Будь моей - Линдсей Джоанна Страница 12

— Не понимаю, почему ваши споры так тебя огорчают, ведь ты всегда одерживаешь победу, — заметил Никишка.

— На этот раз я проиграла, — пробормотала она.

— Да ну?

Его откровенно недоверчивый взгляд не вызвал у нее ожидаемой улыбки.

— Да, проиграла!

— Что ж, и на старушку бывает прорушка! — вздохнул Никишка. — А из-за чего вы сражались?

— Оказывается, я обручена с кардинцем. Теперь в недоуменном взгляде Никишки не было никакого наигрыша:

— Это невозможно!

— Отец заключил эту сделку пятнадцать лет назад — Ну да, ты была еще младенцем, — кивнул он, словно это все объясняло.

— Десятилетним младенцем? Никита махнул рукой в знак того, что это — не возражение.

— И что же ты собираешься делать?

— Честность — лучшее оружие, я полагаю, — сказала Алин самым обыденным тоном. — Я просто скажу кардинцу, что не хочу за него замуж.

Никишка смерил ее оценивающим взглядом:

— Да будь он самым большим простаком на свете, достаточно ему один раз взглянуть на тебя, и он решит, что умер и попал на небеса. В этом случае честность ничего не даст.

Александра аж застонала, представив такой поворот.

— Никакого проку от тебя, Никишка.

— А что я должен делать?

— Ну хоть что-нибудь, только не болтать языком! ком!

— Ну, тогда, — бодро заявил он, — мы с Тимофеем можем подкараулить его, отлупить как следует и сказать, чтобы он сюда не совался.

— Пока мы тут болтали, он уже прибыл, — заметила Алин и на случай, если Никишка вообразил, что она согласилась на такое решение вопроса, добавила:

— Кроме того, не стоит бить кузена короля, даже если это последняя возможность избавиться от него.

Никишка тихонько присвистнул:

— Кузен короля? Тогда почему бы тебе не выйти за него?

Когда Александра сердилась, ее синие, как полночь, глаза лиловели — вот как сейчас.

— Потому что случилось так, что я люблю Кристофера.

— Его-то! — Никишка сказал это так едко, что она содрогнулась. Все братья знали об англичанине и радовались за нее, пока не прошли годы, а на ее пальце так и не появилось кольцо. — Никчемный увалень!

— Я не желаю этого слышать!

— Ты уверена?

— Да.

— А я, пожалуй, был бы рад, если бы ты от него избавилась.

Лицо Никишки было таким серьезным, что Алин не смогла удержаться от смеха. Он тоже улыбнулся, радуясь, что наконец-то развеселил ее.

— Лучше поедем встретим твоего жениха, — предложил Никита. — Почем ты знаешь, может быть, он тебе и понравится.

Алин презрительно фыркнула, и Никишка добавил:

— Кстати, тут нет ничего невозможного.

— Это не имеет значения.

Никишка не стал уточнять почему, но внезапно испытал странную смесь отвращения, жалости и негодования. Их Алин была такой верной, такой чертовски верной, но эта ее верность оказалась неуместной. И отец ее прав. Собственный папаша Никишки, Ерофей, много раз говорил с бароном об этом, и все Разины были полностью с ним согласны. Этого англичанина следовало пристрелить еще много лет назад.

Александра с Никитой возвращались домой лениво, не торопясь, так что, когда они подъехали, прошло уже гораздо больше тех двух часов, в течение которых, по словам барона, должен был приехать граф. Жених скорее всего уже расположился в отведенной ему комнате и сейчас, наверное, беседует с отцом. В любом случае Александра решила пока не встречаться с ним, предпочитая дать отцу возможность составить о молодом графе свое мнение, а потом попросить его честно сказать, что он о нем думает Поэтому ее план был таков: войти в дом с черного хода. Алин считала, что это удачная мысль; ведь всегда оставалась надежда, что отец сам невзлюбит новоиспеченного жениха до такой степени, что отошлет его обратно, и таким образом все решится само собой. Но Алин упустила из виду, что жених и сам не очень спешил. Увидев, как восемь человек спешиваются у входа в дом, она поняла, что так оно и было.

Однако Алин не торопилась менять свои планы. Она по-прежнему надеялась, что личное свидание отца с графом Петровским может принести большую пользу, а кроме того, была убеждена, что если застать человека врасплох, можно многого достичь. С другой стороны, возможно, было бы вернее поговорить с графом до того, как отец предупредит его о ее, как он называл их, «вопиющих» привычках. В общем, в личной встрече есть свои плюсы, и Алин прекрасно понимала, что в своей привычной одежде она выглядит далеко не лучшим образом.

На кого ей, черт возьми, производить впечатление в конюшнях?

Хотя, по правде говоря, девушка не думала, что кардинец прибудет со всей своей свитой, да еще и с дюжиной лошадей, навьюченных всякой поклажей. Судя по виду, ее нареченный не имел обыкновения путешествовать налегке, а это говорило о том, что он — один из тех испорченных и избалованных аристократов, которые приходят в ужас от одной лишь мысли, что придется, возможно, заночевать под открытым небом, и всегда имеют наготове слуг, удовлетворяющих их самые пустячные нужды.

Сама Александра ни разу в жизни не просила никого сделать для нее что-нибудь такое, что не могла бы сделать сама. Дарье дозволялось следить за чистотой гардероба хозяйки, но на этом все ее обязанности горничной заканчивались.

Никем не замеченные, Александра и Никишка подъехали к гостям.

Кардинцы не посчитали нужным отвести лошадей в конюшни, и поэтому двое слуг вышли из дома, чтобы позаботиться о них, но не слишком в том преуспели: среди лошадей было несколько чистокровных породистых животных, но не слишком хорошо выезженных; они нервничали и беспокоили других, более смирных лошадей.

Среди них оказался и жеребец, и Князь Миша тут же зафыркал на него, мотая головой, но Александра успокоила его нежными словами и, спешившись, уже не обращала на него внимания, так как была уверена, что Князь будет вести себя смирно. Ее взгляд остановился на человеке, которого сразу же выделила из числа остальных. Судя по виду, он-то и был ее женихом. Его выдавало изысканное платье. Честно говоря, Алин не ожидала, что он окажется таким красивым. Темно-каштановые волосы, ярко-синие, как у младенца, глаза и бороздки на щеках, обещавшие ямочки, когда он улыбнется. Алин удивилась, отметив открытое выражение его лица, благодаря которому он казался таким простым, доступным и даже внушающим симпатию. Он был единственным, кто услышал их приближение и повернул голову, но не успел взглянуть на баронессу: его внимание целиком приковал Князь Миша.

К такой реакции Александра привыкла, она ждала ее и, естественно, преисполнилась немалой гордости: оба ее лучших жеребца, Князь Миша и его отец Гордость Султана, были чистокровными породистыми конями, белоснежными, с роскошными длинными гривами, глубокими синими глазами, и ни у одного из них сквозь густую и гладкую шерсть не пробивалось ни единого пятнышка розовой кожи.

Потомство этих прекрасных представителей лошадиного племени пользовалось колоссальным спросом, и цены на жеребят были баснословно высоки. Но Александра никогда не продавала своих «деток» тому, кого не считала знатоком по части породистых лошадей, и, если понимала, что будущий владелец не способен холить их так, как она, у того не было ни Малейшей надежды заполучить лошадей из ее личного табуна.

Но, судя по всему, ее нареченный был настоящим знатоком. Он любовался конем, и, образно выражаясь, у него буквально текли слюнки. Это позабавило Александру, и, хотя лишиться коня было для нее равносильно смерти, она согласилась бы откупиться от жениха Князем Мишей. Конечно, для начала она предложила бы ему одну из своих кобыл или какого-нибудь мерина, ведь все лошади и жеребята были отменного качества. Впрочем, невооруженным глазом было видно, что этот человек уже влюбился в Князя Мишу.

Александра спешилась и, желая проверить свою догадку, спросила достаточно громко, чтобы услышала вся компания:

— Кто из вас Василий Петровский? — Василий, разглядывавший в этот момент большую помещичью усадьбу, обернулся и увидел перед собой существо неопределенного пола. Он терялся в догадках до тех пор, пока его взгляд не уперся в пару замечательных грудей, выступавших из выреза старого шерстяного кафтана. Конечно, бриджи ее были слегка мешковаты, но зато сапоги облегали ногу, как вторая кожа, обрисовывая красивой формы икры.