался, а затем окликнул ее:

– У тебя есть свеча? Я хочу тебя видеть. Где свеча?

Дария скатилась с кровати и встала на четвереньки на каменный пол. Только бы он ее не заметил и не услышал, как бьется ее сердце!

Он звал ее по имени, шаря вокруг руками, и опять наткнулся на стул. Граф отбросил его в сторону и в следующий миг распахнул дверь. Тусклый свет от единственного факела, висевшего в коридоре, отбрасывал в комнату тени. И Эдмонд увидел девушку, стоявшую на четвереньках с прижатыми к груди руками.

Сначала граф хотел избить ее за непослушание, но потом передумал. Он может причинить ей боль, и тогда она будет холодна с ним в постели. Нет, ему необходимо завладеть всем ее существом; граф предвкушал, как она будет смотреть на него в ту минуту, когда он прорвет тонкий барьер ее девственности. Его сердце громко стучало, а чресла отяжелели и набухли.

– Поднимайся, – сказал он повелительно. Граф стоял над ней, скрестив на груди руки, расставив ноги, загораживая дверь на случай, если ей вздумается убежать. Дария знала, что ей придется подчиниться, но не могла.