Эллен Марш - Бегство от грез Страница 13

Приступ тоски по родному дому в Шартро вспыхнул с новой силой в душе Ровены после известия о смерти бабушки. Да и Симон в письмах настойчиво звал ее домой. Кроме того, ей стали сильно досаждать неуклюжие любовные ухаживания Стейплтона Гилмура. А тетя Файоуна, с неудовольствием наблюдавшая, как старший сын Гилмуров увивается за ее племянницей, рада была отправить ее обратно в Шартро.

«Через три недели я снова буду во Франции», – подумала Ровена.

Во Францию Ровене предстояло добираться через Испанию, покуда тамошние дороги находились под надежной охраной войск лорда Веллингтона и были открыты для проезда. Причин откладывать отъезд не было. Смущало Ровену только то, что ехать придется в компании капитана Йорка и острой на язык миссис Синклер. «Ничего, довольно скоро я сумею от них избавиться», – решила Ровена, высоко вздернув подбородок, и принялась за чтение газет.

Утро следующего дня началось для Ровены с неприятности. Проснувшись и спустившись вниз, она услышала возмущенные жалобы Маргрит, поварихи, обслуживавшей семью Лесли.

– Что случилось? – спросила Ровена, влетев в кухню.

– Гилмуры, мисс. Они уже приехали, – произнесла одна из служанок, подбрасывая в огонь новую порцию торфа.

– Гилмуры? Но ведь они собирались приехать сюда только завтра!

– Мы все тоже так думали, – ворчливо стала .жаловаться Маргрит, вернувшись из кладовой с глиняным кувшином со сметаной. – А вот записочка леди Гилмур с указаниями, что приготовить на завтрак.

Маргрит извлекла из-за фартука скомканный листок бумаги и стала читать, запинаясь:

– Свежие овсяные лепешки со сметаной, яйца, которые надо опустить на три минуты в кипящее молоко, и никакой соли, никакого масла! Кофе, мед, а к овсяным лепешкам еще сахар и варенье.

Она фыркнула и бросила записку в огонь.

– Сахара к ее лепешкам! Может быть, ее милость думает, что герцог Аргайлльский выплачивает нам жалованье? В доме и сахара-то осталось разве что мышке понюхать! Что же мне делать, мисс?

– Сделай все так, Мэгги, как сказано в записке. Ты же знаешь, что случится, если не будешь следовать ее указаниям.

Ровена наклонилась и выхватила из огня обуглившуюся записку.

– На этот раз не будет ее домашнего повара.

Или будет?

– Этот маленький толстенький французик? Нет, – сказала Маргрит с сердитым видом.

– Разожги-ка огонь посильнее, да принеси овсяной муки из кладовой, – обратилась Маргрит к девушке, прислуживающей на кухне. – Что вам приготовить, мисс Ровена?

– Я сама все сделаю, благодарю. У тебя и так хлопот хоть отбавляй.

Ровена решила закончить завтрак побыстрее, чтобы успеть побывать на винокурне, прежде чем проснутся Гилмуры. Как славно было бы вообще избежать встречи с ними, да вряд ли это удастся. Тетя Файоуна будет теперь настаивать на формальном прощании, она соберет всех Гилмуров и всех слуг на ступеньках у входа, и они будут театрально махать руками и говорить напутственные слова, когда экипаж тронется в дорогу.

«Мое последнее утро в Глен Роузе! – подумала Ровена, когда выпила свой чай и съела мисочку каши на кухне. – Почему я должна тратить его на Гилмуров?

У нее еще оставалось достаточно времени, чтобы на лошади доехать до винокурни и тепло попрощаться с Нилом Стрейчлендом и другими работниками. Время приближалось к шести, а ее тетя, кузен и семейство Гилмуров соберутся у ворот замка не раньше десяти.

Быстро поднимаясь по ступенькам задней лестницы в свою комнату, она вдруг услышала, как в конце длинного, темного коридора кто-то окликнул ее по имени. Ровена обернулась, и сердце ее упало, когда она узнала спешащего к ней высокого молодого человека.

– Я знал, что если встану пораньше, то смогу увидеться с вами, – сказал он, останавливаясь перед ней и тяжело дыша.

– Это вы, Стейплтон? Здравствуйте!

Боже правый, она же забыла, как он действовал ей на нервы. Ах, как он раздражал ее! Он стоял перед ней, тараща глаза, как овца, которую привели на убой, и шаркал своими огромными ногами, как будто не знал, куда их поставить.

Ровена никогда не говорила Стейплтону Гилмуру резких и грубых слов, по меньшей мере она не бросала их ему в лицо. Не сделает она этого и теперь.

– Вы уезжаете от нас? – спросил он, затаив дыхание.

– Да.

Он помедлил, но ничего больше не сказал. Щеки его покрылись пятнами. В ее присутствии он всегда терялся, чувствуя себя провинившимся мальчишкой. Мысли в его голове путались. Сегодня ощущение скованности даже усилилось: Ровена в это утро выглядела особенно красивой, ее рыжие волосы волной падали на плечи, а огромные глаза светились в полумраке как драгоценный аметист. Известие, что сегодня Ровена покидает Шотландию – и, может быть, навсегда, – причинило ему нестерпимую боль. Слава Богу, ему удалось уговорить недоумевающих родителей выехать в Глен Роуз на день раньше, чем намечалось: все мысли Стейплтона были обращены к Ровене, он страстно жаждал увидеть ее, пусть даже в последний раз! У него мурашки пробежали по коже при мысли о том, что их встрече могут помешать непредвиденные обстоятельства. Он очень волновался, но изо всех сил старался держаться с достоинством – ведь, как не уставала говорить его мать, герцог всегда должен быть на голову выше других.

– Ровена, – набрался смелости Стейплтон, – надеюсь, вы простите мою самонадеянность, но я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.

«О Господи, – подумала Ровена, – не хватает только, чтобы он сделал мне предложение!»

Она с подозрением посмотрела на него, и у Стейплтона будто память отшибло – он внезапно забыл все тщательно заученные слова, с которыми хотел обратиться к Ровене. Никогда в жизни не стоял он так близко от нее, даже когда они вместе встречали Новый год и он танцевал с ней кадриль. Его опьяняла тогда ее близость и красивая линия ее прелестных губ.

– Ровена... – снова выговорил он.

В дальнем конце коридора послышался какой-то шум, но Стейплтон его не услышал. Весь во власти своих эмоций, он неожиданно заключил Ровену в объятия, пытаясь коснуться ее губ. Скорее случайно, нежели преднамеренно ему удалось сорвать легкий поцелуй. Но когда он вознамерился прижаться к ней ближе, она резко вырвалась из его рук.

– Что за черт! – недовольно пробурчал он. Стейплтон увидел перед собой лицо с жестким и злым выражением в глазах, лицо совершенно чужого и враждебного ему существа. Ровена стояла вполоборота к нему, и на лице ее можно было прочитать отвращение. Бормоча слова извинения, он понуро удалился. В коридоре повисла тишина, прерываемая только учащенным дыханием Ровены.

– Он вас обидел? Это задело ваши чувства? Ровена повернулась и увидела перед собой Тарквина. Приоткрыв от неожиданности рот, она испуганно смотрела на него, а затем вдруг разразилась смехом.