Джудит Макнот - История любви леди Элизабет Страница 13

Элизабет вздохнула, не сознавая, что у нее перехватило дыхание, и этот легкий звук заставил мужчину резко поднять взор. Его глаза сузились от удивления или неудовольствия – Элизабет не могла определить. Захваченная врасплох от того, что спряталась в тени и разглядывала незнакомца, она выпалила первую идиотскую фразу, которая пришла ей в голову.

– Я никогда раньше не видела, как мужчина курит сигару. Это… они всегда удаляются в другую комнату.

Его черные брови слегка вопросительно приподнялись.

– Вы возражаете? – спросил он, закончив зажигать сигару.

Две вещи сразу поразили Элизабет. Его пронзительные глаза были странного цвета – мерцающего янтаря, в то время как голос имел богатый тембр и глубину; это сочетание вызвало странную теплую волну внутри нее.

– Возражаю? – тупо повторила она

– Против сигары, – сказал он.

– О, нет. Нет, – торопливо заверила Элизабет, но у нее было впечатление, что Ян Торнтон вышел сюда, чтобы побыть одному и выкурить сигару, и если бы она сказала да, против, он скорее всего резко повернулся и ушел, а не загасил сигару, чтобы остаться в ее обществе. Ярдах в пятидесяти, в дальнем конце длинного узкого, заросшего травой прохода, где они стояли, послышался девичий смех, и Элизабет невольно повернулась, заметив в свете фонаря розовое платье Валери и желтое Джорджины, прежде чем те метнулись за изгородь и исчезли из вида.

Краска стыда залила ее щеки от недостойного поведения подруг, и когда она повернулась, то обнаружила, что собеседник внимательно рассматривает ее, заложив руки в карманы, с сигарой, зажатой между зубами, такими же белыми, как его рубашка. Легким движением головы он кивнул в сторону, где были девушки.

– Ваши подруги? – спросил Ян Торнтон, и Элизабет охватило ужасное чувство вины, как будто он каким-то образом знал все, что они замышляли заранее.

Сначала девушка решила, что надо что-то придумать, но она не любила лгать, а его вызывающие волнение глаза смотрели прямо на нее.

– Да, подруги. – Помолчав, чтобы разложить свои светло-лиловые юбки как можно живописнее, она взглянула ему в лицо и неуверенно улыбнулась на всякий случай. Элизабет вспомнила, что они не представлены друг другу, и так как поблизости не было никого, кто мог это сделать приличествующим образом, торопливо и смущенно исправила положение сама.

– Я – Элизабет Камерон, – объявила она.

Наклонив голову в чуть насмешливом поклоне, он сказал:

– Мисс Камерон.

Не имея другого выхода, Элизабет вынуждена была спросить:

– А вы?

– Ян Торнтон.

– Здравствуйте, мистер Торнтон, – ответила она и протянула ему руку, как полагалось приличием.

Этот жест неожиданно вызвал его улыбку, медленную, поразительно обаятельную белозубую улыбку, когда он сделал единственное, что ему оставалось, – сделал шаг вперед и взял ее руку.

– Очень рад, – сказал мистер Торнтон, но голос звучал легкой насмешкой.

Уже начиная жалеть, что вообще согласилась на этот план, Элизабет мучительно искала, как начать разговор. Раньше она предоставляла это влюбленным мальчикам, которые безумно желали вовлечь ее в разговор. Обсуждение тех, кого знали, было в «свете» всегда подходящим предметом разговора, и Элизабет с облегчением ухватилась за него. Указывая веером на то место, где они недавно видели ее подруг, она сказала:

– Молодая леди в розовом платье – мисс Валери Джеймисон, а мисс Джорджина Грейнджер была в желтом. – Когда он ничем не показал, что имена ему знакомы, пояснила, чтобы ему помочь: – Мисс Джеймисон – дочь лорда и леди Джеймисон. – Торнтон продолжал смотреть на нее с некоторым интересом, и Элизабет немного растерянно добавила: – Они Хертфордширские Джеймисоны. Знаете, граф и графиня.

– В самом деле? – заметил он, явно забавляясь.

– Да, в самом деле, – продолжала болтать Элизабет, чувствуя себя все более и более неловко. – А мисс Грейнджер – это дочь Уилтширских Грейнджеров, барона и баронессы Грейнджерли.

– В самом деле? – насмешливо повторил он, смотря на нее в задумчивом молчании.

И тогда вдруг до нее дошел смысл того, что говорили девушки о сомнительном происхождении Яна Торнтона, и она почти потеряла сознание от стыда за этот бездумный разговор о титулах с человеком, у которого, возможно, отняли его собственный. У Элизабет вспотели ладони, и она вытерла их о колени, но осознав, что делает, торопливо убрала руки. Она прокашлялась, с силой обмахиваясь веером.

– Мы все здесь на Сезон, – неуверенно закончила молодая леди.

Холодные янтарные глаза вдруг потеплели, в них появилось веселье, смешанное с сочувствием, и в его звучном голосе послышалась как бы улыбка, когда он спросил:

– И вы весело проводите время?

– Да, очень, – сказала Элизабет, облегченно вздохнув от того, что он в конце концов немного поучаствовал в разговоре. – Мисс Грейнджер, хотя вы и не могли рассмотреть ее как следует отсюда, очень, очень хорошенькая, с приятнейшими манерами, какие только можно представить. У нее дюжина кавалеров.

– И все с титулами, полагаю?

Думая, что он жаждет герцогского титула, которого лишен, Элизабет прикусила губу и кивнула, чувствуя себя в высшей степени неловко.

– Боюсь, что так, – призналась она малодушно, и, к ее изумлению, это заставило его улыбнуться – медленная ослепительная улыбка осветила бронзовое лицо. Улыбка почти так же сильно изменила его лицо, как и потрясла нервную систему Элизабет. Сердце дало сильный толчок, и она неожиданно встала, чувствуя необъяснимое волнение. – Мисс Джеймисон тоже милая, – сказала она, возвращаясь к обсуждению своих подруг и неуверенно улыбаясь ему.

– Сколько было претендентов на ее руку?

Наконец, Элизабет поняла: Торнтон поддразнивал ее, и его непочтительное отношение к тому, что все остальные считали делом высочайшей важности, вызвало у нее чувство облегчения, и она не могла сдержать смех.

– Я знаю из надежных источников, – ответила она, пытаясь подражать его шутливо-серьезному тону, – что кавалеры мисс Джеймисон проходили перед ее папá в рекордных количествах.

Его глаза потеплели от смеха, и, стоя перед ним и отвечая ему улыбкой, она поняла, что ее нервозность и напряжение испарились. Неожиданно и необъяснимо почему, Элизабет почувствовала себя с ним так, как будто они были старыми друзьями, тайно разделяющими одинаковую непочтительность, – только у него хватало смелости признаться в своих чувствах, в то время как она все еще пыталась скрыть свои.

– А как у вас?

– Что у меня?

– Сколько предложений получили вы?

У нее вырвался короткий смешок, и она покачала головой. С гордостью рассказать ему об успехах подруг было допустимо, но хвастаться своими уже переходило все границы, и она не сомневалась, что он это знал.