Элизабет Бойл - Утро с любовницей Страница 12

– Принимаю пари, Боксли, – откликнулся лорд Фитцхаф и, выбравшись из толпы вперед, улыбнулся Шарлотте. – Лотти, будь умницей, дай нам увидеть твои подвязки.

– М-мои п-подвязки? – пролепетала Шарлотта и повернулась, чтобы вернуться в сомнительную безопасность экипажа. Цвет ее платья это одно – но ее подвязок? Боже правый, за кого они ее принимают?

Судя по оживленному заключению пари и выжидательным выражениям на лицах, очевидно, за ту, что готова доставить им удовольствие, подняв свой подол.

Шарлотта была уверена, что они не поверят ей на слово.

– Подвязки, Лотти! – раздались крики. – Покажи нам свои подвязки!

– О Господи, детка, покажи же им свои подвязки, – подтолкнула ее локтем в спину Финелла.

– Я сказала нет! – рассердилась Шарлотта. Куинс могла как угодно изменить ее жизнь, но в желание Шарлотты никогда не входило поднимать юбку на людной улице. Бросив им всем надменный взгляд, она в раздражении направилась вверх по ступенькам.

И без особого удовольствия услышала у себя за спиной объяснение Финеллы, сделанное таким шепотом, что его можно было услышать в Брайтоне:

– Она слишком много выпила вчера вечером. Обернувшись с намерением возмутиться, Шарлотта увидела, что наглая женщина подмигивает им.

– Как насчет ставок на цвет моих подвязок, джентльмены? – Финелла размахивала юбками взад-вперед, выставляя на обозрение лодыжки.

Толпа зарычала от смеха, и, к ужасу Шарлотты, посыпались предложения ставок. Вернувшись назад, она схватила Финеллу за локоть и потащила вверх по лестнице, а по пятам за ними, как стая голодных лающих гончих, понеслись шутки, смех и ставки.

– Знаешь, так и нужно обращаться с ними со всеми, – пробурчала Финелла, освобождая свою руку, и бросила кокетливый, обещающий взгляд толпе на улице. У нее даже хватило дерзости послать Боксли воздушный поцелуй.

Господи, бесстыжий граф был, вероятно, лет на двадцать моложе Финеллы!

Но прежде чем кто-нибудь успел еще что-то сказать, из открывшейся двери появился невысокий худой мужчина. У него на носу сидели очки, а лысая голова блестела в лучах солнца, отражавшихся от окна над дверью.

Арбакл. Это должен был быть он, судя по его грубо слепленным рукам и пятнам краски на мятой рубашке.

– Миссис Таунсенд! – с восторгом воскликнул он. – Вы пришли! Я боялся, что сегодня вас не будет. Последнее время о вас разное говорят.

Шарлотта вздрогнула. Одно дело увидеть имя на конверте, но услышать, что к ней так обращаются... в общем, это привело ее в некоторое замешательство. Ей действительно необходимо выяснить, что же произошло с миссис Таунсенд, и как можно быстрее.

А кроме этого, получить ответы на тысячу и один вопрос о том, как может быть, чтобы никто не замечал, что она совсем не это безнравственное существо. И даже Арбакл, похоже, этого не видел. Взяв Шарлотту за руку, он потянул ее в дом, как заботливый дядюшка, а потом, отдав экономке ее накидку, повел наверх.

– Ослепительная! Сегодня утром вы неподражаемы. Зеленый – это ваш цвет. Изумительно! Восхитительно! – Он размахивал рукой, словно делал широкие мазки кистью, и наполнял уши Шарлотты восторженной похвалой. – Я хочу, чтобы в следующий раз, когда я буду писать вас, вы были в зеленом. Это не значит, что на других портретах вы не великолепны, но новые возможности, моя дорогая девочка.

– Утреннее пробуждение Дианы, – предложила Финелла.

– Превосходная идея, миссис Берли! – Глаза мужчины восторженно сверкнули. – От Елены Троянской до Дианы. Она займет центральное место на моей выставке будущей осенью.

Шарлотта резко вскинула голову. Миссис Берли? Когда это Финелла тоже приобрела новое имя?

Пока Финелла и Арбакл торговались по поводу ее услуг как модели для его следующей картины, Шарлотта изо всех сил старалась не таращить глаза на развешанные по стенам произведения – гравюры, рисунки, наброски и акварели людей, лошадей, множества аллей и лужаек.

Она остановилась перед одним из них – небольшой картиной, изображавшей извилистую речку и нежно-зеленый луг, простирающийся от поросших зеленью берегов. Там под деревом сидела женщина, и невидимый ветер трепал ее юбку и играл лентами шляпы. Картина не была закончена, но это не помешало Арбаклу повесить ее. В этой сцене было что-то такое тоскливое и печальное, что Шарлотта вздохнула.

– Даже не пытайтесь, – сказал ей Арбакл.

– Простите?

– Даже не заговаривайте об этом снова. Я каждый раз уверяю вас, что она не для продажи, а вы, когда приходите сюда, вновь пробуете уговорить меня продать ее. И как бы вы ни махали своими ресницами и ни выдавливали слезы из этих милых глаз, я скорее перестану писать, чем допущу, чтобы вы повесили мою Эмму в этом вашем постыдном будуаре. – Он помахал перед ней пальцем. – Я не такой, как это стадо дураков на улице. Я не поддаюсь вашим чарам, Лотти Таунсенд. С самого первого раза, когда я писал вас пятнадцать лет назад. – Он указал на картину в раме, висевшую немного выше над лестницей.

– Великолепно, – сказала Финелла, проходя мимо портрета юной девушки, держащей на коленях корзину с цветами.

«Это я», – подумала Шарлотта, глядя на картину.

Однако как это могло быть? Она только вчера высказала желание, а все было так, словно всей ее жизни, той, которую она помнила, вовсе никогда не было, а ее нынешнее существование разыгрывалось на какой-то другой сцене, и она вообще ничего из него не помнила.

Они уже поднялись на самый верхний этаж дома и стояли на пороге студии Арбакла, когда снизу послышался шум.

– Я имею полное право войти. У меня есть билет.

Шарлотта перевела взгляд с нахмурившего брови Арбакла на Финеллу, невинно смотревшую вверх, как будто потолок представлял для нее больший интерес, чем препирательство внизу.

– Миссис Берли, я предупреждал вас...

– Арбакл, дорогой мой, – перебила его Финелла, – вы должны понимать, что сплетни только увеличат цену картины. А часть цены принадлежит моей дорогой девочке. – Сложив на груди руки, она стала похожа на прежнюю Финеллу, какой бывала, когда молочница присылала не совсем полную мерку масла. – Догадки и слухи могут сделать очень много, но подробный рассказ очевидца привлечет толпы народа, когда вы ее выставите на продажу.

– Я не пишу перед зрителями. Я не какой-то Гримальди, чтобы на меня глазело стадо гусей и обезьян.

– Зритель имеет большое значение для успешной продажи, – фыркнув при таком темпераментном выступлении, заявила Финелла, – и Лотти со мной согласна.

Они оба посмотрели на Шарлотту, Финелла кивнула ей, чтобы она подтвердила ее слова, а Арбакл явно рассердился таким навязыванием чужого мнения.