Кейт Куинн - Дочери Рима Страница 13

— Он все любит и ничего не станет запрещать. Потому что запрещать — это не в его духе. На такое ему просто не хватит силы воли.

Марцелла искоса бросила взгляд на деверя: Пизон стоял с кубком в руках в обществе нескольких сенаторов. Разговаривая с ними, он чему-то кивнул с самым серьезным видом, но, с другой стороны, он всегда кивал с серьезным видом, выражая свое согласие. Луций жуткий зануда, подумала Марцелла, но восемь лет жизни с Пизоном! Я бы точно умерла от скуки.

— Твоим бесценным «красным» нечего опасаться, — шутливо добавила она.

— Не вижу повода для смеха. После того как Гальба стал налево и направо запрещать праздники, для колесничих как будто настала глухая зима. «Неразумная трата денег», так он заявляет. — Диана раздраженно хлопнула ладонями по мраморной балюстраде, разглядывая цирк с его причудливым разделительным барьером и позолоченными дельфинами. Правда, последние были укутаны в чехлы, поскольку им предстояли несколько месяцев безделья. Поговаривали, что Гальба якобы отменил зимние праздники. — Лошади застоятся без движения.

— Не грусти, Гальбе осталось жить недолго.

Диана повернулась к Марцелле.

— И после этого все еще думают, что это я ужасная!

— Я привыкла иметь дело с пергаментом и чернилами, а не с колесничими, — улыбнулась Марцелла, потянувшись за новой гроздью винограда. — Это более почтенное занятие.

Диана снова обратила взгляд на громаду цирка. Марцелла повернулась, чтобы взять у раба кубок с вином, и тотчас заметила, что Лоллия о чем-то шепотом препирается с новым мужем. При этом оба едва ли не прижимались носом к носу.

— … позоришь меня! Ни одна уважающая себя матрона, отправляясь в общественное место, не раскрашивает себя так блудница!

— Если мне не изменяет память, Виний, твоя последняя женушка как раз и была блудницей. Ты развелся с ней из-за того, что она переспала с половиной Галлии. Или ты думаешь, что мы здесь, в Риме, ничего об этом не слышали?

В шелковом малиновой расцветки платье с каймой по подолу, прошитой серебряной нитью, в ожерелье из платины и жемчуга Лоллия тотчас привлекала к себе внимание. Легкомысленная хохотушка, она, однако, была готова испепелить престарелого супруга полным ярости взглядом.

Впрочем, то же самое можно было сказать и о нем самом.

— Сотри тушь с глаз и румяна со щек или ступай домой!

— Сначала я поговорю об этом с моим дедом, — ответила Лоллия и потерла щеки.

— Поговори! Этот вульгарный вольноотпущенник никогда…

— Как ты назвал его? После того как он оплатил твои долги и дал тебе денег для…

Голос Корнелии перекрыл их яростный шепот.

— Флавия, осторожно!

Маленькая дочь Лоллии сползла с материнских колен и попыталась вскарабкаться на ограждение ложи, Корнелия бросилась следом за девочкой, но центурион, до этого стоявший у нее за спиной, оказался проворнее. Он бережно подхватил малышку, и привычная суровость на его лице сменилась теплой улыбкой. Преторианец вернул Флавию Лоллии, которая усадила дочь себе на колени и, в последний раз огрызнувшись новому мужу, крепко прижала девочку к себе.

— Благодарю тебя, центурион, — сказала Корнелия и легонько похлопала по руке спасителя юной Флавии, после чего повернулась к Лоллии. — Неужели ты не в состоянии присматривать за ребенком? Малышке всего три года, и она всюду лезет. Она ведь могла свалиться вниз!

— Разве такое возможно, когда нас охраняет такой любезный и внимательный центурион? — Лоллия похлопала ресницами и с невинным видом посмотрела на обладателя красивых каштановых волос. Сенатор Виний одарил супругу еще одним негодующим взглядом.

— Я вижу, ты предпочитаешь заигрывать с мужчинами, вместо того, чтобы приглядывать за ребенком. — Корнелия явно хотела сказать что-то еще, но вместо этого бросила на сестру последний, полный возмущения взгляд и поспешила присоединиться к Пизону. Лоллия пожала плечами, с ненавистью посмотрела на мужа и отошла к Марцелле. Малышка Флавия, которую она держала на руках, принялась беспокойно ерзать, крутиться во все стороны, и мать поставила ее на ноги и, чтобы чем-то занять, сунула ей в руку вместо игрушки браслет с бриллиантами. Что-то радостно залепетав, Флавия с довольным видом надела браслет на пухлую ручонку.

— Это точно твоя дочь, — сухо заметила Марцелла.

— Старикан так ее напугал, что она боится даже слово сказать. Я точно разведусь с ним. Боюсь, что ничего другого мне просто не остается.

— Тогда это будет твой самый короткий брак, — заметила Марцелла. — Три недели! Если бы мой брак был таким коротким…

В следующий миг прозвучал настоящий хор подобострастных восклицаний, и Марцелла увидела, как в императорскую ложу направляется Гальба. Вид у него был хмурый — не иначе, как в эти мгновения император мысленно подсчитывал стоимость увиденного. Затем послышались новые приветственные возгласы — это на беговой дорожке появились колесницы. По трибунам, ярус за ярусом, прокатился гром рукоплесканий. Плебеи вскочили со своих мест и принялись криками поддерживать любимые фракции. Патриции тоже хлопали в ладоши, правда, более сдержанно. Семь упряжек. Три за «зеленых», в общей сложности двенадцать лошадей, потряхивающих высокими зелеными плюмажами. Одна за «синих» с их знаменитыми гнедыми. Одна за «белых» и две за «красных».

За громкими криками восторженного плебса, по идее никто не должен был заметить, как в ложе Корнелиев появился еще один человек. Тем не менее — а от внимания Марцеллы и это не ускользнуло, — его приход заметили все до единого. Вошедший был ниже ростом, чем Пизон. Кудрявые темные волосы, белозубая улыбка. Нарядное платье щедро расшито золотой нитью. На каждой руке по кольцу, на шее — золотая цепь. Он специально задержался на входе в ложу, чтобы все могли увидеть его, и широко улыбнулся. Казалось, будто его улыбка наполнила ложу светом, как будто он нес перед собой зажженный светильник.

— Знаю, что опоздал, — беспечно заявил во всеуслышание новоприбывший, — однако надеюсь, что вы великодушно простите меня.

Марцелла отметила по себя, что все присутствующие невольно улыбнулись. Все кроме Корнелии, чей лоб собрался морщинками, это тоже не ускользнуло от взгляда Марцеллы.

— Сенатор Отон? — прошептала Лоллия. — О, боги, что он здесь делает?

— Ты его знаешь? — поинтересовалась Марцелла.

— Нам с ним случалось несколько раз вместе раскачивать одну и ту же кровать, когда он был в дружбе с Нероном. А ты разве его не знаешь, моя дорогая? С таким человеком, как он, стоит поддерживать знакомство, уж поверь мне.