Барбара Картленд - Приключения в Берлине Страница 13

— Я продумал, что нам лучше всего говорить, и чтобы вы поскорее узнали об этом — поскольку у меня предчувствие, что баром прибудет с минуты на минуту, — хочу предложить вам и Уоткинсу слушать внимательно, что я ему скажу.

— Но как мы сможем сделать это? — спросила Лоилия.

— Моя спальня выходит в эту комнату, — объяснил лорд Брэйдон, — и Уоткинс уже смазал замок двери.

В это время Уоткинс, прислушиваясь к звукам в коридоре, сообщил:

— Кто-то есть, милорд!

Лорд Брэйдон молча пересек комнату и открыл вторую дверь рядом с книжным шкафом.

Выполняя инструкцию, Лоилия быстро прошла в спальню и встала за дверью.

Она ни на минуту не забывала об осторожности, а потому сняла комнатные туфли, которые принес ей Уоткинс, и положила их на ковер.

До нее донесся громкий голос Уоткинса:

— Барон фон Крозинген к вашей светлости, милорд!

Лорд Брэйдон поднялся из-за стола так, словно оторвался от неотложных дел.

Протянув руку вошедшему, он сказал удивленно:

— Мой дорогой барон, как приятно видеть вас в столь раннее время!

Барон принял его руку.

Однако в его глазах читались настороженность и обида.

— Хотя время еще раннее, — продолжал лорд Брэйдон, — я все-таки думаю, что мы могли бы позволить себе по бокалу такого же превосходного французского шампанского, каким я имел удовольствие наслаждаться у вас.

— Это неплохая идея, — надменно ответил барон.

Во время их разговора в комнату вошел Уоткинс с подносом в руках, на котором стояли бутылка шампанского «Поп Роджер»и два бокала.

Бутылка была открыта, и лорд Брэйдон наполнил бокал барона и свой.

Затем они сели в уютные кресла, и барон, выпив полбокала, сказал:

— Боюсь, милорд, мне придется высказать вам упрек из-за ваших действий прошлой ночью!

— Мое поведение, безусловно, требует объяснений. — Лорд Брэйдон поставил свой бокал.

Некоторое время он задумчиво смотрел в пространство.

— Вы должны понимать, — вставил барон, — что это непристойно — увозить из… «Дома наслаждений» его обитательницу. Когда вы уехали, мадам была в неистовстве и грозилась послать за полицией.

— Я все это предвидел, — сказал лорд Брэйдон, — и потому, будучи обязан принести вам извинения и, разумеется, объяснения, я готов доверить вам информацию, которая должна оставаться абсолютно конфиденциальной.

— Сомневаюсь, что это будет возможно, — агрессивно произнес барон.

— Мне кажется, когда вы услышите мое сообщение, то как опытный человек и важный государственный деятель поймете, что оно не может подлежать разглашению.

Интерес барона был явно подогрет.

Лорд Брэйдон, прежде чем начать, поднялся, чтобы долить его бокал.

— Накануне моего отъезда из Англии мне сообщили, что ее величество королева и моя бабушка, вдовствующая герцогиня Эксмутская, дают свое согласие на брак моей подопечной, проживающей с моей бабушкой, и одного из кандидатов в лорды, приближенного ее величества.

Барон смотрел на него с нескрываемым удивлением: было очевидно, что он не может понять, какое отношение все это имеет к происшедшему прошлой ночью.

— К сожалению, — продолжал лорд Брэйдон, — этот кандидат в лорды, имя которого нет необходимости упоминать, намного старше моей подопечной. Хотя ом — известный человек с немалыми достоинствами, много пет прослуживший короне, он вряд ли является романтическим героем, способным поразить воображение очень молодой девушки.

Он отвлекся на миг, чтобы пригубить шампанского.

— Подобно многим молодым людям, моя подопечная увлекается вольнолюбивыми идеями, кажущимися пожилым людям даже революционными. И она объясняет свое нежелание выходить за него отсутствием любви. Она хочет быть влюбленной в того, за кого выйдет замуж.

Барон кивнул, похоже, с пониманием, и лорд Брэйдон продолжал:

— Именно поэтому она неистово противится всяческим планам замужества, и когда моя бабушка сказала ей, что отказаться от решения ее величества невозможно, девушка прибегла к моей поддержке.

В выпуклых глазах барона мелькнуло несколько иное выражение, и это была признаком того, что барон начинает понимать, куда ведет повествование.

— Узнав, что я уже отправился в Берлин, — развивал свою версию лорд Брэйдон, — эта глупая девочка бросилась на вокзал, чтобы успеть на поезд в Дувр, а затем — на пароход, пересекающий Канал по пути в Антверпен. Я же пересек Канал на своей яхте.

Он сделал многозначительную паузу.

— По случайному совпадению моя подопечная села на континенте в тот же поезд, в котором ехал и я.

Лорд Брэйдон вновь наполнил бокал барона.

— Когда моя подопечная прибыла в Берлин, не зная, что я был в том же поезде, она собрала свой багаж и попросила носильщика порекомендовать ей спокойный отель. У нее было достаточно времени поразмыслить над своим опрометчивым поступком. Она поняла, что я буду крайне недоволен ею — не только за попытку следовать за мной, но и за то, что она путешествовала без сопровождения служанки.

— Что совершенно недопустимо для молодой леди! — пробормотал барон.

Лорд Брэйдон пропустил это замечание мимо ушей.

— Она подумала, — продолжал он, — что я остановлюсь в британском посольстве, и опасалась, что посол и я настоим на ее немедленном возвращении в Лондон.

Поэтому она решила подстеречь меня возле посольства, переговорить со мной наедине, чтобы убедить меня помочь ей, то есть упросить ее величество изменить свое решение.

— Очень трудная задача, — прокомментировал барон.

— Невыполнимая! — согласился лорд Брэйдон. — Но я еще не закончил рассказ.

— Могу предположить дальнейшее, — проворчал барон.

— Мадам предложила подвезти ее, и нам с вами как людям искушенным нетрудно догадаться, что произошло далее.

Лорд Брэйдон встал с кресла и подошел к камину.

— Вообразите только, что случилось бы с этим бедным, обманутым ребенком, если бы по воле причудливой судьбы ее привели прошлой ночью не ко мне, а к кому-то другому!

Это было произнесено с некоторым пафосом.

— Вы можете, однако, мой дорогой барон, представить, какие ужасные последствия возымеет эта история, если она когда-либо попадет в прессу, — сказал он, жестикулируя. — Не только репутация моей подопечной будет изорвана в клочья, но вы и я, люди довольно известные каждый в своей стране, будем пригвождены к позорному столбу за потворство своим плотским страстям.

Теперь голос лорда Брэйдона звучал как предупреждающий набат.

— Мы оба знаем, как определенные газеты в наших странах, стремящиеся лишь к тому, чтобы дискредитировать и монархию, и основы государственности вообще, стали бы подавать подобный эпизод.