Наталия Орбенина - Незнакомец Страница 12

Аполония именно в этот миг осознала, что появился новый интересный человек.

Она точно проснулась, словно не видела его до того времени, хотя его уроки проходили уже недели две, а в дортуарах только и было разговоров, что о новом инспекторе и учителе. Правда, она постеснялась вместе со всеми подойти к нему и продолжала, оставаясь за своей партой, украдкой наблюдать за всеобщим кумиром.

Вместе с Хорошевским в Институт пришло несколько учителей, готовых, так же как и он, по-новому обучать девочек: развивать их ум, заставлять иметь собственное мнение, побуждать к чтению. Всех их, так же как и Хорошевского, ученицы обожали, за исключением одного. Господин Мелих преподавал древнюю историю и философию. «Зачем девочкам философия?» – недоумевали классные дамы. «Для их умственного развития, для расширения кругозора», – твердил инспектор.

Наконец перед ученицами возник новый преподаватель. Природа наградила его невзрачной внешностью: маленький, с лысиной на макушке, на носу крохотное пенсне, черты лица мелкие, делающие его похожим на грызуна. Видимо, он очень страдал в глубине души от своей невзрачности, поэтому старался компенсировать недостатки внешности безграничными познаниями и сыпал их на головки своих учениц. Бедняжки, они оторопели от обилия незнакомых и непонятных слов, идей, сложных имен. Многие вообще не понимали, о чем идет речь, мучились и плакали, когда не могли вызубрить урок, а уж пересказать с пониманием и вовсе не представлялось возможным. Иногда учитель поднимал палец и изрекал некую истину или понятие, по его мнению, ключевое. Так, однажды он с глубокомысленным видом произнес:

– Тезаурус! Барышни, тезаурус! Что значит, сокровищница. Сокровищница наших мыслей, идей.

Класс замер, пытаясь запомнить замысловатое слово. И в тот же день Мелих перестал быть Мелихом. Отныне его так и прозвали – Тезаурус.

Позже, когда ученицы совсем осмелели в обществе Хорошевского, они робко попытались спросить, для чего им такой непонятный предмет. Отчего господин Тезау.., то есть Мелих, так сложно и замысловато объясняет свой предмет. И почему он так отличается от тех доброжелательных и приятных в общении учителей, которые пришли вместе в Хорошевским.

– Барышни, милые, Осип Осипович чрезвычайно начитанный и образованный человек. Редко встретишь подобного преподавателя. Поэтому надобно развивать свой ум и пытаться взять все, что данный кладезь знаний вам может передать.

Аполония боялась Тезауруса. Она почти понимала, о чем тот вещает на своих уроках, но философия не привлекала ее. Теперь она полюбила историю. Затаив дыхание, слушала Андрея Викторовича, переписывала его лекции. Перед ее мысленным взором проносились картины прошлого, да так ярко, будто она сама была то на поле Ватерлоо рядом с Наполеоном, то в Кремле на коронации Государя Императора, то на Заячьем острове вместе с Петром Великим и его подвижниками. Андрей Викторович все время побуждал учениц читать.

Аполония читала взахлеб, проглатывала книгу за книгой, но этого ей было мало.

Ей хотелось поговорить о прочитанном, но она робела, не знала, как подойти и спросить. Вдруг ее вопрос покажется наивным, глупым. Ей не хотелось выглядеть в глазах Хорошевского совершенной дурой.

И все же она решилась.

Глава восьмая

Матильда Карловна Бархатова наконец получила то, о чем мечтала последние два года непрестанно, днем и ночью. Ночью особенно. Ее страстным желанием было вдовство и обретение свободы. Юная Матильда, имевшая пышные привлекательные формы и неотразимую влекущую внешность, была выдана замуж за совершенного старика – банкира Бархатова. Ее отец, запутавшись в долгах, предпочел уступить дочь своему кредитору, нежели разориться и пойти по миру. Матильда мучительно переживала, что ее фактически обменяли на пачку векселей, обозлилась на отца и весь белый свет. И вот старичок, наконец, оставил этот мир, а прекрасная вдовушка обрела долгожданную свободу и довольно большое наследство, как утешение за пережитое унижение.

Наследство банкира было разделено на две части. Одна часть принадлежала Матильде, другая – взрослому сыну от первого брака Юрию. Молодой человек самонадеянно решил, что прекрасная юная мачеха не сможет остаться равнодушной к его ухаживаниям и ему удастся заполучить ее долю наследства.

Наскучавшись со старым Бархатовым, Матильда Карловна с удовольствием бросилась в объятия Бархатова молодого.

Юрий полагал, что он сможет легко вытянуть деньги из легкомысленной вдовы или, в крайнем случае, поведет ее под венец. Но, к удивлению Юрия, мачеха оказалась вовсе не легкомысленной и глупой.

Она тотчас же поняла его незамысловатые планы и со смехом выставила незадачливого любовника вон. Вернее, на правах бывшего родственника ему дозволялось появляться в доме, но на прежние, интимные отношения он уже мог не рассчитывать.

Юрий на долгие годы оказался в смешной роли друга богатой, красивой, свободной, но, увы, ему недоступной женщины. Недоступной, как и часть папашиного наследства, уплывшая от него безвозвратно. Но Юрий не предавался отчаянию. Он стоически переносил очередного любовника прекрасной Матильды, зная, что срок их недолог. Она не любила скучать.

Однажды доктор Литвиненко, лечивший госпожу Бархатову от истинных и мнимых болезней, от которых страдают одинокие и праздные дамы, привел к Матильде молодого человека, среднего роста и выразительной внешности. На первый взгляд ничего необычного в нем не было.

Но некое внутреннее напряжение выдавали глаза, пронзительные, глубоко сидящие. Рот, подвижный, капризный, яркий, чуть выдвинутый вперед подбородок делали лицо слегка надменным. Волосы светлые, небрежно зачесанные назад. Щегольской костюм, модная шляпа, трость, дорогие перчатки. Матильда вмиг, оценила гостя быстрым взглядом.

– Кого это вы мне привели, любезный доктор?

Доктор Литвиненко и впрямь был сама любезность. Он имел большую практику среди богатых пациентов, слыл хорошим, врачом и был вхож во многие дома.

– Изволите любить и жаловать. Вы хотели нового лица, новых впечатлений? Я поспешил исполнить вашу просьбу.

– Как зовут вашего друга? – Хозяйка протянула гостю холеную полную руку, на которой мерно покачивался тонкий золотой браслет. – Вы тоже по медицинской части?

– От медицины у него только фамилия. Хирургическая, в некотором смысле.

– Это как же? – черные брови Бархатовой выразительно выгнулись.

– Резаков. Огюст Резаков, – представился гость и чуть притронулся сухими губами к атласной коже протянутой руки.

– Огюст? – удивленно протянула низким чарующим голосом Матильда. – Вы что, француз? Католик?